– Зато вы, наверное, очень хорошо умеете обращаться с пороховым оружием, – сказала принцесса. – Я видела сегодня утром, как вы тренировались…
Еще бы ты не видела – шоу предназначалось целиком и исключительно для тебя!
– Здесь Пограничье, мисс, – просто сказал я. – Тот, кто нацепит на пояс кобуры, не умея обращаться с их содержимым, умрет, причем умрет быстро. А уж проводники и подавно существуют только в двух ипостасях: живые – с очень хорошей реакцией – или мертвые.
– Наверное, – грустно сказала эльфийка, – я еще долго не достигну вашего уровня мастерства, Крис.
– Почему же? – возразил я. – Для этого надо всего лишь постараться – только очень сильно постараться – остаться в живых. И в этом я вам помогу – если, конечно, вы сами того захотите?
– Хочу.
Ой! Я трудом подавил желание оглянуться на склон – не рушится ли на нас поток растопленного улыбкой сказочной принцессы ледника.
– Я понимаю, вы, Крис, сейчас очень заняты, – продолжила принцесса. – Но… если вы сумеете найти время на то, чтобы дать мне несколько уроков… возможно, я бы сумела стать меньшей обузой для нашего отряда…
Интересно, сколько ей на самом деле лет, внезапно подумал я. Эльфы, как общеизвестно, не стареют, и вполне возможно эта девчушка так же лучезарно улыбалась в те времена, когда на моих прабабок еще не заполнили прошения в небесной канцелярии. Остынь, Ханко, остынь, тебе уже далеко не девятнадцать, как тогда… тогда, когда ты так же повелся на ясный взгляд и ослепительную улыбку. И что с того, что в этот раз тебе улыбается самая настоящая эльфийская принцесса? Пари держу, женщины всех рас имеют – хотя бы по образу мышления – куда больше сходства между… гм, в общем, между собой, чем с представителями собственного противоположного пола.
– Уроков?
К поясу у эльфийки был притянут шнурами тот самый, столь невежливо обозванный мной меч по кличке Огонёк, а из-за спины выглядывали изящный изгиб лука и белые перья стрел. И ничего, хотя бы отдаленно напоминающего – как она сказала? – пороховое оружие. Но не танцам же человеческим она хочет научиться?
– Уроков стрельбы? – уточнил я.
– Да.
Хм и еще раз хм.
– Тогда, – спросил я, делая воистину героическую попытку настроиться на холодно-деловой стиль, – можно взглянуть на ваш ствол?
– Конечно, Крис, – тонкие пальчики скользнули к вороту куртки, и я замер, от души надеясь, что по моему подбородку не стекают потоки слюны. – Вот…
Иллика аэн Лёда, таукагори (несущая свет знания)
– …познакомьтесь, – сказала я, протягивая пистолет рукояткой вперед. – Это «чауса».
– Очень приятно, – серьезно кивнул проводник.
На миг наши руки соприкоснулись – и, странное дело, от этого мимолетного касания меня словно бы пробрал озноб. Глупо, да?
Этот проводник, Крис Ханко… все дело было в том, затянувшемся, как мне показалось, на целую эпоху, взгляде прошлой ночью. За свою очень недолгую, по эльфийским меркам, жизнь я привыкла ко всяким взглядам: холодно-презрительно-жалостливым – в лучшем случае просто сочуственно-все-понимающим – от моих соплеменников. Восторженно-жадно-раздевающим – от людей. И даже почтительно-восхищенно-обожествляющим от преисполненных почтения к любому Перворожденному европейских гномов – их американские собратья в этом вопросе походили на людей куда больше, чем, наверное, готовы были сами себе признаться.
Прошлой же ночью… словно я стояла одновременно в обжигающем пламени костра и под ледяным потоком падающей воды. В глазах человека напротив меня не было привычной масляной жажды обладания – так мог бы смотреть эльф на воплощение своей заветной мечты.
А может, мне все это просто привиделось – бред, вызванный остаточным действием троллиной смеси, наслоившийся на шок от крушения? Ведь с тех пор мы обменялись всего лишь десятком малозначащих фраз – основные переговоры по поводу нашего дальнейшего путешествия единой командой велись между Крисом и Рысьевым при активном участии Юллы, товарища Криса – на редкость высокого гнома с забавным именем Малыш Уин – и девушки с револьвером. Вот она, кстати, подлинная красавица – по людским меркам, если я в них хоть что-то понимаю.
И больше – ничего. Он даже – насколько позволяли судить украдкой бросаемые мной взгляды – не смотрел в мою сторону.
Наверное, я все же просто глупое, взбалмошное, невесть что возомнившее домашнее дитя, впервые выпущенное в Большой Мир. Ведь этот Ханко не обычный человек – он проводник в Запретные Земли. Место, о котором даже эльфы отзываются со страхом и почтением в голосе, для него так же привычно, как для меня – тропинки в родной пуще. Великий воин… и, как и подобает таковому, замкнут и самодостаточен, не нуждаясь ни в ком, кроме своего верного меча… то есть в данном случае револьвера.
– Это его вы собрались заворачивать в змеиную кожу? – голос Криса донесся до меня словно издалека.
– Её, – поправила я. – И не заворачивать, а оплести рукоять.
– Зачем?
Недоумение в его голосе было искренним, и, осознав это, я с удивлением подумала, что в чем-то этот вопрос, наверное, даже естествен. Не для эльфа, разумеется.
– Чтобы она не скользила.
Крис задумчиво крутанул пистолет вокруг пальца. Затем еще раз… и еще, чередуя проворот и хват.
– По-моему, насечка справляется вполне нормально, – заметил он. – Дело, конечно, ваше личное… я знавал людей, у которых перед боем ладони потели так, что хоть полотенце к прикладу привязывай. Не знаю, как с этим обстоит дело у эльфов…
– Не так, – быстро сказала я, решив про себя не заострять внимание на том факте, что в бою я пока побывала всего однажды, да и то у меня перед ним не было времени толком испугаться. – Просто у нас, эльфов, принято оплетать рукояти своего оружия. Древний обычай. Традиция.
– Интересно, – Крис ловко подхватил выпавшую из «чаусы» обойму, продернул затвор и, прицелившись в склон впереди, нажал спуск. То есть попытался нажать…
– М-м-м… что я делаю не так?
– Предохранитель, – подсказала я. – Маленькая пластинка над рукоятью. Он блокирует спуск.
– Гномы… – с непонятной интонацией произнес проводник. – Любители точной механики. Но, в общем, машинка хорошая, – констатировал он, вщелкивая обойму обратно. – Спуск мягкий, с недлинным ходом, в руку ложится хорошо. Только…
– Что?
– Только зря вы, мисс, носите её под курткой, – Крис многозначительно покосился на кобуру на своем бедре. Выглядывавший из неё тяжелый револьвер фиксировался лишь тонким ремешком – и сейчас этот ремешок был расстегнут.
– Шнуровка на куртке у вас хорошая, – добавил он. – Говорят, если правильно затянута, то даже воду не пропускает. Но пока вы её распутаете…
– Я поняла.
– И дошлите патрон в ствол, – посоветовал проводник. – На то, чтобы продернуть затвор, тоже уходит время.
– Кажется, – улыбнулась я, одновременно пытаясь сообразить, куда я могу деть «чаусу» так, чтобы её, с одной стороны, можно было легко достать, а с другой – чтобы она не выпадала при каждом неловком движении, – вы решили начать первый урок уже сейчас, Крис?
– Урок, но не стрельбы, – хмуро ответил проводник. – Вам, принцесса, похоже, надо сначала пройти курс по основам выживания в Запретных Землях.
– Похоже, – виновато вздохнула я, – мне надо пройти курс «выживания в двух шагах от дома».
Эльфы не краснеют, эльфы не краснеют – когда я вернусь, вырежу эту надпись самыми крупными рунами, какие только поместятся на потолке моей комнаты.
Крис тактично промолчал, и это молчание было красноречивее многих слов.
– Так что за оплетку вы хотели сделать?
– О, – обрадованно воскликнула я. Не то, чтобы это и в самом деле было моим любимым занятием, но сейчас я была готова говорить на данную тему долго… очень долго.
– Разновидностей плетения маки[23], занесенных в канон, насчитывается более семидесяти форм, но реально применяется лишь несколько наиболее простых и функциональных. Принцип, в общем-то, один, различия состоят в мелких деталях. Например, хинтэри-маки – базовый стиль, при котором тесьма ито скучивается в местах пересечения витков, ката-хинтэри-маки, при котором верхний виток не скручивается, а сдавливается в точке пересечения с нижним. Мне еще нравится цумами-маки – причудливый стиль, в котором защипываются оба витка.
– Как интересно.
– Еще есть хандатами-зука, хира-маки, кататэ-маки, дзибара-маки и куми-агэ маки, – скороговоркой перечислила я.
– И еще более шестидесяти других, – кивнул проводник.
– Конечно, для настоящей, качественной оплетки используется только особая шелковая тесьма. Но я видела старинные экземпляры, рукояти которых были оплетены шнурками, нитями и даже лаковой бумагой. И змеиной кожей… поэтому, когда я увидела похожую у Ойхо, то решила попробовать.
– Цвет, – спросил Ханко, – этой самой оплетки тоже определен каноном?
– Цвет может быть самый разный, – улыбнулась я. – Но классикой считается черный, темно-красный, коричневый и золотистый.
– А разве он не указывает на принадлежность к тому или иному клану?
– Нет. Понимаете, – боги, подумала я, что за чушь я говорю? Как может человек понять, что значит быть одним из Перворожденных? – Хотя стороннему взгляду порой кажется, что каждый шаг эльфа определен многотысячелетними традициями и обычаями… в чем-то это именно так и есть, но нельзя также забывать, что мы, эльфы – невероятные индивидуалисты. И чем туже стискивают мастера рамки канона, тем сильнее его желание создать в их пределах нечто свое, неповторимое. К примеру, наши луки… как ни старайтесь, вы никогда не отыщете двух одинаковых.
– Люди, – заметил Ханко, – очень редко способны на такое.
У этой произнесенной им фразы был странный привкус… недоговоренности, поняла я и, заглянув в лицо проводника, с удивившей меня легкостью прочла окончание: «Они выходят за рамки!»
– Кстати, а правда ли, что эльфы всегда вяжут тетиву к луку одним-единственным способом?