– А вот это уже интереснее…
– Что именно?
Продолжая прижимать ногой стрелы – без этого труп норовил завалиться обратно носом в пыль, я покосился на его «переднюю сторону» и тут же пожалел об этом. Лицо покойника и короткая борода были сплошным кровавым пятном. Кто-то перерезал ему горло, а точнее, почти отрубил голову – та едва держалась на коже и нескольких шейных мышцах.
– П-похоже, – голос у меня заметно дрожал, – даже всадив пучок стрел, орки сочли этого парня недостаточно мертвым.
– Смотри ниже.
– Ты про татуировку? – недоуменно спросил я. Синяя наколка, на мой взгляд, не блистала содержанием и качеством исполнения. Разве что непристойностью…
– Расстегни свою рубашку, – посоветовала Лисса. – Что ты увидишь?
– Ничего, – разом смутившись, буркнул я. Татуировка у меня имелась только на предплечье. Красно-зеленый зверек по первоначальному замыслу был медведем, однако непосвященным зрителям он «почему-то» казался больше похожим на опоссума. Мораль – пить во время процесса должен только накалываемый, художнику это противопоказано.
– А если внимательно посмотреть?
– Говорю же, ничего… – со злостью пробормотал я, потянувшись к пуговицам, но рука замерла на полпути.
– Амулеты! Ну, конечно же… никто не сунется в Запретные Земли без амулетов!
– И без креста, – добавила китаянка, – что еще более удивительно. С тех пор, как я покинула… свою родину, я видела много белых людей, злых и добрых, плохих и хороших. Но все они носили знак Христа, даже маги.
– Его могли забрать…
– Оставив кошелек и все остальное? Нет, компаньон, эта загадка так просто не решается.
Не люблю загадки. Особенно когда ответ на неё может в любой миг нашпиговать сына миссис Ханко десятком стрел, или чего похуже – насчет «чего похуже» в Запретных Землях проблем с выбором не предвидится.
Я оглянулся на гоблина. Тот все еще просеивал землю вокруг первого трупа в поисках разлетевшихся монет.
– Зеленый, что здесь произошло?
– Будь я шаманом, – не поднимая головы, отозвался Толстяк, – то мог бы тебе ответить… после пинты священного пойла и часа сидения в этой… как её по-вашему… трансе! Только учти, Эй-парень, ответ все равно был бы неправильный.
– Ну а свое мнение у тебя имеется?
– Ехал караван, – гоблин выудил из песка правую ладонь и пробежался пальцами по земле, довольно похоже изобразив иноходь. – Ехали орки, – вторая рука галопом двинулась навстречу первой. Бум-бабах! – руки скрылись в облачке пыли. – Орки всех перебили.
– А потом?
– А вот для «потом» тебе нужен шаман со священным пойлом!
– Понятно…
…что ничего не понятно, тоскливо подумал я и направился к фургонам.
Занятное дело, их груз – по крайней мере часть его – был вышвырнут на землю еще до пожара, или в самом его начале. Очередная загадка: сделали это хозяева, спасая его от огня, или приступившие к грабежу орки? Или еще – почему большую часть этого добра составляет одежда самых диких расцветок?
– Похоже, – Лисса подняла огромную шляпу жгуче-оранжевого цвета, с пучком перьев, которому позавидовал бы любой страус, и удивленно разглядывала её, явно пытаясь представить её владелицу, – это был передвижной бордель.
– Или бродячий цирк.
– Одно другому не мешает, – китаянка отбросила пернатый апельсин в сторону, осторожно подошла к фургону, заглянула внутрь и замерла.
– Ну что там?
– Кажется, – Лисса сдавленно хихикнула, – гроб.
– Компаньон, а можно без шуток?
– Я не шучу, Кейн. Там стоит большой длинный ящик. Хоть он и прогорел насквозь, но форма вполне угадывается.
– Сейчас посмотрю сам, – пробормотал я, обходя мертвых лошадей, и в этот миг до меня донесся звук, от которого волосы встали дыбом.
Глава 9
Я застыл. Звук повторился, и теперь я уже понял, откуда он доносится, – из четвертого, предпоследнего фургона. Тихий, едва различимый хриплый стон.
Дробовик убитого возницы словно бы сам по себе оказался у меня в руках, и я едва подавил желание сначала разрядить оба ствола в обугленный борт, а уж затем выяснять, кто или что за ним скрывается. Не реши Лисса подкрасться к фургону с другой стороны…
– Ну что там?
– Кто-то стонал.
– Это и я слышал.
– Видеть сквозь доски, даже обгоревшие, я не умею, – злым шепотом отозвалась китаянка. – Так что мы наравне… компаньон.
– Толстяк…
– Не полезу! – гоблин сгорбился позади фургона, вцепившись обеими лапами в здоровенный топор. Тоже подобрал, решил я, причем обронили эту жуткого вида железяку орки. Лезвие закругленное, дерево таким рубить несподручно, а вот кого помягче – самое то. Раз махнул, и от макушки до пупа.
Впрочем, ремнем с парой револьверов Толстяк тоже не пренебрег.
– Полезай, говорю!
– Ы-ы, а если орки как раз из-за него и дали дёру? Не-е-е-е.
– Не думаю, что ты прав, – возразила Лисса. – Стон слаб и полон боли. Тот, кто издает его, не может быть опасен. По крайней мере сейчас.
– А может, оно так притворяется! – загорячился гоблин. – Подманивает, ы-ы, а потом как прыгнет да как чавкнет! Пусть лучше, – Толстяк оглянулся на китаянку, и, похоже, что-то в глазах оборотня подсказало гоблину, что право быть НЕ первой девушка вряд ли уступит.
