– Он отбился! – возбужденно выкрикнула Роника.
– Да, но к нему приближаются еще четыре плавника, – хладнокровно заметил Уин. – Так что предлагаю не досматривать финал, а перевести взгляд чуть правее…
– Холера! – Побледневшая наемница опустила бинокль. – Ну и тварь.
– Белая смерть, она же большая белая акула, – наставительно сказал Малыш. – Несет с собой такую же верную и быструю смерть, как гильотина. А в длину порой достигает дюжины ярдов… так что это еще был далеко не самый крупный экземпляр.
– Д-дерьмо…
Со стороны лагуны донеслось частое хлопанье выстрелов.
– Зря жгут патроны, – прокомментировал полукровка. – Эти милые создания поживучее иного оборотня, и для того, чтобы справиться с ними, нужны пушки побольше… – гном осекся, озабоченно глядя на выросший из воды пенный столб.
– Парни на шхунах пустили в ход динамит, – заметила Роника. – И не без успеха. Гляди!
Последнее восклицание относилось, видимо, к огромной акуле, проглотившей динамитную связку, едва та коснулась воды. Три секунды спустя на месте треугольного плавника вырос очередной столб огня и пены.
– Признаюсь, – тревожно выдохнул Уин, – об этом я как-то не подумал.
– Думаете, им удастся совладать с этими тварями?
– В смысле, перебить их? Нет, что вы! На каждую убитую акулу приплывут три новые, а на разорванную взрывом, – пожалуй, и все десять. Я, – гном вздохнул еще раз, – беспокоюсь за наши раковины – они такие хрупкие и нежные…
– Д-дерьмо, – вновь повторила наемница, глядя, как со стороны прохода в рифе появляются все новые и новые треугольные плавники. – Ну, греби же… о, черт!
– Еще сотней футов правее, – невозмутимо продолжил Малыш, – с ныряльщиками пытается познакомиться стая мако. Мако, да будет вам известно, вполне достойный родственник большой белой… одна из самых сильных, быстроходных и свирепых акул. Я однажды нашел в брюхе мако почти целую взрослую меч-рыбу, а нападать на меч-рыбу мало кто… – последние слова полукровки были заглушены отчаянным воплем.
– Шлюпка!
– Ага, – Уин медленно подкручивал колесико настройки. – Парни с островов Гильберта утверждают, что в их водах обитает некая рокеа – акула, которая нападает на лодки так же привычно, как волк на овечью отару. Не знаю, кого именно они так обзывают, но то, что акулы порой атакуют даже небольшие ко… ого! Видели, как щепки брызнули?
– Вторая… – хрипло прошептала Роника.
– Похоже, это были тигровые, – сказал Малыш. – Сейчас… ну да, тигровые. Ужасно прожорливые твари, не брезгуют даже своими собственными сородичами. Чего только у них в брюхе не находили… помню, из одной мы вынули оленьи рога, сапог, собачий ошейник с поводком и консервированные бобы.
– Уин… как вам удалось приманить этих порождений преисподней? Какое-нибудь местное колдовство, подаренное тестем-шаманом? Я не знала, что гномы настолько сильны в магии.
– Гномы не очень сильны в магии, – усмехнулся Уин. – То, что вы видите сейчас перед собой – это результат действия одного нехитрого механизма… и того самого поросенка, которого мы с вами с изрядным аппетитом умяли вчера за ужином. Девять его братцев пока еще похрюкают… на тот случай, если наши друзья окажутся непонятливыми и сегодняшний урок придется повторить. Впрочем, я в этом сомневаюсь – они уже лишились почти всех своих ныряльщиков.
– Не поняла. При чем тут поросенок…
– Кровь, – лаконично пояснил полукровка. – Акулы в этом смысле дадут сто очков форы любому вампиру… кровь в воде они чуют за полмили. И впадают от этого запаха в совершеннейшее бешенство. В обычном-то своем состоянии они не так уж и опасны… как и другие хищники, нападают лишь когда голодны. Правда, – задумчиво добавил Малыш, – голодны они почти всегда.
– Д-дерьмо! – в третий раз повторила мисс Тамм.
– Да будет вам сквернословить, – обводя взглядом лагуну, довольно произнес Малыш, – вместо планировавшейся вами массовой бойни мы имеем всего-то два десятка трупов и двух-трех калек. Вдобавок рассказы оставшихся в живых создадут этой лагуне такую мрачную славу, что ни один ловец жемчуга не осмелится сунуться сюда еще лет пять. И все это за столь символическую плату… положительно, редко когда удается столь качественно минимизировать усилия.
Поднявшаяся на ноги наемница одарила ухмыляющегося гнома особо неприязненным взглядом.
– А знаете что, Уин, – медленно произнесла она. – Меня от вас и от ваших рассуждений блевать тянет.
– Вот как? – озадаченно пробормотал полукровка, глядя вслед удаляющейся мисс Тамм. – Хм. Все-таки вы, люди, удивительно нерациональные существа… даже лучшие из вас.
Побережье Перу, Крис Ханко
Сказать по правде, я сильно удивился, когда мы все-таки дотащились до Троллио. Во-первых, мистер Спаркс уверял, что яхта станет, как он выражался, «игрушкой волн» еще до экватора… Впрочем, этот вечно измазанный машинным маслом и прочими продуктами нефтеперегонки коротышка разделял мое отношение к ублюдочной конструкции, лишь за неимением альтернативы поименованной парусным вооружением «Принцессы Иллики».
