Наполеонов допил ещё одну чашку чаю и уставился на её дно. При ярком лунном свете было видно, что чаинки составили какой-то сложный рисунок. Гадать на чаинках следователь не умел, поэтому спросил прямо:
– Скажи мне, Слава, не обращалась ли к тебе за помощью бабушка этой барышни Людмила Потапова?
– Нет, – честно ответила Мирослава.
– Тогда эта, как её там, – он почесал макушку, – то ли родственница Челентано, то ли бабушка самого Карлсона, который живёт на крыше?
– Не говори глупостей! Лучше иди спать.
– Ага, как же, уснёшь тут, – пробурчал Наполеонов, но поднялся с плетёного кресла и отправился в комнату, которая так и называлась в доме Мирославы – Шурина.
Глава 13
Когда Мирослава проснулась на следующее утро, за окном тихо шуршал ветер и пересвистывались птицы. Она знала, что Наполеонов уже уехал.
И это её вполне устраивало, так как она не сомневалась в сообразительности друга своего детства. Сложив два и два, Шура, конечно же, догадался, что их агентство работает на Шведову-Коваль. Несмотря на показное недовольство Наполеонова, этот факт вполне может устраивать его, так как они не раз раскручивали сложные дела совместными усилиями. Да и по закону частное детективное агентство обязано сотрудничать со следствием. Но на данный момент Мирославе нечего было сказать Наполеонову. А его утреннее бухтение не добавит энергии ни ей, ни ему самому. Порой Мирославу охватывало жгучее желание немедленно придушить Наполеонова за его бурчание. Но, увы, все мы вынуждены мириться даже с такими привычками близких нам людей, которые не повышают нам настроения.
Сразу после лёгкого завтрака Мирослава решила отправиться в город. Морису она сказала, что хочет сориентироваться непосредственно на месте преступления. Оба понимали, что в квартиру жертвы частного детектива никто не пустит. Но Мирослава туда и не рвалась. Ей хотелось поговорить с соседями, чтобы составить представление об отношениях молодой супружеской пары Окуневых между собой, узнать, не было ли у них ссор и не посещали ли их подозрительные личности. Хотя о приходящих гостях в наше время вряд ли можно узнать от соседей, сейчас никто не интересуется даже своими соседями по площадке. Это в былые годы правоохранительные органы могли купаться в информации: во-первых, участковый и сам знал, кто чем дышит из живущих на закреплённой за ним территории, а во-вторых, возле каждого подъезда стояли лавочки, на которых с раннего утра до позднего вечера сидели обо всём осведомлённые старушки-говорушки.
А теперь бабули с предрасположенностью к сбору информации о проживающих рядом людях большая редкость. Увы, даже пенсионерки расширяют свой кругозор не за счёт слухов и сплетен, столь полезных для следственной работы, а путем поиска информации в интернете.
К тому же сами лавочки возле подъездов давно снесены жильцами, чтобы гоняющая лодыря молодёжь по ночам не сидела на них, не гоготала и не визжала. Иногда Мирослава думала, что обязательное трудоустройство в прежние времена было не такой уж плохой идеей. Человек должен трудиться. А в современном мире одни едут на чужом горбу, а другие работают с утра до ночи по шесть дней в неделю, например на тех же стройках, где хозяин – барин и эксплуататор, не имеющий сострадания к тем, кто способствует его обогащению.
Прибыв на место, Мирослава остановила свою серую «Волгу» на небольшой стоянке вдали от дома, в котором жили Окуневы.
Оглядела издали двор. К своему сожалению, не заметила ни собачников, ни старушек, прогуливающихся по узенькой зелёной аллейке или сидящих недалеко от дома на брошенном в траве толстом бревне. О скамейках у подъезда она и не мечтала.
Пока она шла к подъезду, её обогнал высокий парень со стопкой газет. Он направлялся именно к тому подъезду, который требовался Мирославе. Парень, к её удивлению, знал шифр, он поколдовал над цифрами кодового замка, и дверь открылась. Мирослава проскользнула в подъезд за ним. Парень окинул её изучающим взглядом, но ничего не сказал, двинувшись в сторону почтовых ящиков, в которые стал раскладывать рекламу.
Мирослава предпочитала подниматься по лестнице, это давало ей возможность составить представление о людях, живущих в том или ином подъезде. Ведь все они разные. В одном подъезде пахнет неухоженными кошками, на площадках валяется мусор и окурки, в другом всё сияет чистотой, воздух наполнен запахами современных ароматизиторов, а в третьем на лестничных площадках стоят горшки и кадки с живыми цветами. На каждом этаже стул для тех, кто, как и она, любит преодолевать лестничные пролёты пешком, если это пожилой человек, то он может присесть и отдохнуть, а затем продолжить свой путь.
Но на этот раз Мирослава, чтобы не мозолить глаза парню, раскладывающему рекламу, быстро скользнула в лифт и поднялась на четвёртый этаж. Подойдя к квартире Окуневых, она нажала на звонок. Потом ещё раз. Щёлкнул замок двери напротив. Мирослава снова придавила кнопку звонка квартиры Окуневых. Дверь, расположенная напротив, приоткрылась, и Волгина почувствовала спиной, как кто-то рассматривает её в щель. Прошло не более минуты, как раздался бодрый женский голос:
– Вам кого надо-то?
