– Ну и как она?
– Очень милая девушка.
– Понятно.
– Не знаю, что вам понятно, – не выдержал Морис, – но уж Окунев ей точно не пара!
– Теперь нет, – грустно заметила Мирослава. – Однако она беременна именно от него, – напомнила она.
– Вот этого я как раз понять не могу! Что она могла в нём найти?
– Может, он хороший любовник? – проговорила Мирослава с иронией.
Морис сердито фыркнул. Дон перестал мурлыкать и стал отбивать дробь хвостом.
– Извини, – сказал Морис.
– Извиняю.
– Это я не вам, а коту!
Мирослава весело рассмеялась, а потом, поймав руку Миндаугаса, снова погрузившуюся в шерсть кота, попросила рассказать о других персонажах этого дела.
– Пока не густо, – заключила она, выслушав его рассказ.
– Я могу копнуть глубже.
– Пока не надо. Подождём, что нам расскажет Ян после свидания с Виолеттой.
– Вы так уверены, что он согласится быть её адвокатом?
– Но Ян ведь тоже мужчина, и его сердце так же тронет красота и невинность попавшей в беду девушки, – ответила с лёгкой иронией Волгина.
– Всё иронизируете?
– Нет, констатирую.
– Тогда не забывайте, что у Яна есть Магда.
– Я и не забываю, но дивная фиалка Виолетта…
– Никакая фиалка не выдержит соперничества со светилом! – перебил её Морис.
– О! Магда светило? А Ян знает, что ты неровно дышишь к его жене? – пошутила она.
– Он знает, что я неровно дышу к вам! – не растерялся Морис.
– Тогда кто же я в этой череде цветов и звёзд?
– Известно кто! Тигра! – Морис быстро вскочил с крыльца и скрылся в доме.
– Вот и бери после этого на работу неблагодарных гастарбайтеров, – притворно вздохнула Мирослава, взяла на руки кота и отправилась спать.
Глава 10
У Андрианы выдался трудный день, с самого раннего утра она была на ногах и на нервах. И тем не менее, несмотря на усталость, по большей части эмоциональную, она была довольна собой. Во-первых, ей удалось довольно связно изложить адвокату историю любви, разочарования и задержания Виолетты. А во-вторых, известный адвокат Ян Белозёрский согласился защищать Виолетту, и, как показалось Андриане Карлсоновне, он был близок к тому, чтобы поверить в её невиновность.
Андриана после оформления всех бумаг тотчас поехала к Миле и убедила её в том, что полдела уже можно считать сделанным.
К Миле, конечно, можно было не ездить, просто позвонить. Но Андриана Карлсоновна не очень-то любила вести по телефону долгие и тем более важные и эмоционально сложные разговоры. И к тому же, когда нет контакта с глазами собеседника и нельзя дотронуться до него, например, ободряюще сжать руку, успокаивающе коснуться плеча, эффект от разговора совсем иной. Короче, передать по телефону информацию – это одно, а утешить близкого человека, внушить ему веру в то, что всё будет хорошо, – это совсем другое. Поэтому Андриана Карлсоновна поехала к подруге и провела у неё долгих два часа. Хотя в другое время и при иных обстоятельствах два часа общения с подругой пролетели бы как один сладостный миг.
Вернувшись домой, Андриана первым делом накормила встретивших её у порога кошек и полила цветы. На разговоры в парадной зале, как говорила в таких случаях Лео, сил у неё не хватило.
И тут раздался звонок в дверь. Ещё не дойдя до неё, она уже знала, что это Артур – привет из её далёкого прошлого. Двадцатисемилетний Артур был точной копией своего деда, даже имена и отчества у них были одинаковые, не говоря уже о фамилии.
Она вспомнила разговор, состоявшийся между ними вскоре после его появления в её жизни.
– У твоего деда были дети? – спросила она.
– Естественно.
«Почему естественно?», – подумала Андриана, а вслух спросила:
– Твой отец или мама?
– Отец.
– Твой отец лётчик?
– Нет, он учёный. Биолог.
– А как звали твоего отца?
– Почему звали, – хмыкнул он, – его и сейчас зовут Владимиром.
– Извини. Значит, ты, как и твой дед, Артур Владимирович Соколов.
– Значит, – его губы тронула ироничная улыбка, – только не спрашивай меня, почему я не лётчик.
Но она не заметила его иронии и пообещала серьёзно:
– Не буду. – А потом повторила, точно заклинание: – Артур Владимирович Соколов.
Так что различие между дедом и внуком было, наверное, только одно. Артур Владимирович-старший не представлял своей жизни без неба. Самолёты были для него смыслом жизни.
А Артур-младший в отличие от деда, по его собственному признанию, летать не любил и пользовался услугами авиакомпаний только в тех случаях, когда необходимо было поспеть на срочную встречу или если другие виды транспорта не могли доставить его в нужную ему точку назначения, что случалось крайне редко.
Андриана Карлсоновна сама не заметила, как позволила этому высокому широкоплечему парню называть себя так же, как когда-то называл её его дед, и к тому же перейти на «ты». Ведь с высоты её возраста он всё-таки был мальчишкой.
Тут ей невольно пришло на память, что Гайдар в шестнадцать лет полком командовал. Она невольно улыбнулась и пошла открывать дверь.
