– Ты купил новый хронометр? – удивилась я.
Именно в неисправности имевшихся на борту времяизмерительных инструментов и была – по крайней мере, по моему глубокому убеждению – причина некоторых неувязок с определением координат яхты. Правда, до сегодняшнего дня Крис упорно намекал, что дело вовсе не в…
– Угу. Купил.
– Ты не сказал.
– Прости, – мрачно отозвался Ханко, извлекая вышеупомянутый прибор из жилетного кармана. – Не успел.
– Дело в том, – пояснила я, – что я тоже купила хронометр.
И до сего момента была весьма горда этой покупкой. Новенький, с массивным стальным корпусом, четким, уверенным тик-так, хронометр был похож на первоклассное оружие – от него так и веяло уверенной надежностью. Притом, что мне в ходе ожесточенного двадцатиминутного торга с лавочником удалось сбить цену всего до… до – запоздало начала осознавать я – подозрительно дешевой.
– Забавно. – Вампир, хоть и не испытавший на себе протрезвляющие свойства забортной воды, тем не менее, вполне уверенно удерживался в вертикальном положении. – Ибо мне также пришла в голову мысль произвести подобную покупку.
– Сверим часы?
Как я уже успела узнать, мой муж говорит подобным тоном лишь в двух случаях: когда он подозревает какую-нибудь пакость… или сам готовит её.
– На моем – без четверти девять.
– Восемь часов… – Крис затянул паузу секунд на шесть, не меньше, – и пятьдесят три минуты.
– А у меня… – Назвать выражение лица Рысьева озадаченным было бы, пожалуй, преуменьшением. – Право, даже не уверен, стоит ли добавлять этот результат к общему счету.
– Ну а все-таки?
– Двадцать три минуты десятого.
– Да уж…
– Ничего удивительного, – с горечью произнес Ханко. – Подлинный швейцарский морской хронометр от «Улисс Нардин» – это солидная вещь, которую не стыдно держать в руках. А в лавке Богом забытого портового городишки можно отыскать лишь дешевую подделку пиренейских гномов.
Этим «Улисс Нардином», от покупки которого я – признаю, по неопытности – отказалась во Фриско, Ханко будет шпынять меня при каждом удобном случае… еще лет пять. Часы с астрономической точностью – вот только цена на них тоже была совершенно заоблачная.
– Граф, – повернулась я к Рысьеву, – а не могли бы вы призвать… ну, какое-нибудь потустороннее существо, которое могло бы сообщить нам действительно точное время?
– Сожалею, – вздохнул вампир, – но большинство постоянных обитателей нижних миров не способны оказать нам подобную услугу. Видите ли, Бренда, в большинстве из них время ведет себя не совсем… вернее, оно является там не совсем тем, что привыкли вкладывать в это понятие мы.
– Тем более, – ехидно заметил Крис, – если уж озадачиваться вызовом исчадия преисподней, то куда логичнее спросить у него сразу координаты.
– А ты думаешь, что в проекциях Меркатора демоны разбираются лучше, чем в хронометраже?
– Гномы…
– Тише! – вполголоса скомандовал русский. – Кажется, к нам пожаловали гости.
Мокрый шезлонг около мортиры, Крис Ханко
– Поправка, – сказал я, вслушиваясь в доносившийся со стороны трапа плеск. – Один гость. Тот, кого мы ждали.
– Как ты… а, ну да, ты же видишь в темноте…
– Вижу, – не стал отрицать я. – Но в данном случае руководствовался иным органом чувств.
– Полагаю, обонянием, – скривился вампир. – Мой Бог… Крис, ведь днем он так не… благоухал?
– Видимо, купание в здешней воде способно пробудить к жизни некоторые запахи, – предположил я. – Из числа пребывавших доселе в законсервированном состоянии.
– Буэнос ночес, сеньоры.
– Буэнос-буэнос, – отозвалась старательно зажимавшая нос Бренда. – Только для начала станьте с подветренной стороны. Нет, не там, еще дальше.
– Понимаю, – печально вздохнул наш ночной гость. – Мой нынешний облик способен лишь осквернить взгляд столь прекрасной сеньориты…
– Сеньоры. Сеньоры Ханко.
– О, простите, конечно же сеньоры. Поверьте, когда-то я, как и мое одеяние, знал лучшие времена…
И времена эти, подумал я, были в веке эдак шестнадцатом. Черт, да любой нищий Фриско по сравнению с этим парнем выглядел записным щёголем.
– …но, увы – козни недоброжелателей, происки завистников.
– Карл, – мягко сказал Рысьев, – настоятельно рекомендую опустить эту часть вашей истории и перейти непосредственно к 12 сентября 1820 года, когда в порту Кальяо бросила якорь шхуна «Мери Диар», капитаном на которой был некий шотландец Скотт Томпсон.
– Не некий, сеньор, вовсе не некий, – хихикнул оборванец. – И звали его вовсе не Скотт, а Диего.
– Может, и не Томпсон? – скептически прищурился русский.
– Может, – неожиданно охотно согласился наш гость. – Потому как Томпсон – это фамилия матери-англичанки, отца же капитана звали Луис Пефес. Или, сеньор, вы всерьез думаете, что вице-король Перу позволил бы доверить сокровища первому встречному морскому бродяге? О нет, капитана Диего Томпсона в Кальяо знали и знали хорошо – как примерного и добропорядочного моряка.
– А можно, – задумчиво произнесла миссис Ханко, – поподробнее о сокровищах?