– Окуневых.
Мирослава обернулась и дружелюбно улыбнулась женщине в шёлковом халате и стоптанных домашних тапках.
– Это тех, что недавно сюда въехали?
– Да, – кивнула Мирослава.
– А разве вы ничего не знаете? – поинтересовалась женщина, раскрыв пошире дверь своей квартиры.
– Нет. А что я должна знать?
– Так парня, который жил здесь с женой, убила любовница!
– Чья? – делано удивилась Мирослава.
– Известно чья! Его!
– Какой ужас! – воскликнула Мирослава.
– И не говорите! И главное, никто ничего не слышал!
– А соседи в это время были дома?
– Не знаю за других, но я-то только на минутку в магазин выходила!
– Вы здесь живёте?
– Не совсем.
Увидев недоверчивый взгляд Мирославы, женщина поспешила объяснить:
– Я тёща Гаврилы Семёновича. Моя дочка была за ним замужем, но у них не сложилось. Я же Гаврилу не бросаю, прихожу прибраться, приготовить, с Костиком погулять.
– С внуком?
– Нет, Костик – это спаниель. Чудесный пёсик, – улыбнулась женщина счастливо.
– А ваша дочь не возражает, что вы помогаете её бывшему мужу?
– Где она, эта дочь?! – печально махнула рукой женщина. – Укатила с новым мужем в Канаду и хоть бы строчку написала.
– Сочувствую, – грустно сказала Мирослава.
– Чего мы на площадке-то стоим? – всполошилась разговорчивая соседка Окуневых. – Заходите, поговорим, чаю попьём. Вы ведь не торопитесь? – спросила она с надеждой и опасением в голосе.
– Нет, не тороплюсь, – ободряюще улыбнулась Мирослава и добавила: – Но мне не хотелось бы вас утруждать.
– Ой, какие трудности, – махнула женщина рукой, – заходите.
Мирослава зашла в прихожую и сбросила кроссовки.
– Проходите, у нас пол тёплый. Меня зовут Клавой. А вас?
– Мирославой.
– Хорошее имя, – одобрила Клава, – проходите на кухню. У меня там пирог в духовке. Скоро вынимать. Вы любите пироги с капустой и с яйцами?
– Обожаю! – призналась Мирослава.
– Вот и Гаврила Семёнович любит. Он приедет домой обедать, а я его пирогом порадую.
Мирослава села на табуретку, которую ей предложила хозяйка, и незаметно огляделась вокруг. Кухня была не слишком большой, но уютной и чистой. На подоконнике стояли горшки с разноцветными геранями.
– А кем вы приходитесь Окуневым? – наконец-то задала Клава давно ожидаемый Мирославой вопрос.
Оценив добросердечность и бесхитростность женщины, Мирослава решила положиться на интуицию и честно призналась:
– Никем.
– Как это? – оторопела Клава.
– Я частный детектив, – Мирослава показала женщине свои документы.
– Ох, ты! – взмахнула Клава руками, не сводя глаз с лица Мирославы. На документы она даже не глянула. – Прямо как в кино! – заявила она восторженно. – Я про Пуаро очень люблю, – добавила Клавдия, засмущавшись, полминуты спустя.
– Я тоже его обожаю, – сказала Мирослава.
– А вас что же, полиция уполномочила? – осторожно уточнила Клава.
Мирослава покачала головой.
– Неужели сам пузан нанял? – спросила женщина, с недоверием посмотрев на Мирославу.
– Какой пузан? – удивилась Волгина.
– Да отец парня, которого убили.
– А почему вы его так называете?
– Потому что у него живот как у беременной на девятом месяце.
Мирослава этого не знала. Но так как Окунев-старший её не нанимал, она ответила:
– Нет, не он.
– А кто же?
– Бабушка девушки, которую подозревают в убийстве.
– Ой, ты боже же мой! – всплеснула руками Клавдия.
– Девушка, скорее всего, оказалась на месте преступления случайно, – проговорила Мирослава неспешно, следя за выражением лица добродушной Клавдии.
– Так Маратик её с пистолетом в руках застукал! И тут же полицию вызвал.
– А Маратик – это кто?
– Марат Литвинов.
– Он дружил с Окуневыми?
– Да что вы! Они ни с кем из соседей и не общались. Здоровались, правда, но чтобы в разговоры вступать или домой к себе пригласить, такого не было. Да и не ровня мы им, – вздохнула Клава.
– То есть?
– Они нынешние хозяева жизни, а мы так, простой народ.
«А ведь и впрямь, – подумала Мирослава, – Клава-то прозорлива. Интересно, почему отцы молодожёнов купили им именно эту квартиру, а не в новостройке? При их-то доходах могли и коттедж купить. Скорее всего, проверяли чувства молодых. Хотя какие там чувства. Оба родителя прекрасно знали, что никаких чувств между их детьми, кроме разве что неприязни, нет. Вероятно, всё-таки чего-то ждали и не хотели выбрасывать деньги на ветер».
– Каким же образом Марат Литвинов оказался в квартире Окуневых? – спросила она Клавдию.
– Так он шёл к себе домой, а тут из квартиры Окуневых пулей вылетает девчонка и прямо на Марата! Она ему и сказала, что в квартире вооружённый убийца.