– Пристрелить его? – предложила наемница.
– Ты же профессионал, – напомнил Уин.
– Вот именно, – лязгнул затвор. – А он – источник ценной информации.
– Большую часть этой информации он уже разболтал всем, кому только мог.
– Зато если я сейчас распилю его напополам вместе с пальмой, – возразила мисс Тамм, – он никому не сможет рассказать о нас.
– Пит?
– Отставить, – с видимой неохотой скомандовал вексиль-шкипер. – Мне, конечно, тоже хотелось бы навсегда заткнуть эту наглую болтливую пасть. Но, боюсь, смерть лишь придаст его россказням дополнительный вес, а нам это вовсе ни к чему… пятнадцать пачек, – крикнул он, обернувшись к Хуру. – Не тридцать, а пятнадцать, и ни пачкой больше!
– Моя согласна.
– Еще бы твоя рожа не была согласна, – проворчал Викки. – Роника, проводи его к вельботу и скажи боцману, чтобы выдал десять… ну ладно, пятнадцать пачек табака. Да и еще! По пути постарайтесь как можно доходчивее разъяснить мистеру Хуру сущность понятия «нем как могила»!
– А вы?
– Мы пойдем следом.
– Но прежде, – наклонившись, Малыш подобрал справочник и начал методично счищать с бархатной обложки налипшие песчинки, – нанесем визит шаману этого милого острова. Шаману, которой, если некритично отнестись к нашему источнику ценной информации, знал о корабле еще до рассказа мистера Хуру… и, похоже, знал больше его.
– Вы что, всерьез считаете, что какой-то увешанный трещотками сморщенный старикашка-папуас…
– Мисс Тамм, – укоризненно качнул головой Уин, – при вашей-то нелюбви к одежде… я ожидал от вас более снисходительного отношения к тем, кто также предпочитает не обременять себя расшитым звездами балахоном, мантией и прочими отличительным знаками преуспевавшего лет эдак четыреста – пятьсот назад мага.
– При чем тут балахон и мантия?! Я, – наемница ласково провела рукой вдоль цевья «шинковалки», – определяю все намного проще. У кого пушка лучше, тот и прав!
– Хороший метод, – согласился Малыш. – Но иногда он может не сработать.
– Например?
– Например, – медленно произнес полукровка, – если вы повстречаете кого-нибудь, кому большая пушка будет просто-напросто не нужна.
– До сих пор не встречала!
– Все когда-нибудь происходит впервые…
Роника ошиблась трижды. Во-первых, шаман Фуатино не был папуасом – в его жилах явно преобладала полинезийская и, как после короткого раздумья решил Малыш, маорийская кровь. Во-вторых, он не был увешан трещотками, равно как и иными подобными атрибутами – на нем имелся лишь венок из кассий и желтая ситцевая рубашка. В-третьих, Ооми не отнюдь был сморщенным старикашкой. На вид ему было лет тридцать пять – сорок, высокого роста, отлично сложенный – ему мог бы позавидовать если не Аполлон, то уж древнегреческие скульпторы – и с живыми, умными глазами. Именно так – глаза шамана вели себя весьма независимо от невозмутимо-каменной маски остального лица. Описать словами это сложно, но Уин ничуть бы не удивился, если бы глаза покинули предписанные им анатомией места и принялись летать вокруг гостей наподобие экзотических насекомых.
Облюбовавшая же правое колено Ооми девушка явственно свидетельствовала – если цветущий вид шамана и есть ни более чем иллюзия, то иллюзия на редкость качественная… во всех смыслах.
– Долго же вы до меня добирались.
– Долго? – удивленно переспросил Викки. – А с чего вы решили, что мы вообще к вам придем?
– Ну не дурака же Хуру вам расспрашивать о корабле ночных эльфов, – невозмутимо отозвался шаман.
Вексиль-шкипер закашлялся.
– Откуда… кха-кха-кха… вам известно о ночных… кха-кха-кха… эльфах? – выдавил он.
– Пять соверенов.
– Кха-кха… ЧТО?
