толпе он бы нам обоим только мешал.
Мы танцевали блэкботэм[29] и чарльстон, и я вскидывала ноги выше, чем любая другая девчонка, и задирала подол почти до середины бедер. Выпитое шампанское помогало мне не думать о том, что́ могла бы подумать о моем поведении тетя. Время от времени – но не слишком часто – мы подкреплялись у нашего столика вином и холодными закусками, которые подавали проворные слуги. Перекусив, мы возвращались на площадку в центре шатра и продолжали танцевать под все убыстрявшуюся музыку негритянского оркестра. Время от времени я замечала в толпе танцующих Сару, которая смеялась и болтала со всеми, и пыталась делать то же, преодолевая свойственную мне стеснительность. Я бесстрашно заговаривала с девочками из школы, которые никогда раньше не обращали на меня внимания, но сейчас вдруг сделались чрезвычайно любезны, увидев меня в обществе Джона. Он, однако, оставался верен своему слову и не танцевал ни с кем, кроме меня.
Минула полночь, но веселье продолжалось, что меня вполне устраивало. Дядя Джо не назначил никакого конкретного времени, к которому я должна была вернуться, поскольку я как-никак была с Уилли, а мой кузен, насколько я знала, торопиться домой не станет ни при каких условиях.
В какой-то момент Джон попросил позволения отлучиться на пару минут. Воспользовавшись этим, я присела за наш столик, чтобы немного перевести дух. Голова у меня слегка кружилась то ли от выпитого шампанского, то ли от танцев, а скорее всего, и от того и от другого. У меня даже испарина на лбу выступила, и я решила, что должна найти зеркало и убедиться, что не выгляжу полной неряхой. Накинув на плечи пиджак Джона, я выскользнула из шатра и двинулась через лужайку по направлению к усадьбе.
По мере того как я отходила от шатра, музыка, смех и шарканье десятков ног звучали все тише, словно они уже стали частью каких-то давних воспоминаний. Небо было безоблачным, и мириады звезд сверкали высоко над моей головой, словно крошечные ледяные кристаллы, которые ветер несет к далекому горизонту. Глядя вверх, я остановилась, невольно захваченная сказочной картиной, которая разворачивалась в небе словно для меня одной. Сколько этим звездам лет или, может быть, веков, спросила я себя, и не может ли быть так, что в жизни моей матери была минута, когда она вот так же стояла, глядя на ночное небо, и видела те же звезды, что и я сейчас? Эта мысль, какой бы отвлеченной она ни казалась, немного меня утешила. Наверное, мне было просто приятно сознавать, что у нас с матерью было хотя бы что-то общее, что соединяло нас друг с другом и со вселенной.
Потом я услышала крик, донесшийся из рощи в конце земельного участка Хитменов. Повернувшись в ту сторону, я заметила какую-то женщину, одетую, как официантка, которая стремительно бежала куда-то между деревьями – я видела, как мелькает между стволов белый фартук. Какая-то ветка сбила с нее чепец, и я узнала Матильду. Я уже собиралась окликнуть ее, когда увидела белого мужчину, одетого, как все гости, только без смокинга, да и его бабочка была расстегнута и болталась на вороте сорочки. Мужчина преследовал Матильду, он нагонял, и она снова закричала. Слова я разобрала не очень хорошо, но мне показалось – Матильда зовет на помощь, и я не раздумывая побежала за ними. Мои ноги путались в траве, ветки хлестали по плечам и цеплялись за одежду, но я, возбужденная шампанским и танцами, ничего не замечала.
Под деревьями оказалось намного темнее, чем на лужайке; лунный свет едва пробивался сквозь сплетение ветвей, и по земле метались длинные тени. Матильда уже не кричала; она как будто плакала, но глухо, словно ее кто-то душил, и я помчалась на звук, даже не спросив себя, что я буду делать, когда ее найду.
Мой бег через ночной лес продолжался недолго. Не успела я пробежать и десятка шагов, как моя нога наткнулась на что-то мягкое и податливое. В следующее мгновение я полетела на землю. Мои выставленные вперед ладони скользнули по опавшей листве и сосновым иглам, и я приземлилась на живот. От удара воздух с шумом вырвался из моих легких, но сознания я не потеряла. Перевернувшись лицом вверх, я кое-как села и, упираясь каблуками в землю, стала отползать прочь, пока не уперлась спиной в ствол дерева. Должно быть, мои глаза успели привыкнуть к темноте, поэтому я почти сразу увидела двух человек, которые лежали на земле прямо передо мной.
Матильда распростерлась на спине. Мужчина зажимал ей рукой рот, так что ни плакать, ни кричать она не могла, но я ясно видела, как в лунном свете блестят стекающие по ее лицу слезы. Самого мужчину, точнее – молодого человека, который прижимал Матильду к земле, я хорошо знала. Это был один из друзей Уилли по имени Чаз Дэвис. Он смотрел прямо на меня, и выражение его лица было таким, что я невольно вздрогнула.
– Уходи! – прорычал он. – Тебя это не касается!
Я видела, что Матильда пытается освободиться, но Чаз держал крепко, и у нее было не больше шансов, чем у мухи, запутавшейся в паутине.
