И снова Анджело довольно долго молчал, глядя в лобовое стекло, и лишь беззвучно шевелил губами, словно жуя невидимую сигару.
– Вашему жениху очень повезло, Аделаида, – проговорил он наконец.
Что́ на это можно ответить, я не знала, поэтому предпочла дождаться продолжения. А мистер Берлини уже повернулся ко мне, и я почувствовала, как в одно мгновение мои ладони стали мокрыми от пота. Он был не так уж хорош собой, да и не выглядел особенно опасным, однако я явственно ощущала исходящую от него ауру уверенности и силы. Ни с чем подобным я никогда раньше не сталкивалась, но почему-то мне казалось, что ничего плохого в этом нет.
– Откровенно говоря, – продолжал мистер Берлини, – я восхищаюсь Джоном. Он – человек амбициозный, целеустремленный и умный. Однажды он решил стать уважаемым членом общества, обзавестись своим домом и открыть свое дело и теперь идет прямо к цели. Думаю, он будет вам хорошим мужем, Аделаида.
Я кивнула, хотя по-прежнему не понимала, зачем он все это мне говорит, а Берлини снова отвернулся и стал смотреть в лобовое стекло.
– Вам следует кое-что узнать обо мне, Аделаида. Не ради утоления вашего любопытства, а для того, чтобы быть в состоянии помочь Джону. Несколько лет назад я приехал в Америку из Италии, и в кармане у меня лежал кусок черствого хлеба и две монетки по десять центов. Мне повезло, я быстро нашел работу. Как только у меня скопилась достаточная сумма, я сразу же выписал в Новый Орлеан свою мать и сестру. Днем я развозил продукты, а по ночам работал на пуговичной фабрике; я хватался за любой дополнительный заработок, лишь бы мои родные не оказались на улице. Мы ютились в жалкой развалюхе, но все же в Америке было лучше, чем дома, потому что здесь у нас была надежда выбраться из нищеты и стать хоть кем-то… – Он искоса взглянул на меня. – Думаю, для вашего жениха в этой истории не было бы ничего нового, – проговорил Анджело и, прикусив нижнюю губу, снова уставился в стекло перед собой. – Но нам не повезло. Однажды наш дом загорелся, и мы потеряли все: крышу над головой, те немногие вещи, что у нас были, а главное – деньги, которые я успел заработать. Моя мать и моя очаровательная малютка-сестра были вынуждены пойти на панель, чтобы заработать себе хотя бы на кусок хлеба, а я нанялся матросом на лесовозную баржу. Когда после очередного рейса далеко на север я вернулся домой, то узнал, что моя мать и сестра мертвы. Их убила болезнь, которая обычно забирает тех, кому не на что надеяться и у кого не осталось сил сражаться.
Он повернулся ко мне:
– Моя сестра была очень красивой, милой и доброй. Ты напоминаешь мне ее, а Джон – меня самого, – сказал Анджело, незаметно для себя переходя на «ты». – Именно поэтому я и хочу помочь вам обоим. – Он внимательно оглядел меня своими темными глазами. – В последнее время мы с Джоном видимся достаточно редко, поэтому я и прошу тебя передать ему мои слова. Кроме того, я надеюсь, что тебя он послушает скорее, чем меня… – Анджело сунул руку во внутренний карман пиджака, достал пачку жевательной резинки «Ригли» и предложил мне. Я отрицательно покачала головой, и он, достав одну пластинку, отправил ее в рот, а остальное убрал. Некоторое время он сосредоточенно жевал (по салону сразу же распространился приятный аромат мяты), потом сказал: – Запомни и передай Джону следующее: он не должен забывать, что я вовсе не босс и что парень, который на самом деле всем заправляет, не отличается ни терпением, ни снисходительностью. А главное, он не питает ни симпатии, ни сочувствия ни к вам, Аделаида, ни к самому Джону…
Чисто машинально я отметила, что Анджело опять перешел на «вы», но сейчас вопросы этикета занимали меня в последнюю очередь – в отличие от него, по-видимому, потому что он отправил в рот еще одну пластинку жвачки. Похоже, Анджело сильно нервничал, но, будучи джентльменом, не решался закурить в моем присутствии, пытаясь справиться с волнением при помощи «Двойной мятной».
– Вот поэтому я решил воззвать к вашему женскому уму в надежде, что вы сумеете что-то предпринять. В последние несколько лет мы с Джоном были партнерами в одном… дельце, которое может быть очень выгодным для всех участников. Джон давно живет в ваших краях, он многих здесь знает, а люди, в свою очередь, хорошо знают и доверяют ему. А для любого бизнесмена, пытающегося осуществлять свой бизнес там, где его считают чужаком, уважение местных жителей очень много значит. Почти все. Вы понимаете, что я имею в виду?
Я кивнула, но только потому, что у нас было слишком мало времени и я не могла просить Анджело растолковать мне все подробно.
– Вот почему, когда Джон сказал, что собирается выйти из дела, чтобы жениться и жить как все, я забеспокоился. Нет, я-то его хорошо понимаю – понимаю, почему он так решил, но наш босс этого не поймет и… и не одобрит. Джону я этого еще не говорил, но только потому, что надеялся убедить его другими способами… – Он машинально надул пузырь из жвачки, который звонко лопнул, и в салоне еще сильнее запахло мятой.
– Э-э-э… мистер Берлини…
– Анджело.
