ть простые бойцы, а функция генерала – управлять и командовать.
Я достала из кармана трубку, включила, но не успела набрать номер: мой телефон тут же зазвонил.
– Ты где? – спросил Расторгуев. – Я бы подскочил, если вы еще не все съели. – Как всегда, желудок Олега требовал заполнения.
Пикник, на который мы собирались с утра, прихватив корзину с едой, как-то вылетел у меня из головы, перед глазами стояли ряды солений и маринадов.
– Да тут на несколько лет хватит, – ответила я.
– Чего? – не понял Расторгуев.
Я пояснила Олегу, где мы находимся, в каком составе и что делаем. Расторгуев заявил, что выезжает, и отключил связь. У Юрия Леонидовича было занято: наверное, Расторгуев незамедлительно связался с ним. Я решила подождать со звонком, и тут телефон зазвонил вновь. Это была Лариска, интересовавшаяся, как проходит пикник и когда нас ждать обратно.
Я не успела ей ничего пояснить, потому что тут же встряла Светка, поняв, кто звонит. Храп попросил передать Лариске привет. Дети наперебой стали что-то кричать. Я велела всем заткнуться и сообщила Лариске, что сейчас занята, долго разговаривать не могу, велела не волноваться и обещала при первой же возможности с ней связаться.
Не успела я распрощаться с Лариской, что-то еще говорившей в трубку, как прозвучал третий звонок. У меня возникло желание швырнуть «Сони-Эриксон» в стену, но я сдержала свой порыв, периодически в подобных ситуациях у меня появляющийся – в смысле когда телефон звонит не переставая. Все-таки я звонок приняла.
Это были наши из Таллина. Они сообщали, что сегодня с утра у них на глазах какой-то кореец покончил с собой – бросился с причала вниз головой. У Виталия Сергеевича почему-то опять выключен сотовый. Поэтому звонят мне. С главной информацией дня.
На самоубийство корейца, да и вообще на корейцев мне было наплевать, тем более у меня сейчас были несколько другие проблемы и решала я задачи, никак с корейцами не связанные – или я так, по крайней мере, считала.
Я поблагодарила Ивана Ивановича за отчет – с коллегами всегда нужно быть вежливой, даже если они тебя домогаются в самый неподходящий момент, – и сказала, что очень занята: стрельба прекратилась, и крышку погреба уже пытались открыть сверху. Я узнала голос Юрия Леонидовича.
Я сказала нашим в Таллине, что или сама им перезвоню, или чтобы они вновь связались со мной вечером. Может, они сейчас просто звонили в панике? Все-таки чье-то самоубийство на твоих глазах – не самое приятное зрелище. Устали, нервы, находятся не дома, иностранцы в Эстонии, да мало ли что. Ладно, вечером разберусь. Главное, что нас собирались вызволить.
В перестрелке, как оказалось, победили люди Цыгана.
Глава 17
20 сентября, суббота
Юрий Леонидович помог нашей компании выбраться из погреба. Правда, сразу вышли не все: Храп задерживался. Я огляделась вокруг. Пожалуй, гараж почти не пострадал. Интересно, как обстоят дела в остальных частях дома? Если Юрка, боец шубаковских, был прав и наши спасители в самом деле использовали миномет… Придется нам пробираться сквозь обвалы, преодолевая препятствия. Хотя что это я так беспокоюсь об Алкином доме? Ее проблемы. А для нас вон за моей спиной имеется выезд из гаража, если другим путем не пройти.
Цыган допрашивал своего тезку. Вокруг нас крутились трое молодцев в черных комбинезонах – вооруженные до зубов камчатские. Мой младший сын теперь хотел съесть чего-нибудь существенного, и я объявила, что отправляюсь на поиски еды. Юрий Леонидович бросил через плечо, чтобы мы все двигались к машинам – уезжаем, не стоит тут задерживаться. Я заявила Вадику, что у нас в багажнике стоит целая корзина с едой и он поест по пути домой. Правда, я не стала добавлять вслух, а только подумала, что ни корзины, ни машины может уже просто не быть или быть, но не в том состоянии, в котором мы их видели в последний раз. Но надо надеяться на лучшее.
Светка схватила деток за руки и быстро потащила из дома. Второго приглашения ей не потребовалось. Двое молодцев взяли Юрку под белы рученьки, третий спустился вниз, чтобы поторопить Храпа: родственник Цыгана не спешил подниматься. Наверное, не горел горячим желанием увидеть старшего брата и пытался насколько возможно оттянуть радость свидания. Юрий Леонидович крикнул ему сверху, чтобы шевелился. Наконец показался и Храп.
– А где трупы? – спросила я у Цыгана, когда троица приблизилась к выходу из гаража в дом. – Мне взглянуть бы надо.
– Ты никак совсем сдурела, Сашка?! – воскликнул Юрий Леонидович. – Переохладилась в погребе?
Храп с парнем в комбинезоне вылупились на меня, открыв рты.
– Мне нужно кое-что выяснить, – заявила я.
– Что? – тут же внимательно посмотрел на меня Цыган, похоже, больше не считавший, что я «сдурела».
– Есть ли у одного из бойцов шрам на предплечье, – честно ответила я.
– И что, если есть?
– Это будет ответом на один из вопросов. Может, даже на несколько.
Цыган быстро что-то прикинул, кивком головы показал своему подчиненному, чтобы выводил Храпа, а когда те покинули помещение, велел мне быстро выкладывать, чего я добиваюсь.
