Я уже собиралась спросить у Сары, когда она собирается вернуть мне часы, как вдруг заметила, что подруга уставилась на что-то за моей спиной. Обернувшись, я увидела, что, точнее – кто привлек ее внимание.
На краю площади стоял еще один прилавок или лоток, сделанный из нескольких хлопковых тюков, накрытых большим лоскутным одеялом. На одеяле были расставлены несколько десятков фигурок, вырезанных из овальных выростов, встречающихся на корнях кипарисов и известных как кипарисовый кап. Лицо каждой фигурки было отделано чрезвычайно искусно и со всеми подробностями: волосы, брови, бороды и даже ресницы выглядели как настоящие. Глаза и вовсе казались живыми, и на мгновение мне показалось, что фигурки наблюдают за нами пристально и недобро.
– Как интересно! Пойдемте посмотрим! – воскликнула Ларисса и двинулась к прилавку. Остановить ее мы с Сарой не успели, поэтому вынуждены были последовать за ней, хотя и держались в некотором отдалении.
Человека, который стоял рядом с прилавком (не «за», а именно рядом!), я узнала сразу. Это был Леон. Он озирался по сторонам с крайне независимым видом, явно пытаясь слиться с гуляющей толпой, но эта простая уловка не могла меня обмануть, поскольку на легком складном стульчике позади прилавка с фигурками сидела та самая белая женщина, с которой я видела Леона на плантации Эллиса. Должно быть, подумала я, они не хотят, чтобы на празднике их видели вместе, поэтому и притворились, будто незнакомы. Вместе с тем мне почему-то казалось, что ни Леону, ни его спутнице не хватило бы ни мастерства, ни художественного воображения, чтобы вырезать из кипарисового капа такие красивые фигурки.
– Кто это? – тихонько спросила меня Сара Бет. Напряженно прищурившись и нахмурив лоб, моя подруга разглядывала Леона и женщину, словно силясь вспомнить, где она могла их видеть.
– Это самогонщики-контрабандисты. Мы видели их на плантации Эллиса, – так же шепотом ответила я. Поначалу меня удивило, что Сара их не помнит, но потом я подумала, что моя подруга вообще редко обращает внимание на тех, кто не занимает высокого положения в обществе и не может ничего для нее сделать. Кроме того, у нее в ее кармане уже тогда лежала заветная фляжка, следовательно, она действительно могла не запомнить их лиц.
Сначала я хотела потихоньку исчезнуть, но Сара упрямо тащила меня вперед, стараясь догнать Лариссу. Поняв, что мы подошли слишком близко и что уйти незамеченной мне теперь вряд ли удастся, я покорно зашагала следом, хотя и не так быстро, как вначале.
Леон тоже заметил Сару и, в свою очередь, шагнул поближе к прилавку, скрестив на груди могучие руки. Почему-то мне бросилось в глаза, что ворот его фланелевой рубашки расстегнут, и оттуда выглядывает уголок майки – когда-то белой, а теперь довольно грязной.
– Погляди-ка, Вельма, кто к нам пришел! – негромко проговорил он. Женщина, к которой он обращался, осталась сидеть, но ее взгляд повернулся в нашу сторону, а в глазах вспыхнули огоньки интереса.
Именно в этот момент я впервые разглядела ее глаза как следует – разглядела и поняла, что если бы не многочисленные морщины, оставленные усталостью, заботами и нищетой, если бы не выдубленная и сожженная солнцем почти дочерна кожа, Вельма могла бы быть очень хороша собой.
Между тем Вельма пристально рассматривала Сару Бет, и на ее лице проступало странное выражение, значение которого мне никак не удавалось истолковать. В нем было и удивление, и неприязнь, и что-то еще… «Вертихвостка!..» – вспомнила я. Сказано это было даже не с осуждением, а со злобой, и мне вдруг захотелось оттащить Сару Бет подальше. Все равно ее с этими людьми ничто не связывало, так зачем же дразнить гусей?
А Сара уже вскинула голову, как она делала всегда, когда чувствовала, что ей угрожают, и хотела продемонстрировать свое превосходство. Взяв в руку одну из фигурок, она слегка прикоснулась к ее лицу кончиком пальца в лайковой перчатке.
– Просто очаровательно, – проговорила она и, поставив фигурку на место, взяла другую. – Это вы сделали?
Она нарочно смотрела только на фигурку в своих руках, как бы адресуя свой вопрос одновременно и Вельме, и Леону. В ответ женщина неожиданно расхохоталась, сильно запрокинув голову и широко открыв рот. У нее были некрасивые желтые зубы, к тому же впереди одного не хватало.
– Это я сделал.
Мы дружно обернулись и увидели Роберта, который незаметно появился из толпы и подошел к нам. Он был одет аккуратно, но бедно – в дешевый хлопчатобумажный костюм и соломенную шляпу. Лицо его было настороженным. За руку он держал Матильду, которая тревожно поглядывала то на Сару Бет, то на Вельму, то на Леона, то снова на Роберта, и я вдруг почувствовала себя так, словно меня вдруг вытолкнули на сцену, где разыгрывалась какая-то пьеса, но позабыли вручить мне слова.
Роберт почтительно снял шляпу и наклонил голову. Его взгляд скользнул по Лариссе и остановился на нас с Сарой.
– Добрый день, мис Боден, добрый день, мис Хитмен…
Сара Бет снова вскинула голову.
– Откуда ты меня знаешь?
