Я позвонила домой – Ларисы до сих пор не было. Уже больше суток. Сообщив об отсутствии сестры Виталию Сергеевичу, обещавшему «принять меры», но, по-моему, не собиравшемуся тут же бросать все дела ради поисков Ларисы (куда там – его гораздо больше беспокоило судно с нашим грузом, а тут чья-то сестра!), я решила покинуть офис – все равно от меня пока здесь толку никакого (Перепелкину в Новгород позвоню завтра утром, может, появится информация о дате прибытия груза) – и лично отправиться на поиски сестры, но тут у меня в кабинете нарисовался Шубаков собственной персоной. Правда, Люся его опять не сразу пропустила (как делала Маринка), заявив, что должна вначале доложить госпоже директору (то есть мне) о посетителе. Уже имевший счастье (или несчастье) общаться с Люсей, Шубаков на все согласился и сел в приемной в кресло для посетителей, дожидаясь, пока Люся снова выплывет из моего кабинета. Я похвалила свою секретаршу за хорошую работу и велела пригласить Шубакова.
Наконец он оказался у меня в кабинете и тяжело опустился в кресло напротив меня.
– Ну и секретаршу ты завела! – заметил он, вздыхая. – К тебе теперь не попасть. Вот Маринка была…
– Моя новая секретарша прекрасно выполняет свои обязанности, – парировала я. – Она, следуя моим указаниям, никому не дает в мое отсутствие прорваться в мой кабинет. Ни для кого не делает исключений. И правильно! А Марина в таких ситуациях поступала неправильно. Ладно, оставим эту тему. Ты лучше скажи мне, что ты тут у меня искать собирался?
– А ты будто не знаешь? – усмехнулся Шубаков.
– Мишаня, я тебя не понимаю, – честно сказала я. – Проверяешь? Ну что ж, расставим все точки над «i», чтобы ты убедился, что не ошибся в выборе партнерши. Или сообщницы? Как там будет правильнее? Могу открыть сейф и продемонстрировать содержимое.
Пожалуй, такого предложения Шубаков от меня не ожидал, но тем не менее согласился. Я отправилась к потайному ходу, вставила пластиковую карту, заслоняя от Шубакова замок, открыла дверь. В тамбуре было два сейфа – один на уровне груди, а второй – в полу, причем догадаться о существовании второго было невозможно. Я подошла к тому, что в стене, вставила вторую пластиковую карту, открыла и заявила Шубакову:
– Любуйся, но руками ничего не трогай.
Шубаков сунул нос внутрь, увидел две коробки с дискетами, несколько папок с бумагами и две пачки долларов. Места для «дипломата» было вполне достаточно, но его там, естественно, не было, как не было и денег, хранившихся в найденном мной у Маринки кейсе, – остатки рублей лежали в сейфе, встроенном в тумбу с экраном, доллары – в сейфе под полом (но не миллион, естественно).
– Закрывай, – хмуро сказал Шубаков и вернулся в кабинет.
– Удовлетворен? – спросила я.
– А этот? – Шубаков кивнул в сторону тумбы с экраном.
– В этот тоже хочешь заглянуть? – Я изобразила на лице удивление. – Да на здоровье. – Я сделала попытку отодвинуть стул, чтобы потом открыть сейф. – Только мне очень интересно, как туда влез бы твой «дипломат».
Шубаков перегнулся через стол, я тем временем уже сидела на корточках, приготовив связку традиционных ключей.
– Он у тебя что, для вида? – спросил Шубаков.
Я усмехнулась. Такой ход мыслей дорогого гостя меня вполне устраивал. Шубаков тем временем решил, что перестарался, и заявил:
– Не надо, Саша. Извини.
Я облегченно вздохнула, поднялась, отряхнула коленки и снова уселась на свой стул, подумав, что сегодня же следует забрать из этого сейфа мешок с рублями. В следующий раз может так не повезти.
– Слушай, а как эти деньги попали к Храпу? – поинтересовалась я. – С какой стати Цыган стал бы отдавать их этому мальчишке? Ведь это же очень крупная сумма. Тем более наличка.
– Храп выступал в роли курьера, – пояснил Шубаков.
– Но с какой стати?!
– Он его дальний родственник.
Это я уже знала от Расторгуева.
– Мало ли у кого родственников, – заметила я вслух. – У меня, например, более чем достаточно.
– Родная кровь есть родная кровь. Правда, теперь Цыган, наверное, локти кусает… – продолжал Шубаков.
– Слушай, а Храп не мог просто прикарманить денежки? – спросила я.
Шубаков пожал плечами и заметил, что с подачи Храпа подозрение пало в первую очередь на мою сестру Ларису, ну и соответственно на меня, потому что все заинтересованные стороны объективно оценили изворотливость, находчивость и возможности претворения нами идей на практике. Я сообщила об исчезновении Ларисы. Шубаков удивился. Я попросила помочь, для достоверности пустив слезу. Он тут же принялся звонить своим орлам, которые, в свою очередь, обещали заняться этим делом.
Я тем временем поинтересовалась, не удалось ли все-таки разобраться с молодцами, неделю назад крушившими наш офис.
Шубаков, как и Виталий Сергеевич, сообщил, что эти ребята давно сидят на игле. Ничего нового я от него не услышала: нанял их какой-то Серый, больше ничего они не знают. Выдал камуфляж, дубинки, дал указания. Вот они и заявились. Как говорили это с самого начала, так и продолжают. Наверное, в самом деле все так и было.