Дядя Джо не только разводил хлопок, но и держал небольшое стадо коров, которые время от времени приносили телят, поэтому я в общем и целом догадывалась, что́ происходит. А еще я твердо знала, что правильно, а что неправильно – так уж меня воспитали, и была абсолютно уверена: никто не имеет права удерживать человека против его воли.
– Нет, – коротко ответила я, сглотнув скопившуюся во рту густую слюну. – Сам уходи. Так будет лучше для тебя и для всех.
Чаз попытался расхохотаться, но поперхнулся, и из его горла вырвалось только невнятное бульканье.
– А если не уйду? Что ты будешь делать?
Я сама не знала, что ему сказать, но стоило мне открыть рот, как нужные слова нашлись сами.
– Я? Я буду кричать изо всех сил и звать на помощь, а когда сюда прибегут люди, я скажу, что ты на меня напал.
Чаз задумчиво прищурился, он словно решал, говорю я всерьез или просто пытаюсь его напугать. Чтобы помочь ему принять правильное решение, я пошире открыла рот, словно собираясь завопить на всю рощу.
Чаз вполголоса выругался и слез с Матильды. Некоторое время он молчал, пытаясь застегнуть штаны и подтяжки, потом, пошатываясь, поднялся.
– Ладно уж, – проворчал он. – Все равно оно того не стоило. Я просто хотел сделать этой дурочке одолжение, но раз она не хочет… – И, повернувшись, он неверным шагом побрел в ту сторону, откуда мы прибежали. Отойдя от нас ярдов на десять, Чаз остановился у какого-то дерева, и его вырвало. Потом он двинулся дальше и вскоре пропал за деревьями.
Мы с Матильдой сидели, затаив дыхание, пока не стих хруст валежника под его ногами. Лишь убедившись, что Чаз ушел и не вернется, я на четвереньках подползла к Матильде. Ее платье было разорвано почти до пояса, и она судорожно прижимала его к груди. Я помогла ей сесть и заставила надеть пиджак Джона, который каким-то чудом не соскользнул с моих плеч во время безумного бега. Сначала Матильда пыталась возражать, но я сказала, что все в порядке и Джон не рассердится. Странно, но в эти минуты я чувствовала себя на удивление взрослой и мудрой женщиной, которая знает ответы на все вопросы и которой не нужно думать, что делать дальше.
Еще какое-то время спустя я помогла Матильде подняться. У меня в голове сам собой созрел план, как доставить девочку в ее каморку под лестницей, чтобы никто нас не увидел. Обняв Матильду за плечи, я повела ее к дому, но на краю рощи она внезапно остановилась и посмотрела на меня блестящими, темными глазами.
– Вы никому не говорить, мис Делаида. Никому-никому, слышите? Роберт никогда не должен узнать! – Тут она икнула и крепко зажмурилась. – Роберт его убьет, и тогда мы все дорого заплатить. Вы понимать, мис Делаида? Вы понимать, что я сказала?
Мне хотелось возразить, но я знала, что она права. И точно так же я понимала, что ни я, ни она не покинем рощи, пока я не соглашусь на все ее условия.
– Ну хорошо, – легко сдалась я. – Я никому не скажу, обещаю. – Мои дрожащие губы сложились в легкую улыбку. – Пусть это будет наш с тобой секрет.
Матильда не улыбнулась в ответ – только торжественно кивнула. Лишь после этого она позволила мне вывести ее из леса. Когда мы приблизились к задней веранде и я уже прикидывала, как провести Матильду через кухню, я заметила у стены дома одинокую мужскую фигуру. Вспыхнула спичка, мужчина слегка наклонил голову, чтобы раскурить сигару, и в этот момент я его узнала! Это был тот самый человек, которого я видела в лавке мистера Пикока – тот самый, насчет которого меня предупреждал Джон. Анджело Берлини. Пока я разглядывала его через освещенный луной задний двор, Анджело повернулся в нашу сторону, и я поняла, что он меня тоже узнал. Небрежно прикоснувшись двумя пальцами к полям шляпы, он кивнул мне, словно старой знакомой, и я поспешно отвернулась. Крепче прижав Матильду к себе, я быстрым шагом взошла на крыльцо задней веранды и толкнула кухонную дверь. И все это время я ощущала на себе его взгляд, от которого у меня по спине бежали мурашки.
Ощущение было не из приятных. В таких случаях обычно говорят – мол, кто-то прошел по моей могиле. Раньше я не понимала этого выражения, но теперь мне стало ясно, что именно имелось в виду.
Бр-р!..
Глава 22
Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Апрель, 2013
Я остановила машину перед старым ранчо, построенным еще в пятидесятые годы. В последний раз я была здесь десять лет назад, но за это время дом почти не изменился. На передней веранде стояли все те же тщательно отреставрированные кресла-качалки, а с ветки могучего дуба, укрывавшего фасад от жаркого летнего солнца, все так же свисали качели, сделанные из автомобильной покрышки. Сам дом, правда, был заново выкрашен белой краской, а лужайка перед ним – тщательно пострижена газонокосилкой и выровнена триммером, но ни на клумбах, ни в подвесных кашпо не пламенели герани и фуксии, а парадную дверь не украшал традиционный весенний венок из сезонных цветов и трав. В целом выглядело все это как картинка с журнальной обложки, но чего-то все же не хватало. Может быть, не хватало просто жизни?..