– Привет! – сказал он.
– Здравствуй.
Артур прошёл в прихожую, Макар Пантелеймонович расцвёл при виде молодого человека. Артур снимал свою уличную обувь и надевал выделенные ему Андрианой домашние тапочки так аккуратно, что не только не задевал провод, соединяющий телефонный аппарат с розеткой, но даже на коврике после него не оставалось ни единой складки.
Вымыв руки, Артур прошёл на кухню и сел за стол.
– Есть будешь? – спросила Андриана.
– А что у тебя есть?
– Борщ, как ты любишь, в нём ложка стоит.
Артур потёр ладони и спросил:
– А мяса там много?
– Я сварила все два килограмма, что ты принёс.
Артур боковым зрением заметил хитрющие глаза кошек, которые тотчас уселись рядом, и догадался, куда пошла большая часть мяса, принесённого им в этот дом. Но на всякий случай уточнил:
– А в борще его много?
– Тебе хватит, – отрезала Андриана.
– Тогда разогревай свой борщ! – разрешающе махнул он рукой.
И когда она стояла возле плиты спиной к нему, спросил:
– Ты чего такая сердитая?
– Я не сердитая.
– Печальная?
– Может быть.
– У тебя что-то случилось?
– Нет, ничего.
– Кого ты хочешь обмануть, – обронил он тоном умудрённого жизнью человека.
– Артур, пожалуйста, не тереби меня!
– Я до тебя пальцем не дотронулся, – усмехнулся он.
– Ты прекрасно понимаешь, что это сказано в переносном смысле.
– Ладно, – он поднял обе ладони вверх, показывая, что сдаётся, – но знай, что, если тебе понадобится моя помощь, я всегда рядом.
– Спасибо, я учту.
Она вспомнила, как в первый день приезда он объявил ей, что дед перед самой своей кончиной попросил внука приглядеть за своей первой любовью, то есть за ней. Она тогда спросила:
– А почему он велел тебе приглядывать за мной, а не за твоей бабушкой?
– Потому что моя бабушка в пригляде не нуждается, к тому же у неё кроме меня есть сын, то есть мой отец.
– А я, значит, нуждаюсь в пригляде? – покусывая нижнюю губу, спросила она.
– Так считал дед, а не я, – пожал плечами Артур-младший.
– Но ты сказал, что деда нет уже три года, так что ты не очень-то спешил с выполнением его просьбы.
Артур-младший снова повёл своими широкими плечами и проговорил:
– Посуди сама, я тогда только начинал строить свою карьеру. К тому же я подумал, что если с тобой ничего не случилось до сих пор, то с приглядом можно и подождать. И как видишь, я не ошибся.
– Ты циник! – всплеснула руками она.
– Ничего подобного, – не согласился он, – я прагматик.
И вот теперь он сидит на её кухне за её столом и уплетает сваренный ею борщ. Правда, мясо принёс он, а она бессовестно большую его часть скормила кошкам. Ей захотелось дотронуться до Артура и провести рукой по его волосам.
Он каким-то образом почувствовал это и спросил с мягкой иронией:
– Любуешься или умиляешься?
– Ты невыносим! И кстати, – она полушёпотом продекламировала:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
– Что это ты там Пушкина себе под нос бормочешь? – ухмыльнулся он.
– Скоро ты это будешь спрашивать у зеркала.
– У какого ещё зеркала?
– У волшебного!
– Ага, – закатил он глаза.
– А оно тебе ответит, что ты прекрасен, спору нет. Но другой тебя милее!
– И кто же это? – спросил Артур, продолжая улыбаться.
– Вот видишь, ты уже интересуешься, – довольно констатировала она.
– А як же? – приподнял он одну бровь. – Но учти, только в практических целях!
– В каких ещё практических целях? – не поняла Андриана.
– Может быть, раз уж он смог так тебе понравиться, мне удастся переложить на его плечи свою ношу.
– Какую ещё ношу? – удивилась она и сердито свела брови.
– Тебя! Ты моя ноша! Может, он согласится вместо меня за тобой присматривать?
– За мной не нужно присматривать, – обиделась Андриана.
– А дед считал иначе, – гнул свою линию Артур.
– Да ну тебя! – отмахнулась она и вышла из комнаты.
– Эй! Стекляшкин! Куда ты, постой! Ты так и не сказала, кто он – мой соперник или спаситель?
В ответ не раздалось ни звука.
– Обиделась, – пробормотал себе под нос Артур, с аппетитом доедая борщ. – Надо ей купить парочку новых книжек, она сразу и подобреет, – решил он.
Андриана же и не думала на него обижаться. «Что с него взять, мальчишка!» – считала она. Стекляшкиным Андриану называл, поддразнивая её, дед Артура: прозвище было в честь астронома Стекляшкина из «Приключений Незнайки». Вот на Артура-старшего она тогда, в своей далёкой юности, обижалась и строго-настрого запрещала ему так называть себя. Но с него всё было как с гуся вода. Он только усмехался, как теперь усмехается его ясноглазый внук. «Сколько воды с той поры утекло», – думала Андриана. Иногда она пробовала представлять, как бы сложилась её жизнь, если бы она решилась тогда ответить согласием на предложение руки и сердца, которое ей сделал Артур.