Антон обвёл взглядом всех, а потом… вздохнул глубоко и шумно выдохнул. И лишь через минуту напряжённой тишины неожиданно для всех раздался тихий спокойный голос.
- Я очень прошу. Точнее, требую от всех присутствующих не обвинять друг друга непонятно в каких грехах. И не стоит демонстрировать перед другими именно что свою правоту. Вы сейчас готовы вцепиться друг в друга и устроить тут новое побоище. А нам что, вновь погребальный костёр на берегу устраивать? Так не пойдёт. Я с сестрой хочу покину это место, пока ещё никого не убили. Хотите драться или делить между собой «ништяки», которые здесь были – пожалуйста, но без нашего участия. Нас двоих это вообще не касается и мы ни на что не претендуем.
- Только и свои мечи Вам придётся оставить здесь - передать мне или моим сотрудникам, – потребовал Сергей Павлович. – Это оружие, которым Вы не имеете права обладать. Где Вы их спрятали? Не забудьте так же передать и лучевое оружие.
Арина с изумлением смотрела на отца, который спокойным тоном нёс совершенно немыслимый бред, а чуть позже, слыша хихиканье брата, а мысленно тот уже давно давился от смеха, сама не сдержалась и захохотала в голос, чем привела отца в недоумение. Свар, очнувшись от своих дум с минуту назад, услышав последние слова Ярого, оторопело посмотрев сначала на двойняшек, потом и на Сергея Павловича… тоже захохотал в голос.
- И что такого смешного я сказал? – удивился генерал. – Может, поделитесь? Мы тогда все вместе посмеёмся.
- Ты лучше ответь на вопрос, отец, - Арина никогда так папу не называла, да и Антон недоумённо на неё взглянул, понимая, что именно сейчас его сестра расставит всё по своим местам. Он хотел вмешаться, но понял, что в этом случае разговор с родителями станет последним между ними. Сергей Павлович с Настей тоже вздрогнили, поскольку тон дочери не предвещал ничего хорошего. – Ты сказал, что мы не имеем права обладать личным оружием, отмечу, СВОИМ оружием. Может подскажешь – кто есть такой, что более достоин владеть НАШИМИ клинками? Ты? Мама? Может твои зарывшеся в песок бойцы? Или само государство более достойно?
- Арина, - отец был строг, но мужчина не почувствовал подвоха в вопросе дочери. – Ты правильно назвала последнего владельца. Именно государство должно владеть столь уникальным оружием, но никак не отдельные люди.
- Ты считаешь, что в так называемом государстве, где всё продаётся и покупается, и во власти нет никого, кого можно было бы назвать кристально честным, вдруг, откуда ни возьмись, появятся достойные люди? А ведь государство – это не что-то неосязаемое, а конкретные люди во власти, разве не так?
- Государство – это государство, - отрезал Сергей Павлович, вытянув вперёд руку. – Не надо поганить своими словами всех, кого не знаете. Я жду.
Арина, сделав пару шагов, протянула руку отцу.
- Бери, коль считаешь, что вправе отнять у меня то, что никому более на этой земле не принадлежит.
- Что ты тянешь руку? Я просил меч! – чуть ли не крикнул Сергей Павлович и в ту же секунду в поднятой вверх руке девушки блеснул тонкий длинный меч и… вновь исчез. Арина вновь протянула руку папе.
- Ты так ничего и не понял, отец, – грустно улыбнулась девушка. – Я смотрю, что пора тебе на пенсию. Будешь с мамой рядом и ей не будет столь тоскливо, когда ты мотаешься по стране по так называемым «государственным» делам. Что ты в удивлении хлопаешь глазами? Наше оружие, если до сих пор до тебя не дошло – это часть нас самих, нашего организма. Такая же, как рука, нога или голова. Что твой секретный отдел решит отрезать от нас в первую очередь? Ты уж сразу скажи, а то вдруг в оттяпанном не найдут? Мне, если честно, очень грустно, что ты становишься похожим на другого деда Кати – только тот продался за конкретную сумму в зелёных, а ты стал ярым поклонником эфемерного «государства», и ради того, что бы заполучить что-то уникальное в свой отдел, готов отдать на препарирование даже собставенных детей. История повторяется, не правда ли, Кать? Только тогда разменной монетой была ты, а теперь мы. Грустно узнать, отец, что мы для тебя лишь очередной шаг в непонятном движении вперёд. Да и вперёд ли?
Сергей Павлович покраснел от гнева, но вдруг осознал, что все окружающие его осуждают. Более того, возникло ощущение, что и начинают презирать за сказанные слова и дела…
Арина так и не отводила глаз с лица отца, вдруг почувствовала, что её обняла рука брата и незаметно для всех погладила.
- «Рин. Ты, конечно, смешала отца с дерьмом, но, как по мне, он это заслужил».
- «Маму жалко. Как они теперь будут смотреть друг другу в глаза?»
- «Жаль, согласен. Но лучше сразу, чем растягивать непонимание на вечность».
- «Тош. Домой очень хочу. Или снова ТУДА».
- «Нет, убегать рано. У нас много дел как здесь, так и с дедом надо прояснить некоторые вопросы. Меня заинтересовало – что он имел в виду, когда обмолвился, что нашёл что-то на месте последней схватки».
- «Помню эти слова. Мне тоже интересно».