– Давайте мула туды запустим!
– Во-первых, ты и копыта его не стоишь! А во-вторых, как ты собрался загнать его в повозку?
Толстяк опустил топор и озадаченно поскреб затылок.
– Пнуть его в зад? – неуверенно предложил он.
– Соскучился по его копытам? – ехидно спросила Лисса. – Ну, хватит. Прыгаем одновременно, все вместе.
Прикинув на глазок высоту борта, я сообразил, что для прыжка с двустволкой наперевес барьер чересчур велик, и, отбросив ружье в сторону, выхватил револьвер.
– Раз, два, три! БАБАХ!!
Грохот сдвоенного выстрела подбросил меня в воздух не хуже пинка тролля. К счастью, в этот день и час Господь хранил идиотов, швыряющихся ружьями с взведенными курками, – картечь с визгом ушла в соседний холм.
Впрочем, здесь мое везение и закончилось: зацепившись в прыжке ногой за доску, я рухнул на дальний борт фургона как раз в ту секунду, когда на него же вскочила китаянка. Горелые доски, разумеется, не выдержали подобного напора и сломались. Очень смешно, да… если глядеть на это шоу со стороны. Актерам же было больно… всем, кроме деревяшек.
– Ты… живой?
Судя по голосу, Лисса даже не злилась. Видимо, я выглядел совсем плохо.
– Ме… ме… местами.
Болело решительно все, однако при этом беглый переучет конечностей показал, что мое везение пока еще не совсем издохло в тяжких муках – героический прыжок обошелся мне всего в две дюжины ушибов и ссадин. Плюс вывихнутый мизинец, звон в ушах и остатки самоуважения. Зубы вроде бы остались на месте, но разбитая губа не давала удостовериться в этом.
– Ну вы, ы-ы-ы, даете!
Гобл произнес это из фургона, водрузив одну ногу на гроб. Судя по всему, он просто и неторопливо влез в повозку сзади, пока мы с Лиссой занимались нецензурной акробатикой.
Я потряс головой. На земле прямо передо мной лежал осколок зеркала – видно в него было немного, но и отражавшегося хватало. Черно-багровая смесь из пыли, сажи, пота и крови… да уж, такой маской только дикарей пугать.
Гоблин, как оказалось, был схожего мнения.
– Слышь, Эй-парень, сдается мне, что видок у тебя сейчас как раз для этой штуки, – заявил он… и взялся за гроб. – Гы-ы-ы-ы… зараза неподъемная-я-я-я!
– Зеленый, ты свихнулся?! – разом позабыв про все болячки, заорал я. – А если там…
БУМ! По крайней мере, я успел отскочить и отлетевшей крышкой меня не зашибло. Мелочь, но хоть какое-то светлое пятно в этой жизни. Погибнуть в Запретных Землях от крышки гроба было бы просто чертовски обидно. Кто бы, спрашивается, поверил в такую дурацкую смерть?! Да никто…
Вздохнув, я похромал к нашему трофею.
Это был большой и, на мой непритязательный вкус, очень хороший гроб. Красно-коричневое и тяжелое даже с виду – то-то гоблин так пыхтел – дерево, которое и огню оказалось не очень-то по зубам. Лишь в нескольких местах доски были прожжены насквозь, на внутренней стороне крышки сохранилась большая часть лакировки.
Внутри же…
– Ну и что это?
– Бразильская вишня.
– Поясни, – попросил я, глядя на ворох дотлевающих тряпок. Как ни прикидывай, это не было похоже на вишню, хоть бразильскую, хоть китайскую, – груда пепла, несколько тлеющих лоскутов и все, хоть ты тресни!
Лисса вздохнула.
– Я работала в мастерской краснодеревщика. Там бывают полезны лю… существа с хорошим чутьем. Этот гроб, – китаянка постучала когтем по крышке, – сделан из бразильской вишни, ятобы.
– Ты штобы?
– Ятоба – это второе название этого дерева.
– А она чего, сильно магическая?
– Если ятоба и обладает магическими свойствами, то мне про таковые неизвестно. Я знаю лишь, что это крайне твердая порода древесины. Из неё получается отличный паркет…
– …и гробы, – закончил я. – Что ж… кто-то проявил похвальную предусмотрительность… но все же недостаточную.
– Надо было прятаться в огнеупорный шкаф, гы-гы, – фыркнул Толстяк. – Когда я ходил с троллями Косолапого – давно, еще за пару лет до Кривоклыка, – они как-то сперли один такой ящик из банка в Сан… Сан… не помню, сан-чего-то-там, короче. В железке весело звенело, там лежали четыре тыщи долларов, но мы до них так и не добрались. Три дня таскали по пустыне, извели уйму пороха. А в итоге все равно пришлось бросить, когда на хвост села кавалерия.
– Что ж, – задумчиво произнесла девушка, – теперь мы знаем, кто ехал в караване.
– Скажи это вслух, – буркнул я. – Мой бедный голова не мочь думать.
Лисса пожала плечами.
– Вампиры. Это ты хотел услышать?
– Нет, – мотнул я головой, – не хотел. Но подозревал, что твой ответ мне совершенно не понравится.
Собственно, я начал думать о кровососах еще пару минут назад, когда обнаружилось отсутствие крестов на трупах. Это была ниточка с хороший трос размером, а еще одну я заметил сам: на покойниках не было и унции серебра. А ведь житель Пограничья без