Севка, конечно, подозревал, что это всё из-за той недавней истории. То есть какой недавней?! По весне всё случилось, а для Севки словно вчера. Он и впрямь тогда не на шутку испугался. До сих пор не может понять, как же лёд под ногой так предательски раскололся. Севка даже осознать ничего не успел, а пальцы уже сами судорожно цеплялись за края льдины, и ноги болтались, шарили в поисках дна. А дна-то и нет. Как не близко берег, только глубина здесь уже метра два, может и с лишним. Севке с лихвой хватило бы. И ведь говорили, предупреждали в школе, запрещали, рассказывали — лёд по весне тонкий и хрупкий, легко крошится. Так-то оно так, да вон же мальчишки по льдинам прыгают и ничего… Ага, им ничего, а Севке не повезло. Хотя, как сказать не повезло или повезло? Повезло, что выбрался. Лёд, конечно, весной хрупкий, толстые льдины крошатся длинными тонкими мутноватыми кристаллами, похожими на гигантские иглы, только оттого у льдин и поверхность становится шершавой и ячеистой. Уцепиться есть за что. Вот Севка уцепился и выбрался, хотя этот момент он не слишком чётко помнил, как-то само собой получилось. Со страху, наверное. И тут уж на берег быстрей. Хватит, накатался на льдине! Да и остальные мальчишки одумались, тоже на берег попрыгали. «Вот не слишком верим в то, что в школе говорят, все на опыте перепроверяем, — мелькнуло у Севки запоздалое раскаянье. — Кто на чужом, а кто и на своём собственном».
На берег-то Севка выбрался, а дальше что? С одежды течёт струями, обувь также совсем не сухая. День субботний — родители дома. Вот пойдёт он сейчас домой в таком виде, и там такое начнётся! Да его точно прибьют, не посмотрят, что он чуть-чуть сам не помер, не утоп. И мальчишки вокруг собрались, обсуждают, переговариваются, толкуют о чём-то, советы дают, а Севка словно и не слышит. Сам в полной прострации и растерянности. Напугался, всего трясёт, да и холодно становится. Хоть солнце и жарит по-весеннему с ясного голубого неба, однако не лето ведь — весна. На реке лёд, в тени под кустами ещё снег не стаял. Вот же засада: и домой нельзя, и так стоять нельзя.
— Зажигалка есть у кого? — Севка и голос свой не узнал, хриплый какой-то. Откашлялся: — Костёр разведите.
— Точно, дрова тащите, — скомандовал Феофан, доставая зажигалку из кармана.
Вообще-то Севка знал, что Феофана зовут Славкой и учится он в восьмом "в" классе, но все называли его Феофаном, а отчего так, Севка не ведал. И спрашивать, конечно, не стал бы. Куда ему вопросы задавать восьмикласснику, да ещё такому! Феофан был известный в школе двоечник и прогульщик, и курил за углом школы, почти не скрываясь от учителей. Оттого и зажигалка всегда в кармане. Курение Севка не одобрял и не понимал, для чего себя травить. Вредно же, это любому известно. Ну, это не его, Севкино, дело. Честно сказать, Севка Феофана побаивался. Кто его знает, что у такого на уме, хотя Севка и не слышал, чтобы тот младших доставал. Вот и сейчас помогает, а мог бы просто посмеяться да идти своей дорогой.
Севка огляделся, нет ли ненароком на берегу девчонок, и стал стягивать с себя мокрую одежду, глядя, как быстро собранные поблизости коряги, щепки и куски едва подсохшей берёзовой коры Феофан-Славка ловко сложил шалашиком и поджёг.
