«ЗАПОВЕДИ ТЕРЕНИНА»
Так называлась заметка в № 2 за 1986 год. В ней были приведены заповеди научной поисковой работы крупного советского физико-химика, академика А. Н. Теренина (1896–1967). Добавим еще одну его заповедь, актуальную и в наши дни. Александр Николаевич не уставал повторять своим сотрудникам:
— Никогда без крайней необходимости не ссорьтесь с коллегами по работе и не будьте чересчур дотошными в науке!
Расшифровывая эти слова, он пояснял, что первое необходимо для создания здоровой, деловой, творческой обстановки и лаборатории, а второе — для быстрого продвижения вперед в научных исследованиях без задержки на второстепенных деталях и мелочах.
ТОТ, КТО НЕ ОТКРЫЛ…
Парадоксально, но факт: выдающийся итальянский физик Э. Ферми (1901–1954), получивший Нобелевскую премию за исследование искусственной радиоактивности, вызываемой нейтронной бомбардировкой, не открыл деления ядер урана при попадании в них нейтронов, уступив это великолепное открытие О. Гану. О том, что Ферми довольно тяжело переживал эту неудачу, свидетельствует хотя бы такой случай. После второй мировой войны в Чикаго создавался Институт ядерных исследований. При рассмотрении архитектурных эскизов оформления будущего здания института среди физиков зашел спор, что должна означать человеческая фигура, смутные очертания которой угадывались в барельефе над входной дверью. «Я знаю, — вдруг с горечью произнес Ферми. — Это ученый, который НЕ открыл деления ядер урана при нейтронной бомбардировке!»
ЛУЧШЕ, ЧЕМ ПАТЕНТ
Как-то раз настырный репортер допытывался у Ч. Кеттеринга — главы исследовательского отдела фирмы «Дженерал моторс», — почему эта фирма не патентует многие изобретения своих сотрудников.
— Потому, — таинственным полушепотом объяснил Кеттеринг, — что у нас есть гораздо более эффективное средство защиты своих разработок от конкуренции, чем патентование.
— Молчу как рыба! — заверил репортер. — Только между нами: что же это за средство?
— Когда конкуренты узнают о некоторых наших разработках, они приходят к убеждению, что мы сошли с ума. И оказывается, это лучшая защита, чем любой патент!
ОСТОРОЖНЕЕ С ЭКОНОМИКОЙ!
Академик И. П. Бардин (1883–1960) — инициатор многих прогрессивных направлений в отечественной металлургии — хорошо понимал условность предварительных экономических расчетов. Ведь их результаты впрямую зависят от исходных данных, а те зачастую выбираются произвольно.
— Хотите погубить новое дело, — не раз говаривал он, — посчитайте экономику, заранее уложите в ее прокрустово ложе…
НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА БОЯТЬСЯ
Создатель атомохода «Ленин», Герой Социалистического Труда В. И. Неганов (1899–1975), будучи в жизни чрезвычайно мягким и деликатным человеком, отличался удивительной твердостью и бесстрашием в отстаивании своих технических решений. Когда коллеги спрашивали его, чем объясняется столь разительная перемена в манере поведения, Василий Иванович отвечал:
— Профессия, если ей служишь бескорыстно, защищает тебя от многих нравственных переживаний. Но и ты, когда речь идет о требованиях дела, когда отвечаешь за судьбу своих конструкций, не имеешь права бояться!
«НЕ ВЕРЮ!»
В 1845 году главный командир Черноморского флота и портов Черного моря, выдающийся русский мореплаватель, адмирал М. П. Лазарев (1788–1851) обратился в Петербург с просьбой о том, чтобы ему разрешили заказать в Англии железный винтовой пароходофрегат. Ответ не замедлил поступить, но с «небольшим» уточнением: фрегат должен быть не винтовым, а колесным. Так и был построен прославившийся в Крымской войне колесный пароходофрегат «Владимир».
Через два года после прихода «Владимира» из Англии на Черное море Николай I осмотрел новое приобретение и даже совершил на нем переход из Николаева в Одессу. Во время этого перехода и выяснилось, кто был автором «модернизации» корабля да и вообще главным виновником отставания российского флота в постройке винтовых пароходов. Задумчиво глядя на вращающиеся гребные колеса «Владимира», император сказал командиру пароходофрегата капитан-лейтенанту Н. Аркасу:
— Вот это, я понимаю, махины… Знаешь, я против гребных винтов. Какие-то маленькие, юркие, скрытные, не видно, как и работают. Что бы там ни говорили, не верю я в них…
А ЕСЛИ ПОДУМАТЬ?
Как-то раз один из коллег знаменитого американского математика Джона (Яноша) фон Неймана (1903–1957) задал ему каверзную задачку. Из пунктов А и Б, отстоящих на 100 км, одновременно выходят навстречу друг другу два поезда со скоростью 50 км/ч. Как только они трогаются, пчела, устроившаяся на головной фаре поезда в А, испуганно взлетает и устремляется вперед, вдоль железнодорожного полотна, со скоростью 90 км/ч. Наткнувшись на поезд, идущий из Б, она круто поворачивает и летит обратно с той же скоростью. Так и мечется между поездами, пока они не встретятся. Спрашивается, какова полная длина пути, проделанного пчелой.
