Насчет воды он тоже не лукавил. Она действительно оказалась настолько холодной, что, окунувшись, Люси пронзительно взвизгнула. Услыхав ее душераздирающий вопль, Винс от души расхохотался. Однако, обсохнув, разогревшись на солнце и одевшись, они возвращались на яхту Терезы притихшие и грустные.
– Люсиль, как ты похорошела!
Моника навестила дочь в первое же утро после возвращения Люси в Майами.
– Спасибо, мам.
– Тебе очень идет легкий загар, – жизнерадостно продолжила миссис Лэнг. – Хорошо отдохнула? Уверена, вы сняли замечательный фильм.
Люси опустила взгляд вниз, на свои светло-голубые джинсы и того же оттенка просторную рубашку.
– Да, я чудесно провела время, и съемочная команда довольна фильмом. Сама я еще не видела смонтированной ленты, так что не знаю, в самом ли деле фильм замечательный. – Она наполнила чашки горячим ароматным кофе.
– Скромничаешь! – улыбнулась Моника. Затем, чуть помедлив, произнесла: – Я вот спрашиваю себя… этот цветущий вид и широкая рубашка… означают ли они нечто особенное?
– Цветущий вид, широкая рубашка? – недоуменно повторила Люси.
– Складывается впечатление, что тебе тесновато в обычной одежде. Как женщине в интересном положении…
Люси со звоном поставила чашку на блюдце.
– Мам, ну хоть ты не начинай! Просто я целые дни проводила на свежем воздухе, вот и все. Что же касается просторной рубашки, то сейчас довольно жарко, ты не находишь?
Моника улыбнулась.
– Извини, дорогая. Я лишь поинтересовалась на всякий случай. А кто еще наседает на тебя? Винс?
– Его мамочка, – мрачно ответила Люси. – Тереза никогда не упустит возможности поднять эту тему. Но, к твоему сведению, мама, тут нет никаких проблем. Просто мы с Винсом сами будем решать, когда наша семья станет настоящей.
Моника некоторое время задумчиво помешивала ложечкой кофе. Затем загадочно обронила:
– Собственно, я могу и вернуться…
– Не поняла?
– Люсиль… – Моника замялась, затем глубоко вздохнула и продолжила: – Я снова выхожу замуж. Надеюсь, тебя это не огорчит и ты не станешь воспринимать мой поступок как пренебрежение тобой или неуважение к памяти твоего отца, хотя… по правде сказать, жить с ним было не так уж легко и я… – Моника умолкла, окончательно смутившись. Подобного выражения на ее лице не замечалось ни разу в жизни.
Люси встала и нежно обняла мать.
– Не понимаю, почему ты так боишься говорить мне об этом? Ведь практически вся твоя жизнь с папой проходила у меня на глазах. И я, как никто другой, желаю тебе счастья!
– Ах, Люси, – вздохнула Моника, назвав дочь уменьшительным именем, что случалось чрезвычайно редко, – я очень опасалась, что ты осудишь меня за то, что я влюбилась.
– Глупости. Лучше расскажи мне обо всем.
Спустя десять минут она получила желаемое. Моника влюбилась в художника, вдовца, последние полгода писавшего картины в Майами. Они собираются поселиться в Чикаго. Рассказывая об этом, Моника сияла. Люси подумала, что понемногу начинает узнавать мать с совершенно другой стороны.
– Ну а как у тебя с Винсом? – поинтересовалась миссис Лэнг после небольшой паузы. – Все ли у вас ладно?
– Почему ты спрашиваешь? – Люси постаралась придать своему голосу максимальный оттенок беззаботности.
– Видишь ли… – Моника вновь слегка замялась. – В твоем характере так много отцовской твердости. Иногда мне кажется, что у тебя есть какие-то свои планы относительно Винса Клементи.
Первым порывом Люси было возразить, но потом она взглянула на свою обновленную мать и кивнула.
– Да, есть. – После чего она поведала Монике всю правду о своем браке.
– Ты меня пугаешь, – произнесла миссис Лэнг в конце рассказа. – Теперь я уже уверена, что не должна никуда уезжать.
– Полная чушь, – возразила Люси, которую тем не менее тронули слова матери. – Я абсолютно сознательно вступила в этот брак. Никто меня не принуждал. Так что спокойно поезжай в Чикаго, мама, и начинай новую жизнь с моего дочернего благословения! Тем более что отправляешься ты отнюдь не на край света.
– Кажется, мы с тобой поменялись ролями, – сокрушенно покачала Моника головой.
– Ну и что? Я рада за тебя. Когда ты познакомишь меня со своим парнем?
Моника откинулась на спинку стула с видом человека, сбросившего с плеч тяжкий груз.
– Завтра вечером, если вы с Винсом приедете на ужин. – Вдруг она снова напряглась. – Кстати о твоем муже… Если хочешь, я могу…
– Мама! – твердо произнесла Люси. – Только не вздумай вмешиваться. Предоставь мне решить проблему отношений с Винсом.
Моника пристально оглядела дочь.
– Подозреваю, что в тебе даже больше отцовского, чем я полагала. Бедняжка Винс! Интересно, он хотя бы догадывается, с кем имеет дело?
После этих слов мать и дочь тихонько рассмеялись.