Во-вторых, – правда, эти мысли я благоразумно держал при себе – у меня имелись некоторые сомнения относительно мореходных талантов нашего капитана… то есть я ничуть не сомневался, что моя жена обладает многочисленными и весьма разнообразными способностями, но вот входит ли в их число кораблевождение? Для успешной охоты на низших вампиров все же требуются несколько иные качества…
Часть этих сомнений я попытался высказать сразу после нашего отплытия из Акапулько, когда Бренда объявила о своем намерении «срезать угол», то есть не тащиться вдоль панамского побережья, а «прямым зюйд-остом» двинуться сразу в Гуаякиль. Тогда мой голос услышан не был…
С другой стороны, не могу не признать, что эти Галапагосские острова подвернулись нам весьма кстати – если бы Бренда и дальше ломала голову, почему мы все еще плывем, хотя, по её расчетам, давно уже находимся посреди Кордильер… Тихий океан – большой океан, и плыть по нему можно до-олго!
Впрочем, изрядную долю вины за сей казус по справедливости должны были бы разделить с нашим штурманом незабвенные Крамп и Гнуф, установившие перед штурвалом массивный, в красивой бронзовой окантовке, компас. Этот чудо-прибор, как пояснил нам Рысьев… на третий день плавания, неплохо бы смотрелся на настоящем ниэле. Однако стальной корпус яхты, посредством некоей загадочной магии по названием деривация, превращал компас в истового приверженца пророка Мухаммеда – вместо Полярной звезды стрелка с достойной лучшей участи настойчивостью указывала на Мекку.
В итоге нам пришлось руководствоваться указаниями заклятой все тем же Рысьевым магической рыбки – и именно эта наскоро обструганная дощечка на бечевке вывела-таки нас к американскому берегу. Да, я понимаю, на карте Южная Америка выглядит большим объектом и, кажется, что промахнуться мимо неё сложно, но поверьте, у нас были неплохие шансы суметь!
Как бы то ни было, сейчас я сидел за столиком на веранде лучшего троллийского ресторана и…
– Что за мрачные думы гнетут вас, мой друг?
Вампир появился, как обычно, словно из ниоткуда. Миг назад его и в помине не было поблизости – и вот он уже отодвигает стул… а мог бы, наверное, материализоваться прямо на нем.
– Для столь забытого Господом захолустья здесь на удивление неплохое меню, – заметил Рысьев, убедившись, что ответа на свой предыдущий вопрос ему не дождаться. – Видимо, звание лучшего в городе ресторана все же к чему-то обязывает.
– Кхм-гм…
– А где миссис Ханко? – дождавшись, пока цепочка официантов закончит уставлять наш столик разнокалиберными тарелками, блюдами и прочей утварью, осведомился Николай. – Я полагал, что она также пожелает отобедать с нами.
– Миссис Ханко, – вздохнул я, – отказалась от посещения этого заведения… под предлогом отсутствия у неё подходящего для подобного визита гардероба.
– Даже так? – удивленно вскинул бровь русский. – Я, пожалуй, соглашусь, что её любимый мундир способен вызвать… скажем так, некое оживление публики, числящей себя почтенной…
– Весьма нездоровое оживление, – хмыкнул я. – Вспомните, что было в Акапулько.
– Помню, – усмехнулся граф. – Да, собравшиеся на балу у губернатора гости были шокированы преизрядно, но ведь именно такого эффекта она и добивалась?
– Угу. Только в этом городе нам надо пробыть хотя бы до завтрашнего полудня – желательно не вступая при этом в перестрелку с береговой батареей.
– А что, у неё и в самом деле нет ничего… э-э, менее эпатажного?
– Николай, – я постарался, чтобы мой голос звучал как можно проникновеннее, – вы никогда не пробовали… ну, скажем, надеть редингот на пантеру?
– Я пробовал превеликое множество других, порой куда более дурацких, вещей, – безмятежно отозвался русский. – И, к слову, Крис, вполне могу понять чувства вашей супруги по отношению к тому, во что пытается облачить женщин нынешнее общество. Как же это было… – Рысьев задумчиво уставился на вилку, – в последнем романе этого француза, Эмиля Сажа… или Зола[33]: «Сначала брызгами падали блестящие атласные ткани и нежные шелка: атлас а-ля рэн, атлас ренессанс, с их перламутровыми переливами ключевой воды; легкие кристально прозрачные шелка – «Зеленый Нил», «Индийское небо», «Майская роза», «Голубой Дунай». За ними следовали более плотные ткани: атлас мервейё, шелк дюшес – они были более теплых тонов и спускались вниз нарастающими волнами. Внизу же, точно в широком бассейне, дремали тяжелые узорчатые ткани, дама, парча, вышитые и затканные жемчугом шелка; они покоились на дне, окруженные бархатом – черным, белым, цветным, тисненным на шелку или атласе».
Ну и память, мысленно восхитился я! Профессиональная, наверное…
– Увы, мой друг, – продолжил русский, – рамки деятельности женщины в современном буржуазном обществе крайне ограничены: светские развлечения, искусство… она превращается в дорогую игрушку, богато украшенную вывеску успехов и положения своего мужа. От портных требуется лишь сделать платье как можно роскошнее и изысканнее, а не думать об удобстве той несчастной, которой потом придется таскать на себе полвитрины галантерейной лавки – ведь платит, как правило, не она. Нам, сильной половине человечества, приходится куда проще, согласитесь?