– Они кучей валялись на пристани. – Бродяга хихикнул вновь. – Золото… серебро… камни. Испанцы спасались от армии Хосе Сан-Мартина, чьи гвардейцы уже подходили к Лиме. Им позарез нужен был корабль, способный увезти сокровища и их владельцев подальше от мести восставших – и «Мери Диар» подвернулась очень кстати. Очень, очень, очень… – на последнем слове голос оборванца сорвался на визг, а затем он закашлялся. – Прошу простить меня, сеньоры, – прохрипел он, картинно хватаясь за горло. – Но не найдется ли у вас глоток – только смочить горло, а затем старый Карл Пломмер продолжит свой рассказ?
– Вот примерно до этого места мы и выслушали его днем, – развернувшись к жене, сказал я.
– Ну и зачем вам, двум… – на несколько секунд Бренда замолчала, очевидно, подыскивая подходящий эпитет, – Пьеро стукнуло в головы притащить этого несвежего зомби на мою яхту?
– Главным образом, – начал Рысьев, – нам хотелось определить, насколько сей благородный идальго жаждет поведать нам свою историю.
– По-моему, он жаждет нечто иное, – фыркнула моя прекрасная половина.
– Вопрос стоит – жаждешь ли ты выслушать окончание его истории?
Вместо ответа Бренда, наклонившись, подцепила за горлышко одну из бутылок.
– Держи!
– О, тысяча благодарностей, прекрасная сеньора…
– Можешь оставить их при себе. Рассказывай.
– К утру следующего дня большая часть драгоценностей уже находилась в трюмах корабля. А на его борту – отряд испанских солдат для их охраны. Все было готово к отплытию. Но, как видно, – бродяга злорадно хихикнул, – губернатор все же решил подстраховаться и не рискнул отпустить «Мери Диар» без дозволения, хи-хи, вице-короля.
В этот момент наш гость наконец совладал с пробкой бутылки.
– Вице-король же, – не дождавшись окончания буль-буль-буль-паузы в речи бродяги, произнес Рысьев, – ознакомившись с проблемой, категорически запретил выход шхуны. Он решил подождать, пока в гавани появится какой-нибудь испанский военный корабль, который мог бы обеспечить… некие гарантии благополучной доставки столь ценного груза.
– А разве солдаты на борту казались ему недостаточной гарантией? – спросила Бренда.
– Видимо, да, – кивнул вампир. – Эй, любезный, вы завершили процедуру смачивания гортани? Если «да», то будьте любезны продолжить!
– Разумеется, сеньор. Итак, сокровище лежало в трюмах, шхуна стояла у причала… и вид этого сокровища разъедал душу капитана сильнее любой кислоты.
– Неужели ему пообещали так мало? – ехидно осведомилась Бренда.
– О нет, сеньора, ему пообещали много. Для капитана маленького каботажника – очень много. После этого фрахта капитан Томпсон мог бы уйти на покой… или прикупить небольшой флот и основать собственную компанию… «малость» побольше той, что пустил на ветер его папаша. Но когда осознаешь, что твоя награда – не более чем пыль по сравнению с теми сокровищами, которые лежат на твоем корабле, отделенные всего лишь несколькими дюймами досок… Золото обладает собственной магией, сеньора, и мало кто может устоять против неё. Думаю, сеньора, доведись любому из нас увидеть подобные сокровища, он понял бы дона Диего.
– Мне довелось! – холодно отрезала Бренда. – И, представьте себе, я сумела при этом не потерять головы.
Я с превеликим трудом удержался от недоверчивого хмыканья. «Сумела не потерять головы»? А орочьи пляски по всей пещере, попытки искупаться в самой большой из золотых куч, вопли: «Мы богаты, Крис, черт тебя дери, мы богаты!», от которых каменный свод едва не рухнул нам на голову, – всё это мне, надо полагать, приснилось? Равно как и то, сколько фунтов моя будущая жена попыталась навьючить на себя первоначально, и то, сколько шагов она сумела пройти, прежде чем наполненный золотом мешок едва не размазал её по камням.
– Прошу прощения, сеньора, – взмахнув бутылкой, Пломмер попытался отвесить нечто вроде поклона, едва не свалившись при этом за борт, но в последний миг сумел ухватиться свободной рукой за леер. – Разумеется, капитан Томпсон не был ангелом, подобным вам. Он и команда «Мери Диар» были всего лишь людьми… равно как и испанская стража на борту шхуны. Да, сеньора, эти несчастные испанцы были всего лишь людьми – а когда человеку проводят по горлу хорошо наточенным лезвием, он от этого обычно умирает.
– Только не в мачту! – быстро сказал я.
– Почему? – с ноткой разочарования осведомилась Бренда, все еще удерживая руку, с тускло сверкавшей меж пальцев полоской лезвия, чуть отставленной… для броска.
– Она стальная.
– Продолжайте, Карл, – русский уже успел наполнить свой бокал чем-то светлым. Я даже вяло позавидовал его магическим талантам и лишь потом вспомнил про ведерко со льдом и «токаем», которое мы опустили в ствол мортиры в начале вечера, после чего увлеклись дегустацией творений местных виноделов.
– И надо же было такому приключиться, – бродяга снова хихикнул, – что как раз в тот момент, когда «Мери Диар» пыталась выскользнуть из гавани, у входа в неё появился фрегат. Испанский фрегат, которого так ждал вице-король.