Я встретилась взглядом с Матильдой. Молодая негритянка чуть заметно покачала головой, и я поняла: никто не должен знать, что однажды ночью Роберт помог нам донести пьяную Сару Бет до ее комнаты.
– Роберт – кавалер нашей Матильды, – сказала я, спеша положить конец неловкости.
Матильда начала что-то говорить, но я уже не слышала ни слова. Кофта, которую она надела, спасаясь от холода, расстегнулась, и в вырезе ее простого бумажного платья я вдруг увидела висевшую на тонкой шелковой нитке крупную и красивую жемчужину. Словно наяву я вновь услышала короткий сухой перестук, с которым сыпались на пол и на кожаное сиденье автомобиля жемчужины из разорванного ожерелья Сары Бет. Впоследствии Сара отдала его Джону в ремонт, но я никогда не слышала, чтобы она жаловалась, что одной жемчужины не хватает. Сейчас подруга негромко ахнула, и я поняла, что она тоже увидела жемчужину на шее Матильды.
Насколько мне было известно, ни у кого в нашем городе не было цветной горничной, которая украшала бы себя натуральным жемчугом – пусть это даже была всего одна жемчужина.
– Поня-я-тно… – протянула Сара Бет, и ее ноздри слегка дрогнули, словно она вдруг почувствовала какой-то неприятный запах. – Сколько стоит?.. – спросила она, показывая Роберту статуэтку, которую продолжала держать в руках.
– Доллар, – ответил тот без малейшего промедления.
– Не дороговато?
– Нет, мэм. Над каждой фигуркой приходится работать неделю, а то и две, к тому же за материалом нужно ходить на болота… В общем, мне кажется, доллар – это справедливо.
Сара Бет слегка поджала губы.
– Может, это и справедливо, но для меня все равно дороговато. Отец дает мне не так уж много карманных денег… – Она поставила статуэтку обратно на прилавок и стала отряхивать перчатки, словно к ним могла прилипнуть какая-то грязь с упомянутых Робертом болот.
Женщина – Вельма – встала со своего шаткого стульчика, и я увидела, что складки в уголках ее губ стали глубже.
– Ты ведь банкирская дочка, да? – проговорила она чуть ли не с угрозой. – И у тебя небось полно всяких красивых платьев и драгоценностей, в которых ты расхаживаешь день-деньской, словно какая-нибудь царица Савская!.. Вот только на самом деле ты ничем не лучше нас. Правда, Леон?
Леон покачал головой.
– Да, Вельма, ты правильно говоришь. Она ничуть не лучше.
При этих словах Вельма неприятно захихикала, а Леон запрокинул голову и захохотал так громко, что на нас начали оглядываться. К счастью, Уилли ничего не слышал; я была уверена – ему очень не понравится, что Сара Бет разговаривает с подобными людьми. А если он поймет, что они еще и смеются над ней… Страшно представить, что тогда будет!
Краем глаза я заметила, что Ларисса потихонечку отошла от прилавка. Ей явно хотелось оказаться подальше и от этих странных людей, и от нас. Мне тоже стало не по себе, и, схватив Сару Бет за руку, я потащила ее прочь. Вскоре толпа отделила нас от Леона и Вельмы, и я вздохнула с облегчением.
Дрожащей рукой Сара Бет достала из сумочки фляжку и, уже не таясь, сделала из нее еще один большой глоток. Внезапно она раскашлялась, и я подняла руку, чтобы похлопать ее по спине, но вдруг поняла, что́ заставило мою подругу поперхнуться. Навстречу нам шли мистер и миссис Хитмен, за ними двигалась еще одна пара, но кто это был, я разглядеть не могла, хотя толпа перед ними расступалась сама собой.
С тех пор как миссис Хитмен узнала, что я в положении, она стала ежедневно присылать мне приготовленные Бертой укрепляющие снадобья и напитки, а также рукописные записки с длиннейшими инструкциями и подробнейшими советами. Припоминая пять маленьких надгробий, которые я когда-то видела на кладбище, я гадала, как миссис Хитмен удалось вынести столь жестокий удар судьбы и может ли быть так, что именно за свою стойкость и веру она в конце концов была вознаграждена дочерью. Иногда, впрочем, мне начинало казаться, что миссис Хитмен устала ждать, пока Уилли и Сара Бет объявят о своей помолвке, и решила перенести свою заботу на меня. Во всяком случае, заботилась она обо мне именно так, как некоторые мамочки заботятся о единственной дочери, ожидающей первого внука.
Подойдя к нам вплотную, мистер Хитмен приподнял в знак приветствия свой котелок. Закутанная в меха миссис Хитмен, которая, несмотря на возраст, все еще была стройной, как девочка, обняла нас всех по очереди. От нее пахло дорогими духами «Белый табак», запах которых всегда ассоциировался у меня с богатством.
– Здравствуйте, мои дорогие! – проворковала она.
– Мама?! – удивленно воскликнула Сара Бет, стараясь дышать в сторону. – Почему вы с папой не в Джексоне? Я думала, вы пробудете там до конца недели. Впрочем, хорошо, что вы приехали, а то я боялась, что вы пропустите Праздник урожая!.. – поспешно поправилась она.
– Мы и собирались пробыть там до конца недели, но наши планы изменились, и все потому, что мы кое-кого встретили. Прямо в вестибюле нашего отеля, представляешь?.. – Миссис Хитмен отступила в сторону, и на меня словно раскаленным воздухом пахну́ло. Я невольно ахнула и отшатнулась, а миссис Хитмен продолжала щебетать, ничего не замечая: