жёсткие блоки. Понимаете? Они вообще не желали вести диалог ментально. То ли не хотели, то ли им запретили. Скорее, второе. Поэтому одной частью сознания я касался их рецепторов мозга, слегка возбуждая и провоцируя, другой - увидел и ощутил тот же негатив, что и Рина. Могу её слова подтвердить на все сто. Что хочу добавить. Из мальчишки желают вырастить защитника. Отнюдь не того ЗАЩИТНИКА, которыми всегда славилось Братство, а того, кто будет прикрывать сестру, пока девочка будет наносить удар по выбранной кем-то цели. Пап. Не смогу гарантировать, что через год–два ИХ можно будет остановить. Поэтому думай. Надо будет помочь – поможем. Эти двое не станут сильнее нас, но в способах уничтожения опередят нас намного. Да и сможем ли мы им противостоять, не знаю.
- Страшно, ребята, что Вы сейчас сказали, - Настя с ужасом смотрела на детей. – Спрошу ещё раз – СЕЙЧАС можно что-либо сделать?
- Мам, - Антон покачал головой. – Однозначно сказать не могу. Если разорвать их свзяь с дедом – треть дела будет сделано, но не больше. Следующий шаг - изолировать их от других детей, обычных детей, одноклассников. Это просто необходимо, что бы никто из посторонних не пострадал при вспышках неконтролируемой ярости, а она появится сразу же, когда воздействие на мозг прекратится. Это своего рода наркотик. Поэтому ломка и гнев, ярость от нехватки стимуляции мозга. И третий этап – лечение. Обычный психиатр исключается. Их надо увезти в НАШУ школу, что бы они занимались со сверстниками, такими же, как и они, одарёнными. И, конечно же, постоянный контроль, круглосуточно. Неизвестно сколько у деда «помощников», но то, что они есть в разных структурах – стопроцентная гарантия. Романов как паук – раскинул сети и ждёт, когда добыча сама явится в сети. Ну, может, чуть подталкивает своими ручками. Играется до поры до времени, а потом, когда настанет момент – раз, и всё. Помнишь, пап, как ты и Олег рассказывали историю захвата подземелья? Меня долгое время мучил единственный вопрос - где был в тот момент старик? А никто не знает. Странно, правда? Чуть ли не десять лет где-то пропадал, пока, опять же совершенно внезапно, появился в самый подходящий момент, когда я и сестра оказались если не в беде, то, по крайней мере, в опасности. И тут он вынырнул как чёрт из табакерки, словно всё время был рядом. Вот и возникает вопрос – а может он и был всё время рядом? Наблюдал со стороны, где-то ниточки подтягивал, где-то отпускал? А знаешь, пап, какие ещё непонятные совпадения? Можешь объяснить – почему именно в тот момент, когда мы поехали в командировку в Москву, наша пара так заинтересовала ту долбанную московскую школу? Ни раньше, ни позже? Опять случай? Вот не верю я в такие совпадения ни на грош. Думаю, что и здесь ниточки тянутся к старику. Кстати, а что с воспитанниками школы? Никто ведь ничего мне так и не рассказал!
- Так нечего рассказывать, - Сергей Павлович развёл руками. – Воспитанников в течение полугода потихоньку изымали и возвращали домой. Малышню поместили в закрытый интернат, старших пристроили у себя. Воспитатели, когда поняли, что до них скоро дело дойдёт, большей частью согласился добровольно вернуться в Россию в обмен на данные гарантии, что их не арестуют, а кто и успел убежать подальше в Европу. У них, оказывается, были и счета и виллы и покровители.
- И много смогло убежать? – усмехнулся Антон.
- Двое руководителей в бегах, - понимающе ответил отец. – Точнее, уже один. Второй недавно совершенно случайно утонул в собственном бассейне в Испании. Но ты, пожалуйста, держи эту информацию при себе. Договорились?
- Как скажешь, хотя мне и не с кем поделиться, разве что с сестрой.
- У тебя есть и другие...
- Другой. Один единственный, кто по природе своей не сможет обмануть и предать. Так он и так в курсе почти всех наших дел.
- Знаю, - улыбнулся Сергей Павлович, глядя на вытянувшееся от удивления лицо сына. – А ты что думал? Мы с ним играем последнее время в одни и те же игры. И бьём в одни те же ворота.
- Ты, пап, прям поэт, - улыбнулсь Арина. Если честно, счастлива, что между нами сложилось понимание. Если бы было другое…
- Ребята, – пожилой человек опустил глаза. – Я уже не раз и не два извинился перед Вами. Сколько можно?
- Пап. Забей. То, что было – в прошлом.
- - -
Родители с детьми просидели за столом ещё не один час, то разговаривая на посторонние темы, то временами возвращаясь к рабочим моментам или к самой больной теме. Расстались уже поздно вечером, довольные взаимопониманием и семейным теплом, что воцарилось между ними.
А родители так никогда и не узнали, что двойняшки весь вечер «вырезали» чужие слепки из сознания родителей, попутно ставя многослойные блоки против чужого ментального воздействия. Убедившись, что теперь и сами не могут проникнуть в мозг родителей, расслабились окончательно от понимания, что последний из Романовых, хоть и сильный ментал, но пробить защиту родителей теперь никак не сможет. А следущими на такую же процедуру следовало завлечь Белого и Катю…
* * *
Через пару дней, за четыре дня до наступления Нового Года, семья вновь встретилась почти в том же составе, что и ранее, но уже без детей. На удивление, двойняшки ожидали бурную реакцию Кати после объяснения причин встречи и сложившейся ситуации, но она вела себя вполне адекватно. Согласилась на вмешательство в свой мозг, что бы убрать не только следы недавнего вмешательства деда, но и, как оказалось, совсем уж старые закладки, а им было много-много лет. Катерина отказалась от гипнотического сна, пожелав сама участвовать в процедуре. И, когда ей «показывали» что удаляли, женщина каждый раз всё плотнее сжимала губы. Через час всё было вычищено и очередь дошла до Белого. Олег, словно ребёнок, чуть ли не с дрожащими руками сел на стул, но оказалсь, что его мозг совершенно лишен следов чужого вмешательства. Удивлённая Арина, переглянувшись с братом, повторно просмотрела все три пласта памяти и… вновь ничего. Правда, попутно немного подкорректировали общее психическое и физическое состояние. Рассказав, что увидели и что сделали, всей семьёй вновь сели за стол, ожидая, что расскажет Белый. Тот в недоумении смотрел на близких, но сказать ему было нечего.
- Ребята. Что Вы смотрите на меня так, словно скрываю от вас какую-то тайну? Вы же сами покопались в моей голове, поэтому должны были увидеть, что говорю правду. Да, я научился у деда практически всему, что знаю и умею. Что касается медицины – у меня был такой Наставник, такой человек, что был готов кланяться ему в ноги. Но, увы, тот ушёл из жизни и получилось, что был последним учеником у него я, кому успел передать знания. А дед… Дмитрий Михайлович на протяжении многих лет помогал мне всем, чем мог. И я обязан ему. Тот заменил мне отца. Что касается Вас и Кати, особенно детей – странно всё, что Вы рассказали, хотя… раз такой разговор состоялся, значит были на то основания. Надо всё обдумать хорошо. Не хочу делать поспешных выводов. Советую сделатьэто и нам и Вам. Что касается Славов, обещаю - буду наблюдать за ними, но я не такой сильный ментал как Вы. Скажем так, скорее любитель, чем профессионал. Мне и снадобья особые нужны для сеансов и подходящая обстановка, да и настрой соответствующий.
- Олег, но ты же сам учил Катю? Разве не так? – Арина была удивлена.
- Я не учил. Лишь пробудил в ней дар, когда была ещё ребёнком. А далее Катюня сама развивалась, да и если б не была менталом с рождения, никто не смог бы ничего с ней сделать. Так что во всём виновата именно Катька.