– Да, конечно. Извините, Анджело. Но… я только хотела сказать, что Джон никоим образом не хотел бы вам повредить. Я знаю, что он планирует и дальше работать в ювелирном магазине. Не представляю, как это может повлиять на ваши деловые отношения.
У него сделалось какое-то странное лицо, а смуглая кожа пошла багровыми пятнами. В следующее мгновение Анджело расхохотался, но и смех его тоже был странным. Откровенно говоря, он был не очень-то похож на смех, но никаким другим словом я бы не могла назвать резкие лающие звуки, вырвавшиеся из его горла.
– Собирается работать, хх-а-х… в ювелирной лавке?! – с трудом выговорил он в промежутке между двумя приступами своего странного смеха.
Я лишь удивленно посмотрела на него. Что такого смешного я сказала?
Неожиданно его лицо снова стало серьезным.
– Мне нужна твоя помощь, Аделаида, – сказал он, снова переходя на «ты». – Ради Джона… Только ты можешь ему помочь – тебя он послушает. Возможно, он не был с тобой до конца откровенен и не посвящал тебя в… во все детали нашего общего бизнеса, и тем не менее ты должна сказать ему, что он не может выйти из дела сейчас, потому что в этом случае у него могут быть неприятности. Очень большие неприятности. Так ему и передай – Джон знает, что́ это значит.
– Хорошо, я передам, – ответила я, припомнив историю его сестры и матери. В глазах Анджело я разглядела неподдельную боль, которая была мне близка и понятна. Должно быть, именно в этот момент я перестала его бояться.
Он откинулся на спинку сиденья, продолжая быстро двигать челюстями.
– Я желаю вам обоим только добра, – сказал Анджело и улыбнулся. – Можешь передать Джону и это тоже. И не забудьте прислать мне приглашение на свадьбу.
После этого он снова завел двигатель, дернул рычаг переключения передач и, развернув «Кадиллак», повез меня обратно в город. За всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова, пока Анджело не остановил машину напротив универмага Хемлина. Почти в ту же минуту из дверей бакалейной лавки, расположенной чуть дальше по нашей стороне, показалась Матильда. Она уже собиралась перейти улицу и войти в универмаг, но заметила «Кадиллак» и, попятившись, спряталась в тени полосатой оконной маркизы.
– А когда я смогу получить Сарин меховой жакет? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и по-взрослому, хотя от усилий, которые я прикладывала, чтобы разобраться в услышанном, голова у меня буквально шла кру́гом.
Он негромко усмехнулся.
– Вы просто очаровательны, мисс Аделаида Боден, вам это известно?.. Это может показаться странным, но ваши чистота и невинность бесконечно привлекательны. Мне, во всяком случае, они весьма по душе. Я даже жалею, что Джон наткнулся на вас первым…
Открыв дверцу, я выскочила из машины, твердо зная, что эти его последние слова Джону я передавать не стану. Анджело Берлини тоже выбрался из салона, но, в отличие от меня, двигался медленно, чуть не с ленцой. Обойдя машину сзади, он открыл багажник и отступил в сторону. Внутри я увидела аккуратно сложенный жакет Сары Бет, странно похожий на спящую лисицу.
Я наклонилась и схватила жакет, прежде чем Анджело успел сказать хоть слово. Прижимая его к груди, я повернулась и быстро пошла по тротуару туда, где пряталась Матильда. Я, впрочем, не сомневалась, что она внимательно наблюдала за нами из своего укрытия и, возможно, кое о чем догадывалась. Что касалось меня, то я только сейчас поняла, зачем Анджело тогда забрал жакет и какое нечеловеческое терпение ему понадобилось, чтобы пять месяцев дожидаться своего часа.
«Как паук в паутине!..» – подумала я.
– Было очень приятно познакомиться с вами поближе, Аделаида! – крикнул мне вслед Анджело. – Передайте мои наилучшие пожелания вашему жениху.
Я через силу улыбнулась и кивнула в ответ, потом сделала знак Матильде и первой двинулась через улицу к универмагу. Под ложечкой у меня сосало, руки оттягивал мертвый вес лисьего жакета.
Интересно, что все это может значить?
Глава 25
Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Апрель, 2013
Мне снился все тот же кошмарный сон, который преследовал меня с тех пор, как я перестала принимать таблетки. Хотелось бы мне знать, когда это прекратится и когда я перестану наконец просыпаться в полной темноте, давясь криком и нашаривая на тумбочке несуществующее лекарство?
Во сне я стояла на краю ямы на нашем заднем дворе и смотрела вниз, на полузасыпанный землей скелет. Внезапно голый череп начинал улыбаться, рука скелета тянулась ко мне, и вот уже я сама оказывалась внизу, среди корней кипариса, и кто-то торопливо забрасывал мою могилу свежей землей.
Каждый вечер, ложась в постель, я твердо решала, что не стану пугаться, но как раз эта моя решимость и мешала мне уснуть. Я долго вертелась на кровати, потом вставала и принималась бродить по пустому дому, избегая наступать на рассохшиеся половицы, которые я помнила еще с тех времен, когда была маленькой. Пройдя по знакомым коридорам, я обычно спускалась по главной лестнице и, присев на ступеньку напротив водяного развода на стене, смотрела, как ползут по полу и по обоям полосы лунного света, вливавшегося в веерное окно над входной дверью.