Услышав условия задачки, Нейман на миг задумался и ответил: «90 километров».
— Я так и знал, что вы легко догадаетесь, — огорчился его собеседник.
— До чего догадаюсь? — изумился Нейман. Оказывается, он успел просуммировать в уме бесконечную последовательность пчелиных пробегов.
А ведь при здравом размышлении нетрудно догадаться, что пчела находится в полете ровно столько времени, сколько требуется поездам для встречи. Это произойдет через час, когда оба они преодолеют половину расстояния между А и Б. За час же пчела налетает 90 км.
«НЕКОГДА ЗАНИМАТЬСЯ ЧЕПУХОЙ…»
А вот еще одна история, связанная с задачкой. В воспоминаниях известного русского драматурга, переводчика, историка искусства П. П. Гнедича (1855–1925) приводится любопытный эпизод, относящийся к его гимназическим годам. Учитель математики И. Глитовт, задавая ученикам очередную задачку, стал вслух диктовать по учебнику ее условия:
— Отец перед смертью разделил свое имущество так, что старшему сыну выпало две трети от доставшегося невестке, да еще 425 рублей; среднему сыну…
Тут Глитовт запнулся и раздраженно воскликнул:
— Бред какой-то! Старику некогда было заниматься такой чепухой, есть вещи куда поважнее… Эту задачку мы пропустим!
ПРОФЕССОР ИЛИ АКАДЕМИК?
Когда основанная Петром I Академия наук начала свою работу, в документах и в устной речи все чаще стали употреблять слово «академик» вместо «профессор». Поскольку из-за терминологической путаницы могло сложиться неправильное представление о роде деятельности ученого, на втором публичном собрании Петербургской АН 1 августа 1726 года математик, одни из первых академиков Якоб Герман (1678–1733) счел необходимым сделать специальное разъяснение: профессор «излагает свою науку от ее начал», а главная задача академика — открывать новое «или в самом предмете, или в методе трактовки».
«ИЗДЕРЖКИ УНИВЕРСАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ»
Как-то раз Чарлз Кеттеринг — руководитель исследовательского отдела фирмы «Дженерал моторс» — в беседе с деканом Корнеллского университета Кимбеллом выразил удивление по поводу карьеры выпускников этого университета. И действительно, инженер-электротехник по специальности стал известным финансистом. Окончивший химический факультет возглавил крупнейшую страховую компанию. А получивший диплом инженера-механика прославился своими открытиями в химии и даже был избран президентом Американского химического общества…
— Что ж тут удивительного? — пожал плечами Кимбелл. — Обычные издержки универсального образования… Тот, кто умудряется закончить наше учебное заведение, может достичь успеха в любой профессии!
«ЧТОБЫ ДАТЬ СЕБЕ УСПОКОЕНИЕ…»
Страсть к знаниям, неиссякаемое любопытство — вот что отличало основоположника металловедения и теории термической обработки стали Д. К. Чернова (1839–1921). Он искренне не понимал людей, сетовавших на скуку, однообразие своих занятий, будучи убежден, что даже в простом деле открывается широкий простор для творческих поисков.
— Мы должны помнить, — не уставал повторять Дмитрий Константинович ученикам и коллегам, — что и налево и направо от нас бесконечность. Смотря в одну сторону, мы вооружаемся телескопом, а в другую — микроскопом. Между единицей и нулем можно поместить такое же количество величин, как между единицею и бесконечностью, а нам расстояние между нулем и единицей кажется маленьким.
Чтение в Русском металлургическом обществе своего труда «Афоризмы из области металлургии стали», в котором ученый попытался охватить единым взглядом мир бесконечно малого и мир бесконечно большого, он заключил неожиданным признанием:
— Вот я говорил о том о сем, как я воображаю себе молекулы, и все это лишь для того, чтобы дать себе хоть маленькое успокоение.
«НЕ ЗНАЮ, КАКАЯ ЭТО ПОЛОВИНА»
Ч. Кеттеринг не терпел той самоуверенности и амбициозности, которых преисполняются иные специалисты по получении диплома об окончании высшего учебного заведения. В связи с этим он любил рассказывать о своем знакомом профессоре-медике, который так наставлял своих питомцев — выпускников колледжа:
— Пять лет я учил вас всему, что знаю сам, водил по лучшим больницам, рекомендовал лучшие книги. Но теперь пришло время сказать вам самое главное. Половина того, чему я вас научил, не соответствует действительности. И самое страшное, я не знаю, какая это половина… Так что не вздумайте считать, что вам уже известно все, наоборот — вы всегда должны быть готовыми к встрече с неизведанным.
«ДАЖЕ ЕСЛИ КОНЧАЕТСЯ ПОБЕДОЙ»
В 1900 году Д. К. Чернов познакомился на Всемирной выставке в Париже с Рудольфом Дизелем (1858–1913) — создателем двигателя внутреннего сгорания. Имея много общего в творческих биографиях, они сразу поняли друг друга, почувствовали взаимную симпатию. И вот в разговоре с русским ученым немецкий инженер так обрисовал процесс работы над новым: