Голова, казалось, была вырублена из цельного куска горного хрусталя – весила не меньше стоуна и при этом ежесекундно грозила расколоться на чертову уйму крохотных осколков. И болела как сто тысяч мигреней во главе с их всеобщей праматерью!
Особенно плохо чувствовало себя правое ухо. Попытавшись замереть на трех точках опоры – не получилось, ну да плечу уже тоже все равно, – я коснулась его освободившейся рукой и потом не меньше полуминуты тупо пялилась на кровавый след, растекшийся по ладони. Как же называлась эта хрень? Беребонная перепонка? Перепонная барабанка? Левое ухо вроде не кровит – но слышит ровно столько же!
Часы жалко. Изящные золотые часики, так уютно тикавшие в нагрудном кармане рубашки. Не думаю, чтобы им удалось пережить этот бабах… а я едва успела к ним привязаться. Пожалуй, мне будет их не хватать.
А потом я услышала, как кто-то кого-то зовет. Какую-то Бренду… мне стало интересно, и я пошла… то есть поползла в том направлении и лишь на полпути сообразила, что зовут, вообще-то, меня. Меня? Да, меня – но быстрее передвигать конечности я все равно не смогу. Это и так слишком сложный процесс для моей бедной хрустальной головы. Поднять, передвинуть вперед, опустить – и так четыре раза! Раз-два, три-четыре – Господи, как сложно! Насколько проще было раньше – раз-два, раз-два. Интересно, как же лошади с этим справляются? Видимо, они значительно умнее людей… и прочих двуногих прямоходящих.
– Наконец-то, – в голосе рыжеволосой явственно слышится раздражение. – Я уж думала, что ты не доберешься до меня до заката.
– Извини, подруга, – говорю я. – Но я, знаешь ли, слегка оглохла.
Доктор Рид пытается улыбнуться, но улыбка почти сразу же превращается в гримасу боли.
– Разумеется, ты оглохла, – шепчет она. – Было бы странно, если бы после взрыва такой силы у тебя сохранилась способность слышать. И именно поэтому я сейчас общаюсь с тобой телепатически.
И в самом деле… только сейчас до меня доходит, что Гвен разговаривает со мной, не раскрывая рта. А заодно я понимаю, что в её облике – помимо того, что опознать в этом едва прикрытом обгорелыми лоскутами черно-багровом куске плоти прежнюю красавицу можно только по все еще тлеющим рыжим космам, – кажется мне столь неправильным.
– Гвен… ты… почему ты такая короткая?
– Надо же, заметила, – похоже, сил на мимику у доктора Рид уже нет. – Это все ерунда, мелочи… просто взрывом оторвало обе ступни… выше колена.
– Мелочи?!
– По сравнению с тем, что я уже добрых полчаса, как мертва, – да, мелочи.
– Гвен?!
– У меня сожжено больше трех четвертей кожного покрова, вдобавок, прости за неаппетитную подробность, в животе пирог с начинкой в десяток фунтов камней, приправленный колечками от серебряной кольчуги, – запнувшись, Гвендолин сухо закашляла, – и переварить его я точно не сумею. Проклятье, уже больше пяти лет не надевала эту дрянь… но в этот раз Алан особо попросил.
– Гвен, – повторила я. – Ты… ты же не можешь умереть.
– Еще как могу, подруга. Мы, высшие вампиры, твари живучие, – думаю, тебе это хорошо известно. Но выжить после такого днем, под прямыми лучами солнца…
– Я оттащу тебя в тень!
– Нет! – отозвалась Гвен, едва я коснулась её плеч. – Ты что, не слушаешь меня? Я же сказала: я уже мертва! Меня удерживает лишь магия… но её не хватит надолго, так что не трать зря время и силы – у тебя мало и того, и другого. Проклятье, так много надо сказать… Ты слушаешь меня? – неожиданно вскрикнула она, пытаясь приподняться на локте. – Ты здесь, Бренда?
– Да, да, здесь и слушаю тебя… все в порядке.
– Холодно, – это прозвучало почти как жалобное поскуливание. Затем голос Гвен вновь окреп.
– Вот уж не думала, что при столь обширных ожогах можно испытывать чувство холода… или это особенности моего восприятия. А-а, неважно. Слушай внимательно. В этом караване должен был быть артефакт… амулет. Из серого халцедона.
– Может, и был.
– Не перебивай. Он должен был уцелеть при взрыве… амулеты подобной мощности не так-то легко разрушить. Найди его.
– Найти?! – игнорируя предыдущее указание Гвен, воскликнула я. – Однако ты сказала, подруга! Его запросто могло зашвырнуть прямиком на луну!
– Это вряд ли… при взрыве такой силы разлет осколков не должен был составить больше полутора миль. Воспользуйся лозой – он действительно очень мощный.
– Угу… и что мне с ним делать дальше? Отнести монсеньеру Аугусто?
– Потом… и не ему… запомни, отец Рикардо Перес, иезуит… маленькая миссия в деревушке к югу от Мехико… только ему… и никому больше… слишком велик соблазн.
– Не волнуйся ты так, – успокаивающе сказала я. – Передохни. Я найду этот чертов амулет, этот, как его…
– Халцедон. Серый халцедон.
– Да, вот его. Обещаю.
– Некогда отдыхать! – затухающий голос у меня в голове неожиданно вновь обрел четкость. – Мое время кончается… Бренда, выслушай меня, внимательно выслушай – и, прошу тебя, не перебивай!
– Я слушаю, Гвен. Очень внимательно.
– Этот амулет – компас, то есть указывает направление. Думаю, ты легко поймешь, как с ним работать. Он покажет тебе дорогу на север, в местность, которую вы здесь называете Запретные Земли.
Мне с большим трудом удалось удержаться от очередного восклицания. Запретные Земли, подумать только! Да пусть этот проклятый халцедон указывает дорогу хоть к потерянным сокровищам ацтеков – сунуться за ними в Запретные Земли отважится только настоящий безумец!
– Где-то там, – Гвен запнулась, словно переводя дыхание, – есть нечто – древний храм или пещера. Никто из живущих ныне не знает этого точно. Известно только, что большую часть времени это нечто находится вне этого самого времени – и пространства. Но скоро… очень скоро его путь пересечется с реальным миром, и тогда Камень вновь увидит свет нашего Солнца.
Слово «камень» умирающая вампирша выделила особо – так, что даже я со своей раскалывающейся головой сообразила, что речь идет вовсе не о каком-то придорожном булыгане.
– Камень – наследие, осколок невообразимо древних времен. Некоторые легенды говорят, что он был сотворен в Лемурии, другие – что ему поклонялись задолго до того…
Рамон в таких случаях витиевато заявлял, что «кувшин моих знаний показывает дно, досуха выпитый вашей мудростью». Лемурия… мой интерес к древней истории прорезался совсем недавно и носил чисто практический характер – знание прошлого этой земли могло помочь справиться с тем, что из неё вставало. За пределами же Юкатана мои познания ограничивались тремя названиями: Атлантида, Пакс-Романия и Ниддльстрём!
– …но все они сходятся на том, что в Камне заключена огромная, невообразимая мощь! Бренда! – Гвен стиснула мою ладонь с такой силой, что я с испугом глянула на землю – не шлепнулась ли перекушенная половинка. – Нельзя допустить, чтобы Камень попал в нечистые руки! Иначе древний Ужас обрушится на мир… нельзя… нельзя…
– И это все? – тихо прошептала я полминуты спустя. – Всего-то – прогуляться в Запретные Земли и мимоходом спасти мир? Нет проблем, я каждое утро, перед завтраком, откалываю номера и покруче – просто так, чтобы не потерять форму! Может, надо сделать еще что-то? К примеру, спуститься в преисподнюю и передать сатане привет от его бывших собратьев по райским кущам? Проклятье, Гвен, ну неужели ты не могла…
– И вообще, – добавила я, глядя на плывущее по небу одинокое белое облачко. – Если ты сейчас смотришь на меня оттуда, с небес, а я думаю, так оно и есть, потому что должна же хоть в том мире быть какая-то справедливость, так вот, знай, что ты мне больше не подруга!
Глава 14
Крис Ханко, таукаллери (благосклонно внимающий)
– Привал десять минут, – объявил я, скидывая с плеча мешок. – Последняя остановка, где вы сможете нормально подышать – дальше пойдем по леднику!
Публика отреагировала на это воодушевляющее известие без особого энтузиазма – мои подопечные просто разбрелись, выискивая более-менее подходящие места, на которые можно было бы взгромоздиться задницей без особого риска примерзнуть. М-да, мельчает народец раз от раза… даже прошлые профы-ботаники держались на этой высоте не в пример лучше. Возможно, дело в привычке – ботаники-то успели вдоволь полазить по всяким Альпам и Пиренеям еще в старушке Европе, но все равно – от доблестной армии САСШ я ожидал большего. Средний и младший командный состав в лице Патрика и Флеминга держится сносно, а вот рядовые начинают сдавать. Хоть бы с Линды пример брали – вот уже кому горы, словно дом родной. Куда там до неё Малышу Уину – скачет с валуна на валун, что горная коза!
У меня были некие подозрения о причинах столь лихой резвости мисс Келлер. И причины эти, точнее одна стройная зеленоглазая причина как раз прислонилась к узловатом деревцу в десятке футов от меня. Как ни старалась мисс Пума превзойти в грации легконогую эльфийку, у неё явно не выходило. Выше головы не взлетишь, как говорил в подобных случаях батяня, глядя, как мой братец Фил карабкается на старый сарай с очередным воздушным змеем на горбу. Похожая поговорка у гномов гласит: «Если бы подгорные боги хотели, чтобы мы могли плавать, они купили бы нам билеты на пароход!»
– Мисс, а что это вы такое интересное делаете? – вопрос я задал исключительно для того, чтобы в очередной раз полюбоваться зелеными магическими огнями, и, добившись желаемого, неожиданно смутился, а потом, потупившись, добавил: – Если это, конечно, не секрет.
– Никакого секрета, Крис, – весело прозвенел небесный колокольчик. – Я выменяла у достопочтенного Ойхо немного змеиной кожи подходящего, как мне кажется, качества, и теперь хочу сделать оплетку для рукояти «чаусы».
– Это ваша шпага так зовется?
– Нет, – улыбнулась эльфийка, – мой меч отзывается на имя Огонёк. И он не любит, когда его называют шпагой.
– Прошу прощения, – то, каким нечеловеческим во всех смыслах слова вниманием окружают эльфы свои мечи, знало даже такое серое существо, как я. – Дело в том, что я плохо разбираюсь в режущих предметах длиннее моего Боуи.