А затем между двумя грязно-зелеными фигурами возникла третья, тоненькая и тоже зеленая, но живым цветом весеннего леса, а не могильной плесни – и вот её появление выдавило-таки из меня испуганный «ох».
Зомбей подобная наглость, похоже, так же озадачила – или они просто еще не успели окончательно разморозиться – но прошло не меньше двух секунд, прежде чем один из них издал некий странный звук, полумычание-полурев и, вознеся над головой палаш, двинулся на эльфийку.
Та даже не шелохнулась, спокойно глядя из-под надвинутого капюшона на приближающуюся тварь. Лук продолжал оставаться закрепленным за спиной, а меч по имени Огонек – висящим у пояса. Где прятался серебристый пистолетик, я не знал, но особой роли это не играло – пулю тридцать второго калибра тварь, скорее всего, просто бы не заметила.
И только когда зомби приблизился… появившаяся перед принцессой узкая полоска ослепительно-солнечного сияния заставила меня моргнуть – а миг спустя сцена уже стала статичной: тоненькая зеленая фигурка, замершая держа полоску зеркальной стали перед собой. И зомби, недоуменно глядящий на свои руки, валяющиеся на снегу перед ним.
– Классическая стойка, – вполголоса прокомментировал Малыш, – сейган-но камаэ.
На этот раз мычание твари было куда более обиженным. Безрукая туша качнулась вперед, эльфка почти синхронно шагнула назад, стремительно крутанулась – и подбиравшийся сзади зомби в шарфе также лишился воздетых рук, а заодно и головы с большей частью шеи. Еще один стремительный высверк – и к уже имевшимся на снегу конечностям присоединилась голова первого зомби.
– Магия! – восхищенно выдохнул рядовой Кормак. – Эльфья магия!
– Эльфийская сталь! – одновременно и даже практически с одинаковой презрительной интонацией отозвались Юлла и Малыш Уин – после чего озадаченно уставились друг на друга.
Оба безголовых тела продолжали стоять. Меня это не удивило, а вот принцессу, кажется, разозлило – скользнув вперед, она осыпала остов первого мертвяка серией ударов. Произведенный эффект лучше всего описывается словом: «обстругали» – примерно таким же образом один мой приятель любит тупить свой ножик фунтовыми палочками, превращая их к концу ужина в жалкий полудюймовый огрызок.
Второму зомби досталось всего два удара.
– Рё-курума, – продолжил свои пояснения Уин, – сечение поперек живота на уровне таза, традиционно считается самым сложным в исполнении. И хиза-тати – по коленному суставу.
Последние слова Малыша неожиданно выдернули из моей памяти несколько видений, казалось бы, уже давно погребенных слоями более поздних и ярких воспоминаний: яркий солнечный летний день, сизая пелена порохового тумана вдоль кромки облюбованного южанами леса, длинные ряды носилок. И седобородый полевой хирург, склонившийся к бледному, как сама Смерть, долговязому парню из Коннектикута, который меньше пяти минут назад шагал в строю справа от меня, а теперь вряд ли сможет сделать хоть шаг без помощи костылей.
– Вот здорово! И остальных так же!
– Не выйдет, – отрицательно мотнул головой Малыш. – Пытаться изрубить неупокоенного, пусть даже и эльфийским клинком – та еще чертова работенка.
– Бегом! – скомандовал я, оглянувшись назад и с неудовольствием констатировав, что грязно-зеленая цепь, в отличие от нас, не останавливалась полюбоваться на устроенное эльфийкой представление. Наоборот, мертвяки воспользовались им, дабы сократить разрыв до трех десятков ярдов.
К нашему счастью, почти сразу же за изрубленными ошметками начался сравнительно твердый наст – и по нему можно было действительно бежать. Еще большее удовлетворение у меня вызвал тот факт, что зомби нашему примеру не последовали. Ну а самое главное – раскиданные по снегу обрубки даже не пытались шевелиться. Вот это и в самом деле – радость, ибо нет на свете более унылого занятия, чем пытаться убить мертвого бессмертного!
– Шагом!
– Мистер гном, – упрямо просипел кавалерист. Настойчивый, однако, парень – выглядит даже хуже обоих своих товарищей: синие уши, красный нос, пошатывается при каждом шаге, но все равно находит силы для трепания языком. – Почему это вы говорите, что мы не можем их изрубить? Вон мисс принцесса сразу двух так нашинковала, что любо-дорого! Не понимаю…
– Не понимаешь, значит, мозгов не нажил, – отозвался Уин. – Дерево сырое рубить и то проще, чем хорошо заклятого неуспокоенного. Враз клинок затупишь, застрянет он в чьих-то ребрах…
– И что?
– И все!
– Но как-то же с ними можно бороться? Пусть этот чертов шаман…
– Отсохни, бледношкурый! – рявкнул гоблин. – Мог бы я чего – давно б уже сделал! Думаешь, мне охотство заодно с вами на клочки порваться? Тварей хороший маг заклинал, не чета мне… так шо не надейся… эти не отстанут, не угомонятся, пока нашим с тобой мясом глотку не набьют!
– Мясом?! Они ж мертвые?!
