— Где родители? Кто за вас отвечать будет? Чего молчите — я всё равно всё про вас узнаю, от меня не скроете!!
— Дяденька, да ведь они не купались! — вступилась Катя. — Вот она у нас чуть не утонула, а он её спас! Что же вы их ругаете? Она ведь не нарочно! А он ведь герой! Ему надо дать медаль «За спасение утопающих», а вы его ругаете!
— А ты молчи! — ругался служитель. — Знаем мы вас! Шляются тут, мелюзга вы этакая! Людям покоя не дают! Отвечай за вас!
— Что тут происходит? Почему дети плачут?
К берегу подъехала лодка, и из неё выпрыгнул на берег молодой человек в зелёной ковбойке.
— Да вот дети хулиганство разводят! Полюбуйтесь, гражданин, красавцы какие! Это ж надо же! И кто их только в парк пустил!.. — И служитель снова грозно напустился на Катю, Маню и Костю: — Я вас спрашиваю, отвечайте, чьи вы дети?!
— Оставьте их в покое, — сухо сказал молодой человек. — Детям надо помочь высушить одежду. Они могут простудиться.
— Простудиться? А я за них отвечай?! Нет, я вас спрашиваю, чьи это дети?!
— Мои, — вдруг сказал молодой человек. — Мои это дети.
— Ах, ваши?! Так что же вы за своими детьми не смотрите, а ещё честных людей ругаете! Заступник какой нашёлся! Если это дети ваши, платите штраф тридцать рублей, по десять рублей за каждого!
Молодой человек, ни слова не говоря, вынул из кошелька три рубля и высыпал из него все бывшие там деньги.
— Держите. Тут три рубля шестьдесят копеек. Больше у меня нет.
Служитель, слегка опешив, взял деньги и, ворча:
— Нет у него больше! Нашёлся какой! Знаем мы вас! Катаются тут всякие! — удалился.
— Быстрее лезьте, — сказал молодой человек. — А ну-ка, живо!
— Куда?!
— Ясное дело, в лодку! Будете одежду сушить.
Что-то в этом молодом человеке было странное. Как будто и симпатичный: круглое лицо, светлые волосы, короткий вздёрнутый нос, на носу — очки... И в тоже время выражение лица у него было невесёлое, какое-то даже мрачное. И говорил он сухо, отрывисто и на детей почти не смотрел.
— Ну, что же вы стоите? Простудиться хочется?
Он прыгнул в лодку, за ним не слишком решительно влез Костя. За Костей, держа друг друга за руки, влезли Катя с Маней.
— Садитесь на корму. Раздевайтесь. В мокром не сидите, — скомандовал молодой человек.
Заскрипели уключины, взлетели в воздух вёсла. Берег стал удаляться. Молодой человек на минуту оставил вёсла, наклонился, раскрыл небольшой саквояж, стоявший перед ним, вынул из него сложенный вчетверо плащ и тёплую мужскую рубашку и протянул на корму:
— Вот вам. Грейтесь.
— Спасибо, — сказал Костя.
Через несколько минут Маня сидела на корме, завёрнутая в широкий светло-коричневый плащ, а Костя красовался в синей, в мелкую красную клетку, байковой ковбойке.
— Мокрые вещи разложите на сиденье перед собой, чтобы высохли скорей, — сказал молодой человек, не оборачиваясь. И замолчал.
Нельзя сказать, чтобы он отличался разговорчивостью. Грёб себе и молчал. Его узкая спина мерно сгибалась и разгибалась. Взлетали и опускались вёсла. Мягко журча, убегала за корму вода.
Маня и Костя потихоньку приходили в себя после пережитого волнения. Они перестали дрожать, с удовольствием оглядывались по сторонам.
— Вот повезло! — шёпотом сказал Костя. — На лодке едем! Без билетов!
— Ага, — откликнулась Манечка. — Здорово! Какая лодочка красивая! Зелёненькая! До чего люблю в зелёных лодочках кататься! Кать, правда, красивая лодочка? — Она повернулась к Кате и толкнула её локтем. — Счастливые мы, Кать, правда?
Катя не ответила. Она с некоторой тревогой вглядывалась в спину молодого человека.
— Ты чего, Кать? — шёпотом спросила Маня.
— Ничего, — сказала Катя. — А как вы думаете, куда мы едем?
— Катаемся, — сказал Костя. — Тебе что, не нравится?
Спина перед ними сгибалась и разгибалась. Молодой человек энергично грёб и не оборачивался, словно забыл о том, что в его лодке сидят на корме Катя, Маня и Костя.
— Нравится, — сказала Катя. — Только непонятно как-то... Какой-то дяденька чудной...
— Чего чудного? — сказала Манечка. — Хороший дяденька. И плащ у него хороший. Ой, а тут в кармане платок! Приятно пахнет.
— А зачем он нас к себе в лодку посадил? Увезёт ещё куда-нибудь!
— Да ты что? Покатает и отпустит! — сказал Костя.
— Конечно, — сказала Манечка. — Очень ему надо нас увозить!
— А вдруг не отпустит?.. Странный какой-то... Молчит...
— Правда, молчит! — испугалась Манечка. — Кость, чего он молчит, а? А вдруг он и правда с нами чего-нибудь сделает? Утопит ещё!.. Ой, мама! Я не хочу!
— Да вы что! — возмутился Костя, — Как не стыдно! Он за нас заступился. Целых три рубля заплатил!
— Вот и странно, что заплатил, — сказала Катя. — Мы кто ему? Никто. А он заплатил.
— Правда, — задрожала Манечка. — Может, он нас хочет в чемодан посадить?
— Очень ему нужно нас в чемодан сажать! Эх, вы, трусихи!
— А зачем, зачем у него чемодан в лодке? Разве в лодках с чемоданом катаются?
Тут Манечкин рот скривился и губы задрожали:
— Ой, ма-а-ма! Я бою-у-усь!
— Хватит вам, — сказал Костя. — Не могут хорошего человека от плохого отличить! Эх, вы! Прямо противно!
— Тебе противно, а я своими глазами в кино видела, как один такой хороший детей похищал, а потом родителям продавал за миллион! — свистящим шёпотом сказала Катя. — Нет, что ни говори, странный он тип! Очень странный! — убеждённо добавила она.
Вдруг «странный тип» бросил вёсла. Он согнулся, обхватил голову руками и стал что-то негромко бормотать.
— Чего это он? — похолодела Маня. — Ой, мамочка, чего он говорит, а?
— Тихо! — прошептал Костя. — Тс-с-с!
— Чудовище! Изверг проклятый! — услышали они непонятное бормотание, — убил своими руками! Всё убил! Всё!
— Про кого это он? — насторожилась Катя.
— ...Негодяй! Мерзавец! Тебе судьба такого человека послала, а ты что с ним сделал?! Кровопийца! Изверг! — Молодой человек обеими руками яростно застучал себя по голове, а потом понурился.
Катя и Маня, онемевшие, бледные от страха, сидели, вцепившись друг в друга. Даже Костя потерял присутствие духа. Он беспокойно заёрзал на месте и оглянулся.
— Может, «караул» закричать? — сказал он охрипшим шёпотом. — Нет. Не услышат. Ни одной лодки, как назло, поблизости!
И тут Манечка не выдержала и оглушительно заревела.
Катя обеими руками зажала ей рот... Но было поздно. «Кровопийца» обернулся.
Лицо его моментально отразило крайнее удивление и крайнее смущение. Молодой человек сквозь очки поглядел на детей и вдруг густо покраснел.
— Бог ты мой, — пробормотал он. — А я и забыл про вас совсем... — И совершенно неожиданно улыбнулся мягкой и виноватой улыбкой. — Вы уж извините меня, пожалуйста... Задумался... Мысли тут всякие... Не обращайте внимания!
Он махнул ладонью возле лба, как будто отгоняя от себя эти «всякие» мысли, похлопал себя по карманам, вынул сигареты, закурил, на секунду снова помрачнел, потом снова улыбнулся:
— Ну что, обсохли?.. Послушай, ты, кажется, ревёшь? — сказал он Мане. — Что это ты? Тебе что, сидеть неудобно? Тогда иди на нос. Давай руку!
Но Маня руку ему не дала. Реветь она, правда, сразу перестала, но руку протянуть побоялась. Вдруг схватит за руку и в воду кинет!
— Не хочешь, не надо, — сказал молодой человек. — Да и правда, там вам троим вместе теплее! — Он перевернулся на сиденье и сел лицом к детям. — Вот шляпа, — сказал он. — Просто свинство, можно сказать, пригласил гостей, а сам... — Он затянулся сигаретой и снова мрачно задумался, как будто ушёл куда-то...
— Вы не обращайте, пожалуйста, на нас внимания, — очень вежливо сказала Катя. — Только вы нас, пожалуйста, на берег высадите, ладно?
Но молодой человек молчал. Он как будто и не слышал Катины слова. Курил и мрачно, сосредоточенно глядел вдаль, на берег.
— Мама, — снова тихонько сказала Маня.
Но он и этого не слышал...
— Да-а-а, — тяжело вздохнул он. — Такие, брат, дела-а-а. — А потом кинул сигарету за борт и снова уставился на детей. — Так как вы, собственно, здесь очутились? — сказал он. — Вы что, живёте рядом с парком?
Глаза у него были светло-серые и грустные-грустные! Почему-то совсем не страшные глаза!
— Нет, мы не рядом живём, — сказал Костя. — Мы сюда приехали уток кормить. Мы члены общества охраны природы.
— Ах, вот как? — печально удивился молодой человек. — Надо же! — И снова помрачнел и уставился на воду. Он глядел на воду, а Катя, Манечка и Костя во все глаза глядели на него.
Вдруг молодой человек снова очнулся.
— Да, — сказал он. — Я опять, кажется, в свои мысли погрузился, извините меня... Послушайте, что же вы сидите так, а? Вы и правда согрелись? А одежда ваша как, высохла?
— Высохла, — одними губами сказала Катя. — Спасибо большое. А когда вы нас на берег высадите, а, дяденька?
— Да что вам торопиться! — вдруг оживился «странный тип». — Катайтесь! У нас времени до отвала! Я лодку на три часа взял!.. Послушайте, вы, может быть, есть хотите? Так у меня курица есть!
Молодой человек полез всё в тот же чемодан и на этот раз выволок оттуда довольно большой кусок курицы, завёрнутый в полиэтиленовый пакет. Он вынул из пакета курицу, разломил её на три части и протянул ребятам.
— Вот, — сказал он. — Ешьте. Не стесняйтесь.
Все трое взяли по куску курицы, но продолжали глядеть на молодого человека широко открытыми глазами.
— Что же вы не едите? Ах, вы, наверное, не хотите без хлеба? Вот, к сожалению, хлеба нет у меня. Не успел, знаете, купить... — Молодой человек как-то беспомощно развёл руками и сокрушённо поглядел на Катю, Маню и Костю. — Нету хлеба. Ничего не поделаешь...
— А нам и не надо, — вдруг сказала Маня и храбро поднесла кусок курицы ко рту. — Вы, дяденька, не волнуйтесь. Мы и так съедим!