Я изложила ход своих мыслей. Юрий Леонидович одобрительно кивнул и заявил:
– Пошли. Они все мертвы.
Я поинтересовалась его бойцами. Двоих ранили. Одного легко царапнуло, просто ерунда, а у второго пуля в плече, но тоже не страшно. С ними сейчас врач.
– Вы и врача с собой привезли? – поразилась я.
– А как же? – в свою очередь, поразился моему вопросу Цыган. – Человеческий фактор, знаешь ли, Александра, – определяющий везде и во всем. Мои люди должны знать, что я обеспечиваю им максимально возможное прикрытие. Если ранили – тут же последует медицинская помощь. Если требуется – лучшая больница, лучшие врачи. Если присели – лучшие адвокаты. Ну а сам в ответ получаю тоже все самое лучшее. – Цыган улыбнулся.
Мы покинули гараж, и Юрий Леонидович повел меня по комнатам – вернее, по тому, что от них осталось. Выглядывая в зияющие дыры окон справа – стекла все высыпались, – я увидела огромную гору кусков древесины, стекла, кровли и еще чего-то. Цыган проследил за направлением моего взгляда и пояснил:
– Помнишь башенку сверху? Может, обратила внимание, когда подъезжала? Красивая была башенка. Издалека внимание привлекала. Действовала на нервы.
– Это она?
Он кивнул и сказал, что ребята специально стреляли с угла, чтобы не было обвала всего дома вниз (а то так нас могло завалить, что пришлось бы неделю разгребать), – требовалось, чтобы верх слетел в сторону, есть у них в отряде один специалист, который знает, как правильно целиться, сам Юрий Леонидович не мог объяснить этого в деталях. Но ведь он не зря нанимает лучших специалистов. В общем, все получилось так, как нужно: верхняя башенка-чердак рухнула вбок, увлекая за собой часть террасы третьего этажа, и все это лежало теперь на газоне между основным строением и высоким забором.
– А где трупы? – спросила я.
Юрий Леонидович повел меня по лестнице на второй этаж. Мы нашли двоих – Березу и еще одного парня, имени которого я не знала.
– Кондрата здесь нет, – сообщила я.
– Еще один в кухне на первом этаже валяется. Пошли.
Мы спустились и с трудом пролезли в кухню, перебравшись через гору какого-то хлама, рухнувшего с обвалившихся полок. Я посмотрела на труп и вспомнила, что Кондрат был одет по-другому, да и этот был с волосами, а не бритый. От лица убитого практически ничего не осталось, но я не сомневалась, что это не Кондрат. Но шрам на предплечье я все равно проверила, задрав свитер на еще теплой руке. Шрама не было.
– Где еще один? – спросила я.
– Да вроде бы все, – сказал Юрий Леонидович.
Я покачала головой. Когда шубаковские выпустили нас из погреба, в гараж заходили четверо: Кондрат, Береза, Юрка, сидевший с нами в погребе, и убитый парень, лежащий на втором этаже. Того, на которого я смотрела сейчас, с ними не было. Возможно, он оставался в машине, что было бы вполне разумным, а при виде приближающейся команды сиганул в дом подать сигнал – поэтому его и убили в кухне, недалеко от входа, а не на втором этаже. Но куда делся Кондрат? Кинулся за подмогой? Пока эти трое держали осаду, выскочил с задней стороны дома и понесся к озеру, в «бандитский домище»? Но неужели люди Цыгана не окружили весь дом?
Я пояснила Юрию Леонидовичу ход моих мыслей.
– Мог уйти, – кивнул он. – Если рванул сразу же.
– А у вас сколько людей с собой?
– Семеро бойцов, врач и я. Так, давай-ка посмотрим на заднюю часть дома, – предложил он. – Открыта дверь или нет.
Мы вернулись. Гараж так и оставался закрытым снаружи, а больше выходов сзади не было – только зияли разбитые окна. Юрий Леонидович выглянул из одного, из второго: кругом возвышался забор.
– Если только из окна вылез и перемахнул через препятствие, – пришел он к выводу. – Это вполне вероятно. Вполне. А поэтому давай-ка покидать эти не совсем гостеприимные стены. На всякий случай.
Мы двинулись к выходу, я по неосторожности в полумраке наступила на валявшийся недалеко от входной двери автомат и сообщила Цыгану, что это хозяйкин – держала на всякий случай. Юрий Леонидович усмехнулся.
Мы наконец вышли на яркий свет, и я на мгновение прищурилась, хотя, блуждая по дому, уже после мрака погреба привыкла к свету, но на улице в глаза било солнце, появившееся из-за туч.
Часть забора напротив входной двери валялась на земле. За ней стояли машины. Первые две уже, наверное, не смогут служить своим хозяевам. Цыган тут же объяснил мне, что они хозяевам больше и не потребуются: трое остались в доме, его тезка проследует с нами, ну а Кондрат… купит себе новую, если проживет достаточно долго. Из трех машин, на которых прибыли люди Юрия Леонидовича, только у одной было пробито боковое стекло – сущие пустяки по сравнению с тем, что сталось с автотранспортными средствами шубаковских. Меня, естественно, больше всего интересовал мой родной «БМВ». Свое добро ведь всегда жалко. Моей радости не было предела: машина стояла целехонькая: два шубаковских джипа загородили ее своими телами. Пустячок, а приятно. Вокруг машины приплясывали детки. Светки видно не было.