– А че, по-твоему, их вперед тянет? Голод! – гоблин постарался, чтобы это слово прозвучало как можно более зловеще. – Голод у мертвяка особенный… он ему все остальные чувства заменяет. Вечный, неутолимый… да еще ненавистью к живому питаемый. Смекаешь теперь, че за зверушки у нас на хвосте плетутся, а, бледношкурый? Или не допер еще? Вон, вомпера порасспроси – он тебе про послежизнь в подробностях растолкует!
– Благодарю за лестный отзыв, мистер Ыыгыр, – невозмутимо отозвался Рысьев. – Но позволю обратиться ваше внимание на тот факт, что, по сравнению с теми созданиями, что, как вы сейчас изволили выразиться, плетутся у нас на хвосте, я, как ни странно это прозвучит, не очень отличаюсь от вас.
– Да ну? – усомнился один из кавалеристов. – Мне вот в воскресной школе втолковывали, что нечисть нечисти…
– Рядовой Джейк! – резко оборвал его Мигер.
– Да, сэр. Виноват, сэр.
– Возможно, – холодно произнес вампир, – некоторых из моих более примитивных сородичей наши преследователи могли бы счесть родственными существами. Однако лично для меня те чувства, что они испытывают к более высокоорганизованным жизненным формам, не сулят ничего хорошего. Так же, как и для всех остальных.
– Некроманта бы сюда нашего полкового, – мечтательно произнес сержант Флеминг. – Вот уж кто ловок был с ними управляться. Сам видел, как он однажды на пари сразу трех скелетонов заставил джигу отплясывать, даром что виски в нем к тому часу было никак не меньше пинты. Ему эти мертвяки – на один щелчок пальцев!
– А полк лориэнских гвардейцев в придачу тебе не нужен? – ядовито осведомилась Юлла.
– Не отказался бы.
Я в очередной раз оглянулся назад – рывок удался нам на славу: до грузно переваливающихся фигур было никак не меньше четырех сотен футов. Другой вопрос, что половина нашей экспедиции после этого подвига дышала так, что рука поневоле тянулась к револьверу – ибо будь на месте любого из них лошадь, пристрелить её было бы несомненным актом милосердия.
Необходимо было срочно что-то предпринять… потому что погибнуть вот так, на самом пороге Тайны под ржавыми железками кучки зомбей было попросту глупо. Впрочем, мне приходилось слыхать, а несколько раз и лично лицезреть куда более глупые смерти – а с придумыванием способов избежания столь неприятной участи дело обстояло плоховато. Даже можно было сказать, никак обстояло. Почти никак. Одна идейка все же была.
Идею эту, божественным попустительством забредшую мне под шапку, в другое время я сам бы первым с удовольствием поименовал дурацкой. Однако сейчас она стремительно выходила в фавориты за отсутствием под вышеозначенной шапкой, равно как под головными уборами моих подопечных более разумных альтернатив.
– Капитан Мигер!
– Да, Крис, – немедля отозвался ирландец.
– Пойдешь впереди. Направление держи, – я прищурился, подыскивая наиболее приметный ориентир, – три пальца левее двузубой вершины. Видишь?
– Та, что милях в пяти от нас, правая вершина чуть выше? – уточнил ирландец. – Вижу.
– Отлично. Малыш?
– Без проблем, Крис, – кажется, гном догадался о моих намерениях еще раньше, чем я коснулся лямки заплечного мешка. – Я еще внизу говорил тебе, что на меня спокойно можно навьючить вдвое больший груз.
– Угу, – кивнул я, передавая ему свой мешок, в верху которого был тщательно приторочен длинный чехол «черного короля». – Только я пока еще не забыл, что ты мой работодатель, а не тягловая живность.
– Что ты задумал, Крис?
– Ничего особенного, – соврал я, пытаясь зубами стянуть правую перчатку. – Просто хочу поближе взглянуть на тех ребят, что так настойчиво набиваются в наши спутники.
– Я пойду с вами.
Это прозвучало не как просьба, а как утверждение. Впрочем, не думаю, чтобы эльфийской принцессе приходилось так уж часто утруждать себя подбором просительных интонаций. Тем более – при обращении к какому-то человеку.
Куда больше позабавил меня тот факт, что произнесенная эльфийкой фраза вызвала живейший интерес не только у её первоначальных спутников: русского и темной полукровки, но и у Малыша, Флеминга – а самое неподдельное изумление нарисовалось на лице… то есть… в общем, это был самый удивленный Ыыгыр Ойхо Третий, из всех виденных мной доселе.
Хм… есть над чем поразмыслить. Хотя о чем это я… просто Мигер ушел вперед, а остальные слишком увлечены процессом дыхания.
Прежде чем ответить, я попытался рывком выхватить револьвер – и едва не зашипел, когда две полоски холодного металла коснулись ладони. Холодно.
– Мисс принцесса, – начал я. – Во-первых, я не собираюсь приближаться к этим тварям ближе, чем на десять футов.
– Это вы так думаете, – возразила эльфийка, и я в очередной раз восхитился тому, насколько певуче может звучать мой родной английский. – Но я не советую вам недооценивать возможности порожденных Тьмой – порой они способны выказывать достойную удивления ловкость и резвость.
– Всенепременно учту, мисс.
Мимо, загнанно сипя, протащился замыкающий наш крохотный караван рядовой Харли. Я досчитал про себя до пяти, выразительно покосился на оставшуюся за ним тропку, затем перевел взгляд на девушку перед собой… непохоже, чтобы моя пантомима произвела на неё хоть какое-то впечатление.