- «Потом надо решить вопрос с Олегом. Он нам не чужой. В городе тоже дел по горло. Завтра, если забыла, в клинике должна начаться запись на следущий месяц – нужно связаться с Марией и оповестить когда мы начнём приём, что бы никого не подвести. Да и, как считаю, пора нам приобрести собственное жильё – по-моему, самое время оставить отца наедине со своими рабочими делами и проблемами. Помнишь его слова, мол, опять тот Иван Иванович приедет в Питер? Вот уж с кем точно видеться не желаю. Как бы о нём хорошо не отзывались –лицезреть человека с мёртвыми глазами нет никакого желания. А хотят его подлечить, так в порядке общей очереди. И только по прайсу. До этой минуты я хотел помочь отцу, пойти навстречу, но уж точно не теперь.
- «Да… Папа, увы, заработался, потеряв всякие границы разумного. Кстати, чувствую, что неподалеку несколько человек расположилось. Ведут за нами наблюденние. Отношение нейтральное. Скорее всего, папашкины нинзя».
- «Ты права. Трое. Ведут сьёмку. Ну, так и пусть продолжают лежат – кто им мешает? Малыш, теперь моя очередь. Ты только не встревай, прошу, а я постараюсь закончить вообще все дебаты - пора двигать к дому. И ещё… Не обижайся на мои действия, но сейчас кое-кого проучу».
- Катя, - голос Антона был скорее ледяной, чем доброжелателен. – Будь добра ответить – насколько твои дети ознакомлены с правилами Братства, коль являются ментально одарёнными?
Женщина удивлённо посмотрела в глаза парню.
- Они ознакомлены в полном соответствии с ЗАКОНОМ, а что?
- Ты разъяснила им, что без разрешения ни один ментал не имеет право вторгаться в чужой разум? Нет или да?
- Говорила много раз и сегодня даже наказала, что они пытались залезть к Вам в головы. Что, снова? Славки, негодяи вы этакие. Да сколько ж можно?
- Мам, мы не…
- Врать только не надо. Тем более маме. Вы здесь не одни – вокруг есть ещё люди, которые способны общаться мысленно. – Антон посмотрел на Белого, у которого на коленях сидели двое детей. – Вас предупреждали, что такие действия недопустимы и строго караются? Говорили?
- Говорили, - чуть слышно в унисон ответили дети, в страхе ожидая заслуженное наказание.
- Тогда не буду вновь оглашать ЗАКОН, коль его не только зачитывали, но и разъясняли. Вы до сих пор так и не поняли, что тем, кто владеет большим, полагается и наказание соответствующее. Справедливо? Считаю, что да. Теперь моё слово. Я вас лишаю права общаться ментально с нами сроком на год. Попытаетесь нарушить – сильнейшая головная боль будет обеспечена обоим. Даже тому, кто и не станет нарушать запрет. Может поймете, что даже с родственниками нужно общаться с взаимным уважением, не нарушая личных границ. Добавлю. С каждой новой Вашей попыткой влезть к нам в головы боль будет усиливаться многократно. Я понятно объяснил?
- Правильно сделал, - Белый прижал к себе детей. – Я уже устал с ними бороться. Может хоть этот запрет чему-то их научит.
- Научит, Олег. Сам увидишь. Уверен, что подтверждения долго ждать не придётся.
Антон с улыбкой посмотрел на Белого и насупившихся детей, а потом на взволнованную Катю. Но не переживания её детей сейчас волновали. Совсем другое. Он повернулся к родителям.
- Отец, - как и от слов Арины, Сергей Павлович и Настя опять вздрогнули. – Прошу ответить на пару вопросов. Как понял, все действия нашей группы, что была на берегу, фиксировали на видео. Может и коптер где-то поблизости повесили для общей картинки. Это не вопрос. Скорее, утверждение. А вот теперь вопрос. Кто был наделён полномочиями отдать приказ бойцам защитить нас, если бы мы оказались в критической ситуации? Можешь назвать конкретное имя.
- Нет. Это закрытая информация. – Ярый превратился в камень, не проявляя никаких эмоций.
- Хороший ответ. Честный и исчерпывающий. Тогда следом второй вопрос. А как бы этот незвестный определил – при смерти мы или нет? Живы или уже сдохли? А? Не можешь ответить? Между прочим, отец, твоя дочь только благодаря мне осталась жива, а твои… Ты хоть это МОЖЕШЬ ПОНЯТЬ? Сердцем своим понять, а не руководствуясь интересами государства.
Антон так и не дождался ответа от отца, заметив только, как на того смотрит мама. Не желая более ничего говорить, повернулся и сделал шаг к Дмитрию Михайловичу.
- Деда. Мы, в принципе, освободились. Как, пойдём домой?
Старик, поймав взгляд парня, глазами показал на родителей, но Антон отрицательно качнул головой.
- Пойдём. Чего не пойти. Тем более время позднее. – Дмитрий Михайлович обратился к остальным. – А Вы как? С нами или сами доберётесь? До шоссе недалеко, а там, как понимаю, Сергея Павловича его служивые люди ожидают? Хочется верить, что и остальных родственников довезут до города, не бросят здесь.
Ярый никак не отреагировал, продолжая сидеть неподвижно, не отрываая взгляда от костра.
- Ну и ладненько, - дед усмехнулся. – Тогда не забудьте главное правило – кто уходит последним, заливает костёр, благо воды, вон, огромное озеро.