Мокрые джинсы липли к телу, и пока Севка долго, неловко прыгал на одной ноге, костёр быстро разгорался, а Феофан жёлтыми от курева пальцами с завидным умением подкладывал в огонь все новые щепки. Севка отметил, что у него ни за что не получилось бы так быстро и хорошо развести костёр, у Феофана чувствовался немалый опыт. Севка остался в одних трусах, подтолкнул к костру ботинки, пододвинулся ближе к огню, растягивая в руках мокрую одежду, но так, чтобы и самому тепла хватало. Голышом на улице было не комфортно, холодно, да и неловко, но все же лучше, чем в мокрой куртке и брюках. Мальчишки, вернувшиеся с новыми дровами, тоже окружили костёр, грелись, стараясь лишь оставить Севке побольше места, для его вещей, с которых капала холодная вода. Тихо беседовали, обсуждая Севкин заплыв, посмеивались, сетуя на коварный, ненадёжный лёд. Севка молчал. Феофан и вовсе от костра отошёл, достал из пачки сигарету, закурил. Севка, морщась от дыма, задумался, и, как часто бывало, перед глазами поплыли яркие картины воображения. Он вдруг ясно, словно наяву, вновь переживал своё «купание». Вот он судорожно вцепился в край льдины, а ноги болтаются в воде в попытках нащупать опору, дно, но до дна не достать. А вода ледяным холодом проникает под одежду, и та становится всё тяжелее, сковывает движения, тянет вниз. И течение подхватывает Севку и всё глубже затягивает подо льдину, и держаться становится невыносимо тяжело, и Севка скребёт пальцами по скользкой поверхности и никак не может ухватиться. Вот локти соскользнули, и он, по самую шею в воде, из последних сил царапает ладони об острые сколы. Но нет! Река несёт неотвратимо, и сил держаться уже не хватает. Льдина опять предательски крошиться, и Севка с головой резко уходит под воду. Он в ужасе дёргается, стараясь вынырнуть, и со всей силы врезается лбом в нижнюю неровную поверхность льда над головой. И вокруг только тьма и жуткий холод, и нет просвета, и некуда вынырнуть, и лёгкие уже разрывает от желания сделать вдох.
Севка судорожно вдохнул и замотал головой, отгоняя видение. Бр-р! Привидится же такое! На воображение Севка никогда не жаловался. Иногда за чтением интересной книги он так увлекался, что будто сам оказывался на месте героя, переживал все приключения. Но временами воображение подкидывало и такие живые картинки, которые Севку пугали. Вот и сейчас. Да уж! Есть что сравнить! Как оно могло быть, и как было на самом деле. И как ему в самом-то деле повезло. Севка глубоко вздохнул, понемногу успокаиваясь.
Костёр основательно разгорелся, огонь поднялся выше, от него пошёл ровный жар, и мальчишки стали понемногу отодвигаться. От Севкиных мокрых джинсов повалил пар, колени и ступни стало жечь, и Севка тоже сделал полшага назад. Спереди стало жарко, лицо и уши запылали, словно Севке стало за что-то неимоверно стыдно, и он покраснел до кончиков ушей, но по голой спине гулял холод. Просто грейся он у костра, самое время было повернуться спиной, а сейчас Севка только развернул одежду другой стороной к огню. Ветра почти не было, и дым часто менял направление, Севка щурился, задерживал дыхание, но глаза всё одно слезились. Это всё бы ничего, а вот от одежды будет костром пахнуть. Дымного запаха точно не скроешь. Впрочем, это не так страшно, ну, стоял у костра, подумаешь! Ничего такого!
Майка, тонкий свитер и куртка намокли только снизу, всё-таки ему повезло, успел ухватиться за край льдины, зацепиться локтями, и не нырнул целиком, лишь по грудь. Севка ещё раз ощутимо вздрогнул. Он пощупал одежду. Всё. Дальше сушить опасно, так и прожечь можно. Осталось досушить только джинсы, они промокли больше всего, да ещё трусы, но те уже и так спереди почти подсохли, прямо на Севке, осталось немного. Севка бросил джинсы на старое бревно, глубоко увязшее в береговом влажном песке, натянул майку и свитер, надел куртку, чтобы не оставаться совсем уж голым, быстро стащил трусы протянул к костру. Это много времени не займёт, повертел туда-сюда и готово, можно надевать обратно. Севка проверил ботинки — влажные, конечно. Сверху вроде подсохли, а внутри сырые. Только если явных причин к тому не будет, никто его ботинки щупать не станет, а потом он сам их на батарею поставит, и красота. Он вновь подобрал джинсы и протянул их к огню.
