– Как хочется подснежников, – тихо вздохнула Мирослава.
– Теперь с этим придётся обождать до следующего года, – проговорил знакомый вкрадчивый голос за её спиной.
Она быстро обернулась, и её нос уткнулся в небольшой букетик из белых лилий и голубых ирисов.
– Спасибо, – улыбнулась она, – ты ходишь, как кот.
– Так вы же на целый день оставляете меня взаперти наедине с котом!
– Так уж и взаперти…
Он повёл плечами.
– Пойдём поедим, – попросила Мирослава.
– Проголодались?
– Очень, – призналась она.
– А вот обедали бы, как все люди, дома и не вытаскивали бы меня из него только для того, чтобы поесть в кафе.
– Ты недоволен? – улыбнулась она.
– Да не то чтобы очень. – Морис потрогал себя за мочку уха и сказал: – Ладно уж, идёмте, сядем за столик. А то ещё упадёте в голодный обморок. Что я тогда буду делать с вами?
– Тогда тебе придётся нести меня на руках!
– Вот, вот, я и так у вас и секретарь, и бухгалтер, и помощник детектива, и кулинар, и садовник, так вы ещё хотите меня приспособить для перетаскивания тяжестей! – проговорил он притворно недовольным голосом.
Мирослава весело рассмеялась, схватила его за руку и потащила в кафе. Они заняли столик у окна. Заказали щуку под белым соусом, тушёные овощи и ореховое мороженое с белым чаем.
После обеда у них осталось время для длительной прогулки. И они медленно шли по нижней набережной, любуясь рекой и проплывающими по ней теплоходами, летящими катерами, медленно тянущимися баржами. Мирослава остановилась возле миниатюрного памятника «Бурлаки на Волге» и, вглядываясь в бронзовые лица, проговорила:
– Как быстро всё меняется вокруг. Сейчас даже представить сложно, что когда-то баржи тянули люди, идущие по берегу.
Морис только едва заметно кивнул в ответ.
– Знаешь, – продолжила Мирослава, – когда я была маленькой, мы с бабушкой, дедушкой и Витей ходили зимой по льду до косы, – она махнула рукой на середину реки. Там тянулась длинная и довольно широкая песчаная полоса суши, заросшая какими-то деревьями и кустарниками. – Там верба, – пояснила Мирослава.
– Неужели ходить было безопасно? – усомнился Морис.
– Да, река промерзала на несколько метров. По льду спокойно ездили не только легковые машины, но и грузовики, трактора. А сейчас состав воды так изменился, что Волга сама на себя стала не похожа и замерзать ленится. Или не может… – грустно добавила она.
– Скорее второе, – проговорил Морис, – Волга болеет.
Они оба на короткое время загрустили, хотя совсем недалеко от них по велодорожкам весело мчались велосипедисты, лавировали любители роликов и визжала детвора.
Было решено, что Мирослава заедет за Жанной в больницу, отвезёт её домой, возьмёт у неё фотографию бывшего воздыхателя Майи, а Морис на своей машине будет следовать за ними, чтобы потом вместе с Мирославой вернуться в коттеджный посёлок. Всё было исполнено так, как задумано. Вернее, почти так. Где-то на середине пути к дому Емельяновой Жанна тихо спросила Мирославу:
– Вы ничего не заметили?
– Нет, а что?
– За нами неотступно следует чёрный «бумер»!
– «Бумер»?
– «БМВ»! Он буквально висит у нас на хвосте!
Мирослава посмотрела в расширившиеся от страха глаза Жанны и, пряча улыбку, проговорила:
– Извините, что не предупредила, это сотрудник нашего агентства.
– Вы уверены? – недоверчиво спросила девушка.
– Абсолютно.
– Тогда ладно, – перевела дух Жанна.
Но когда они подъехали к въезду в её двор, всё-таки попросила:
– Если он и правда ваш сотрудник, пусть выйдет из машины.
Мирослава набрала номер сотового Мориса и сказала, что он может пойти с ней. Миндаугас припарковался и присоединился к девушкам.
– Какой красавец! – вырвалось у Жанны.
Морис отвернулся в сторону, чтобы скрыть улыбку, а Мирослава тихо хмыкнула, потом сказала Морису:
– Ты забыл ответить девушке любезностью на любезность.
– Не понял…
– Сказать, что она тоже хороша собой.
– А, это, ну, конечно, – кивнул Миндаугас вежливо.
– Да ладно вам, – отмахнулась Жанна.
Она провела их в гостиную. Плюхнула на диван толстый альбом с фотографиями:
– Вы пока ищите своего героя-любовника, а я чайник вскипячу и на стол накрою.
– Ничего не надо, – быстро сказал Морис.
– К тому же, – добавила Мирослава, – мы ведь не знаем, как выглядит Устюгов, и искать его среди других нам придётся методом тыка.
– Он на всех фотках рядом с Майей.
– Майю мы тоже видели только на фото.
– Ну, вот и ищите, – пропела Жанна и исчезла.
Вскоре из кухни до них долетел запах подогреваемых в духовке пирожков с начинкой из ливера.
– Вот это Майя, – сказала Мирослава, указывая на фотографию, где стояли три девушки и один парень.
– А это, выходит, Устюгов?
– Выходит, здесь же только один парень.
Они перелистали несколько страниц и отыскали того же парня рядом с Майей на других групповых фотографиях. Мирослава выбрала три из них и ещё забрала самую первую, поднялась с дивана и пошла на запах пирожков. Морис, прежде чем устремиться следом за ней, аккуратно сложил несколько вытащенных из гнёзд, но непригодившихся фотографий и вместе с альбомом положил их на стол.