Впрочем, оставшись в одиночестве, Люси как будто потеряла большую часть уверенности. Она понимала, что сейчас все козыри находятся в руках Винса и тот не преминет ими воспользоваться. Что касается самой Люси, то она страстно желала, чтобы муж в нее влюбился, несмотря на то что была совсем не уверена в своей состоятельности, с точки зрения его представлений о женщине.
Почувствовав, что ее окончательно одолевают невеселые мысли, Люси с досадой тряхнула головой, спрашивая себя, все ли в порядке с ее рассудком…
– Так-так! – усмехнулся Винс, когда Люси рассказала ему о готовящейся свадьбе своей матери.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что говорю. Для меня это сюрприз, ибо мне казалось, что жизнь твоей матери вертится вокруг тебя.
– Не любишь ты мою маму, – помрачнела Люси.
– Когда торгуешься с человеком о его дочери, редко возникают такие эмоции, как любовь. Моника защищала твои интересы как тигр. Думаю, я вообще никак к ней не отношусь.
– Мне ничего не было известно о ваших переговорах, – фыркнула Люси.
– Знаю, – кивнул Винс, наливая в стаканчик виски, – иначе не женился бы на тебе. Хочешь немного? – Он поднял бутылку.
Люси покачала головой.
– Нет, спасибо. – Она села на диван, затем подтянула и обняла бархатную подушку. – Не женился бы?
– Понимаешь, мать, старающаяся добиться для дочери как можно большего, – это одно, а жена, намеревающаяся извлечь из брака максимальную выгоду, – совершенно другое.
– Согласна, – сухо заметила Люси. – Но разве я не принесла тебе два огромных скотоводческих хозяйства?
– Это еще как посмотреть! В брачном контракте ясно указано, что твое имущество остается твоим, а мое – моим. Наследниками являются наши дети.
– Разве ты не чувствуешь, что у тебя двойная мораль?
Винс поставил стаканчик с виски на кофейный столик и смерил Люси саркастическим взглядом.
– Я скажу тебе, что чувствую на самом деле. Мне давно все это опостылело. Знаешь, что бы я с удовольствием сделал? Спокойно поужинал бы с тобой, потом, возможно, повел бы прогуляться по парку, а позже вернулся домой и лег бы с тобой в постель.
Люси уставилась на него, словно не веря собственным ушам.
– Скажу больше, – слегка раздраженно продолжил Винс. – Позволив мне сделать это, ты стала бы гораздо менее агрессивной, воинственной и царапучей.
– Царапучей? – повторила Люси. В ее голосе появилась хрипотца.
– По-моему, ты готова выцарапать мне глаза, услыхав от меня самое невинное замечание относительно твоей матери.
Люси отшвырнула подушку и резко встала.
– Можешь думать, что хочешь, но я лучше умру, чем…
– Умирать тебе не нужно. – Винс быстро поднялся с дивана и вмиг оказался рядом с женой. – Но если ты намерена продолжить со мной девичьи игры, то как тебе вот такая? – С этими словами он сделал к ней шаг и властно обнял ее.
Люси не стала вырываться из объятий Винса, сочтя это ниже своего достоинства, однако ее глаза метали молнии. Причем в основном из-за того, что муж попал в самую точку. Чего он не знал, так это что разжег в юной супруге искру, быстро превратившуюся в пламя страсти.
– Ах, девичьи? – засопела Люси. – Знаешь, с некоторыми сторонами моего характера ты не знаком или плохо знаком. Хочешь, я тебе их продемонстрирую? – Она обвила руками шею Винса и подставила губы, одновременно чувственно прижимаясь к нему нижней частью тела.
Люси велела себе не спешить. Когда Винс прильнул к ее рту, она не разомкнула губ. Вместо этого принялась покрывать мелкими поцелуями его шею. Она расстегнула несколько пуговиц на его рубашке, чтобы просунуть руку под ткань и погладить обнаженное плечо.
– Ммм… приятно, – хрипло прошептала она и подняла на него глаза.
– Люси… – Ее имя вырвалось у него как стон. Его взгляд стал жестким и обжигающим.
– Лучше назови меня Люсиль, как всегда делаешь, когда злишься. Хотя почему тебя должна злить тайная сторона моей натуры?
– Люси, ты играешь с огнем, – предупредил ее Винс.
– Сейчас ты можешь поцеловать меня, дорогой, – ответила она.
Она облизала губы и с удовольствием увидела, как расширились его зрачки. В его глазах вспыхнуло страстное желание.
Он припал губами к ее рту, и Люси полностью отдалась поцелую. Руками он отыскивал самые чувствительные участки на ее теле.
Поэтому, когда она вновь обнаружила себя на диване – на сей раз в объятиях мужа и без джинсов, – ее отвердевшие соски приятно ныли от напряжения, губы слегка щемило, а тело содрогалось от желания. Причем если изначально Люси и взяла на себя роль ведущего, то сейчас полностью утратила контроль над ситуацией.
Потому что все ее ощущения ожили и настроились на восприятие Винса Клементи: колючей поросли волосков на его щеках и подбородке, твердости мускулистого тела, жара желаний. Сейчас Люси готова была подарить ему свою девственность, несмотря на то что начала все это как некий назидательный урок.
Как смешно! – подумала Люси, стаскивая с себя джинсовую рубашку и опуская взгляд на бюстгальтер такого же нежно-голубого оттенка, что и трусики.
Винс скользнул рукой между ее бедер, затем остановился и взглянул в глаза.