- Я? – изумилась женщина, а все за столом улыбнулись. – Виновата? Вот так всю жизнь. Как хорошее – Олег постарался, как плохое – я.
- Не правда, Солнышонок, – Олег, приподнявшись, перетянул с соседнего стула к себе жену, усадив на колени. – Ты мне подарила вторую жизнь, отдав годы своей жизни, вытащив из-за черты. Молюсь и благодарю богов, что мне так повезло в жизни. Что касается деда, точнее, что Катя со мной по его плану, могу тому лишь в ножки поклониться. Не трудно. Поэтому, ребята, что касается личного мнения – Вы всё слышали, добавить нечего.
- И мне, если честно, нужно благодарить деда, а не ругать его. – Катя поцеловала мужа и прижалась к нему. - Тот был опорой мне на протяжении всех тех страшных лет, когда Олежка был в коме. И с деньгами помогал, и советами и доставал всяческие дефицитные лекарства, что поддерживали жизнь в моём муже. Не было бы его – может и Олег не выжил, и дети не появились. Кто знает. Что касается закладок «послушания», это и к лучшему было, коль говорите, что те были сделаны давно.
- Кать, Олег, - Антон был совершенно не готов к такими ответам, но его волновало не то, что было сказано, а то, что будет дальше. – С Вами, коль настолько благодарны старику, не стану спорить. Меня больше волнуют Ваши дети. Кать. Ты ведь была многие годы ХРАНИТЕЛЕМ. Должна понимать, что может случиться с детьми, если они пойдут по иной дорожке. Понимаешь о чём я?
- Понимаю лучше, чем ты, Антон. – Катя нахмурилась. – Ребята. Я благодарна Вам, что предупредили нас. Мы с Олежкой не говорили, но вряд ли придём к единому мнению что делать дальше. Сразу скажу – советов давать не надо. Пока, только пока… у меня появилась идея отправить их в центральную школу Братства. Там и психологи есть, и мозгоправы. И, если что, Мастер тоже имеется. Я уже созвонилась с руководством – они не отказали, но предупредили заранее, что с детьми будут общаться особо, пока не поймут что делать дальше. Могли бы обратиться и к Вам, но Вы не психиатры, хоть и врачи, к тому же менталы, а здесь нужны и те и другие «в одном флаконе». Вы, скорее, вырежете опухоль, нежели её вылечите. Разве не так?
- По большому счёту ты права, Кать, - Арина тяжело вздохнула. – Мы и в самом деле скорее хирурги, ну и немного терапевты, если можно определить специализацию воздействия. С детьми работаем крайне редко, когда их к нам приводят или приносят совсем уж… Таких, что одной ногой… Скажу больше. Мы и в мозги к человеку никогда не желали залезать. Попросил раз папа по дружбе - пошли ему навстречу в виде исключения. И только потом, через год, как-то раз, вечером переговорив, сначала начали изучать, что и как надо делать, что бы не навредить, а позже и тренировались стали сами на себе. В смысле, я на Тошке, он на мне. А как иначе? Мы, если знаете, не столь хирурги, которые лечат человека, кромсая его плоть, а те, кто даёт стимул человеческому организму на, скажем так, самовосстановление. Это даже и регенерацией назвать нельзя. Думаете, приходят к нам безнадёжно больные люди и мы, такие, «раз, два, три», щёлкнули пальцами… и те уходят от нас здоровыми? Увы, совсем не так. Мы, например, онкологией на поздних стадиях не занимаемся. Больно и обидно, что не можем помочь, когда всё запущено… На ранних - да, вполне успешные результаты. Так что если сравнивать антибиотики и витамины, мы ближе к витаминам. Что же касается операций на мозге – контактных или бесконтактных, здесь всё намного сложнее. Мы никогда не брались, например, за лечение шизофрении и других болезней, характеризующихся распадом процессов мышления и деформации восприятия. Да и влезать в чужую голову, откровенно скажу, совсем не просто, и… как бы так выразиться поприличнее… скорее, неприятно. Да, именн