– Это Устюгов? – спросила Мирослава.
– Да, он, – кивнула Жанна и добавила, покосившись на Мориса: – Конечно, не такой красавчик, как ваш сотрудник, но тоже очень даже ничего.
Детективы, чтобы не обидеть хозяйку, добросовестно съели по два пирожка, выпили по чашке чаю и отбыли восвояси.
Глава 26
На следующее утро Мирослава спросила Мориса:
– Знаешь, что пришло мне в голову ночью?
– Даже не догадываюсь, – улыбнулся он.
– Нам следует узнать, не знаком ли Устюгов с кем-то из людей, живущих в том доме, где был убит Филипп.
– Что навело вас на эту мысль?
Она не ответила, и он догадался, что ссылаться на интуицию в очередной раз Мирослава не пожелала, а чего-то более существенного для обоснования своей версии у неё пока нет. Он тоже решил благоразумно промолчать. И лишь когда она сказала, что ненадолго съездит в город, спросил:
– А куда именно, секрет?
– Нет, хочу с Клавой побеседовать.
– Ладно, – не стал возражать он.
И Мирослава уехала в город, добралась до дома, где недавно жили молодые супруги Окуневы, и набрала по домофону квартиру их соседки Клавы.
– Кто там? – спросила та благодушно.
– Здравствуйте, Клава, это я, Мирослава Волгина.
– Здравствуйте, Мирославушка! – обрадованно пропела Клава, и дверь подъезда щёлкнула, открываясь. Прямо с порога Клавдия заявила, что у неё уже накрыт стол к чаю.
– Спасибо, Клава. Но если честно, я к вам по делу.
– Чай делу не помеха! – авторитетно заявила женщина.
И Мирослава решила, что лучше не спорить. Но уже после первой выпитой чашки она вытащила из сумки фотографию Устюгова и положила её перед Клавой: – Может быть, вы видели этого человека? – спросила она.
– Господи ты боже мой! – всплеснула руками Клавдия. – Да ведь это же наш сосед!
– Какой сосед?! – удивилась Волгина.
– Квартиру он снимает у Лукерьи Петровны! Как раз рядом с квартирой Окуневых! Я упоминала о нём в разговоре с полицией.
«А в разговоре со мной не упомянули его, Клавочка», – мысленно укорила женщину Мирослава. Вслух же только вздохнула.
И Клавдия заговорила, словно оправдываясь перед ней:
– Но он и дома-то почти никогда не бывает! Я сама его мельком несколько раз видела. Но у меня глаз вострый! Он это! Он!
– А где сама Лукерья Петровна?
– Как где? У сына! Ей уже девяносто лет исполнилось. Одной жить тяжело стало. Вот и сдали квартиру, а её к себе забрали.
– Вы не знаете, где живёт её сын?
– Район знаю. А точный адрес нет.
Мирослава прикусила губу, думая, как ей найти сына Лукерьи Петровны.
– Так у меня же телефон Кости есть! – воскликнула Клавдия.
– Костя – это её сын?
– Конечно! Я сейчас! – Клава кинулась к шкафу, достала толстую растрёпанную записную книжку, которой, наверное, лет двадцать было, и стала быстро её листать.
– Вот! Нашла! – воскликнула она через несколько минут и, вырвав листок из этой же книжки, записала на нём номер телефона для Мирославы.
– Клава! Вы сокровище! – благодарно улыбнулась Мирослава и спросила: – Можно я чай потом выпью?
– Бегите уж! – махнула рукой Клава.
Когда Мирослава ворвалась в кабинет Наполеонова, он чуть не свалился со стула, воскликнув испуганно:
– Пожар? Наводнение?
– Хуже! – ответила она и, заметив, как побледнел друг её детства, быстро исправилась: – Лучше, Шурочка! Лучше!
– Мне начальство даст бесплатную путёвку в Таиланд?
– Лучше!
– Ещё лучше? – переспросил он с сомнением.
– Мы с тобой дело раскрыли! Вернее, вот-вот раскроем.
– Что у тебя? – тотчас подобрался он, став серьёзным.
– Помнишь, мы думали с тобой о том, являются ли бывший парень Майи Лоскутовой и тот Устюгов, который побывал в доме Мараховских в момент, когда пропало орудие убийства, одним и тем же человеком?
– Ну и? – напрягся следователь.
– Вот фотография Прохора Устюгова. Я взяла её у подруги Майи Жанны Емельяновой.
– А кто эти девушки? – кивнул на фотографию Наполеонов.
– Сама Майя! Не узнаёшь?
– Узнаю. А две другие?
– Её подруги Светлана Лимонова и Жанна Емельяновой.
– Хорошо.
– Это ещё не всё!
– Не томи!
– Я почти без надежды на то, что Клавдия, соседка Филиппа и Майи по подъезду, знает этого человека, показала ей фото.
– И что?!
– Он два месяца назад снял квартиру у некой Лукерьи Петровны и проживает рядом с квартирой Окуневых. Вернее, проживал… – поправилась Мирослава.
Наполеонов хлопнул себя по лбу:
– Оперативники несколько раз опрашивали жильцов подъезда, однако в этой квартире постоянно никого не было. Соседи говорили, что там живёт не то родственник, не то квартирант хозяйки квартиры, но, мол, дома почти не бывает и видели его только мельком несколько раз.