Шубаков сидел с хмурым видом. Я не стала приставать к нему. Но факт оставался фактом: мы не смогли – и скорее всего так и не сможем – выяснить, кто решил сделать нам такую бяку. И, главное, почему?
– А не связано ли это с исчезновением «Фортуны»? – пришла мне в голову мысль. – Может, все одних рук дело, звенья одной цепи?
– Разбираемся, – пробурчал Шубаков и попросил отключить ведущуюся в моем кабинете запись (за которой могли следить Виталий Сергеевич и Сеня).
Я тут же с радостью выполнила просьбу – до произнесения магических слов Мишаней я не стала бы этого делать по собственной инициативе.
– Ну что? – вопросительно посмотрела я на него.
– Значит, так, Сашка, – перешел к делу Шубаков. – Проверить я тебя должен был в любом случае. Это я про сейфы. Ты уж извини. Но сама понимаешь.
Шубаков что-то часто в последнее время извиняться стал. Два раза за последнюю неделю только передо мной (а может, вообще только передо мной?). «Это для него великое достижение», – подумала я, но вслух, естественно, ничего говорить не стала, лишь милостиво кивнула.
– А во-вторых, конспигация, матушка, конспигация, – сказал он, копируя вождя мирового пролетариата. – Для остальных. Я от своего слова не отказываюсь, Александра. Если я выбрал тебя – значит, выбрал тебя. И работаю с тобой. Кстати, ты чего-нибудь надумала?
– В общем, так, Миша… Если ты хочешь знать мое мнение о наших сотрудниках…
Шубаков кивнул.
– При прочих равных условиях… При равных возможностях… И даже не очень равных…
– Саша, к делу!
– Если ты уверен, что деньги пропали именно у нас в офисе и это постарался кто-то из наших, то на первое место – по возможностям, сообразительности, находчивости – ну, в общем, ты меня понял – я поставила бы Виталия Сергеевича.
Шубаков опять кивнул.
– На второе – себя.
– Скромно, но объективно, – усмехнулся Мишаня.
На третьем, с моей точки зрения, стоял Сеня в трезвом состоянии. Далее, наверное, ребята из службы безопасности. Но их в твердом порядке очередности я расставить не могла: недостаточно хорошо знала. Если это все-таки кто-нибудь из них, то действовало несколько человек. Не один. Ни одной яркой личности я среди них не видела. Более того, по одному они у нас в офисе не разгуливают.
– Я знаю, как ваши парни работают, – заявил Шубаков. – И думаю, что обычные охраннички исключаются. Как насчет Ивана Ивановича?
– Да как тебе сказать…
– Скажи как есть.
Я помолчала немного, собираясь с мыслями.
Иван Иванович – изначально, внутренне – был человек очень честный. Я не знала, как это объяснить словами. Я считала, что, увидев «лимон» баксов, Иван Иванович не стал бы тут же прибирать его к рукам. Не стал бы, и все. Сообщил бы Виталию Сергеевичу, Сене, мне, Шубакову, что вот так и так, нашел «лимон». Что с ним делать? Жду указаний.
Мишаня заметил, что он мог получить эти указания от Виталия Сергеевича.
Я покачала головой, считая, что Иван Иванович в деле не участвует и ни к каким миллионам и вообще левым деньгам отношения не имеет. Вот кто не стибрит – так это Борисенок.
– А все остальные не устоят? – Шубаков рассмеялся. – Сеня, ты, Виталий Сергеевич, охранники?
– Ты себя забыл приплести в нашу милую компашку.
– Так это ж я тебя подключил к поискам чужого миллиона, – улыбка не сходила с лица Шубакова. – Да, мы все одним миром мазаны.
– А Иван Иванович, по-твоему, не от мира сего?
– А по-твоему? Может, конечно, и надо быть таким? – мечтательно произнес Шубаков. – Но разве останешься, живя в нашем-то обществе? Вот ты, например, Сашка, представь ситуацию. Вдруг идешь по улице… нет, едешь, ты уже давно пешком не ходишь, видишь: кейс какой-то бесхозный валяется. Останавливаешься, открываешь, он бабками набит. Что ты делаешь?
– То же самое, что и ты, Миша, – ответила я, но задумалась.
А не проведал ли Мишаня о моем ночном визите к Маринке? Или о Ларискином? Каким-то образом смог пронюхать? Следил за Маринкиным домом? И те ребята в «девятке», которые тогда за нами следовали от Ларискиного дома к Маринкиному, могли быть его орлами? А в «восьмерке» у моего дома дежурили его хлопцы? Могла его «наружка» пастись где-то поблизости от меня двадцать четыре часа в сутки? Или он все-таки пытался сейчас, так сказать, говорить образно? Или это цыгановские стараются? Или хозяева тех, других, денег, если, конечно, баксы не принадлежат Юрию Леонидовичу Цыганову?
В общем, Мишаня прав: одним мы миром мазаны, одного поля ягоды, хоть и с разных кустиков.
– С твоим раскладом согласен полностью, – тем временем объявил Шубаков. – Вообще-то я вначале подумал на Виталия Сергеевича. С его возможностями…
– Прости, Миша, – перебила я. – Вопрос есть.
– Валяй.
– Ты вообще этот миллион в глаза видел? Он реально существует?
Шубаков ухмыльнулся своим волчьим оскалом.