— Вы только не болтайте об этом, — Феофан, не докурив, старательно затушил сигарету и спрятал обратно в пачку. Подошёл к костру, оглядывая присутствующих внимательным взглядом. Ему можно, он тут старший.
— О чём не болтать? — Это Игорёк, он маленький ещё, всего-то второклассник, и таскается всюду за братом Олегом. А Олег — Севкин одноклассник, и живут они в одном доме с Севкой, только в другом подъезде. Так что Севка часто гуляет вместе с ними, с братьями. Бывает и в гости друг к дружке ходят. Олег парень нормальный, не придурок какой, вот только Игорёк многовато вопросов задаёт, но все привыкли уже, иногда просто на него шикнут, а бывает, и объясняют подробно. Кто-то же должен молодых учить.
— Вот про него не рассказывай, — снизошёл до объяснений малышу Феофан. — Он не зря здесь сушится. Если предки узнают, что здесь было, достанется ему.
Сказал, сплюнул в сторону и пошёл, не оглядываясь. И то верно! Всем пора уже. Скучно здесь стало, и костёр скоро догорит. Ребята начали потихоньку расходиться.
В общем, пришёл домой Севка совершенно сухой, без всяких признаков происшествия. Только ядрёный запах костра был неистребим, но тут уж ничего не изменишь, пришлось оправдываться. И всё прошло тихо и почти спокойно, и для здоровья последствий никаких, хоть Севка и боялся. Даже насморка не было. Так бы и забыть об этом неприятном происшествии, да видать кто-то из очевидцев проговорился. Хоть и предупреждал Феофан, а только нашёлся некто болтливый. Поведал про Севкино купание родителям ли, учителям ли — неизвестно. А вот как пристали родители к Севке с вопросами, так он не знал, как и отнекиваться. Нет, он так явно и не признался, о случившемся молчал, как партизан на допросе. А толку что? Уверен был, что родители не поверили ни единому его слову. Ха! Так ведь и правильно, что не поверили. Но и доказательств они не имели, даже на свидетеля сослаться не могли, а потому всё разговорами и упрёками ограничилось. И Севка рад-радёшенек был, что всё так относительно спокойно прошло. И вот на тебе! Летний лагерь. Это что же?! Они теперь ему не доверяют и одного оставлять боятся? Ему уже тринадцать лет! Что он, маленький?! Не соображает?! Тут в мыслях Севка смутился, опять прокручивая в памяти свою прогулку по весенним льдинам. А, может, он и в самом деле не соображает? Может, он в самом деле ещё маленький? Да ну! Ерунда это! И случай со льдиной не показатель. Да и, вообще, это случайность. С кем не бывает. И уж теперь-то он научился!
А что было бы, если бы он тогда сразу домой побежал и всё-всё рассказал, во всём признался? Э, нет! Так бы ещё хуже вышло. Вот и выходит — всё как будто правильно сделал, а результат… Да уж, результат плохой. Ну, всё правильно сделал, кроме решения на льдинах покататься. Вот, если бы до того знать, как всё обернётся, он бы в тот день вовсе никуда не пошёл. Книжку бы почитал. А если бы его всё одно в лагерь сослали, что бы он тогда думал? Какую причину такой неприятности отыскал? Возможно, и нет её причины-то? Вдруг всё гораздо проще? То есть, не так! Причина есть, но она очень простая. Как мама и сказала, не хотят они, чтобы он целый день без присмотра оставался. Желают, чтобы он делом занимался. История опять же… Зря, конечно, но разве им объяснишь!