– Пять соверенов, – подавшись чуть вперед, шаман прошептал что-то своей пассии. Заливисто рассмеявшись, девушка вскочила, «танцующей» походочкой прошлась к хижине… стоя на пороге, обернулась – эге, да у неё самой способности хоть куда, подумал Малыш, чувствуя, как от посланного ему взгляда начинает бурлить в жилах кровь! – и скрылась за пологом.
– …соверены – это такие золотые монеты, – пояснил Ооми. – Чеканит их Казначейство её величества. Они…
– Я знаю, что такое соверены! – рявкнул оправившийся от шока Викки. – А чего я не знаю – так это с чего ты решил, что я должен буду заплатить хотя бы один золотой!
– А куда… – в тон ему отозвался шаман, – ты денешься?
– А может, ты все-таки перепутал фунты с фартингами?[43]
– Возможно, – примирительно произнес Малыш, одновременно делая шаг вперед и вбок – дабы загородить шамана от пылающего праведным гневом Пита, – мой товарищ будет более сговорчивым, если вы все же ответите на его вопрос: «Откуда вам известно о ночных эльфах?»
– Умный патамучта! – эти слова шамана мгновенно воскресили в памяти Уина образ коллеги Ооми по заклинательному цеху – Старшего шамана гоблинов Кривого ручья Ыыгыра Ойхо Третьего.
– Ну, ты…
– А отец мой, – проигнорировав окрик Викки, продолжил шаман, – тоже был умный… и предусмотрительный. И учиться меня посылал не только к старому Тупухито на Бора-Бора, но и в миссионерскую школу на Таити. К сожалению, – прищурился Ооми, – больших успехов в изучении Священного Писания я так и не достиг, а вот политическая география мне пришлась по душе куда больше. Вдобавок на острове имеется агент Компании Бьорка, а у него – хрустальный шар. Правда, – задумчиво добавил шаман, – его шар с трещиной и довольно мутный. Мой собственный больше и новее – в хорошие дни могу связаться даже с Утироа.
– Острова Гильберта? Неплохо…
– Я ж говорю – хороший шар. Так что видите… мы хоть и на задворках того, что вы, пришельцы из Большого Мира, именуете своей цивилизацией, но не так уж оторваны от неё. Порой даже, – нахмурившись, мрачно добавил Ооми, – куда меньше, чем нам бы того хотелось.
– Пит, – развернулся Малыш к вексиль-шкиперу, – дай ему пять соверенов.
– Что-о-о? Да я…
– Ты, – оборвал его Уин, – заплатишь ему эти пять соверенов, пока он не потребовал больше!
– Ха, – фыркнул шаман. – Слышу голос разума.
– Но ты ведь даже не попробовал поторговаться! – возмущенно прошипел Викки. – Даже не попытался сбить цену.
Малыш устало вздохнул.
– Викки, – полукровка надеялся, что его шепот звучит достаточно проникновенно, – пойми – этот парень держит нас за глотку. И знает об этом. Я повидал достаточно таких – и здесь, и в других местах. И потому тоже кое-что знаю… об их повадках: если ты попытаешься уменьшить его цену, он начнет её поднимать. А позволить себе просто развернуться и уйти мы сейчас не в состоянии.
– Понял-понял, – угрюмо проворчал вексиль-шкипер, берясь за завязки кошелька. – Не такой уж я и дурак, как иногда стараюсь казаться. Хотя вообще-то набавлять цену при торговле – это исконно гномская привычка.
– Долгими эпохами общаясь с нами, гномами, – сказал Малыш, – представители иных рас переняли немало такого, что мы желали бы оставить в своем безраздельном пользовании.
Заполучив в свои лапы пять желтых кругляшей с гордым королевским профилем, шаман, однако, не пожелал сразу сменить гнев на милость и устроил – как решил Уин, специально для Викки – целую церемонию проверки подлинности, подобную той, которую проводили предки обоих гномов в бесчисленных меняльных лавках средневековой Европы. У Ооми нашлись и весы, и контрольная игла, и даже добытый откуда-то из-под рубахи «эталонный» соверен, с которым шаман придирчиво сравнил каждую из пяти монет.
Как ни странно, эта церемония оказала на вексиль-шкипера умиротворяющее воздействие – по крайней мере, с виду. Но, уловив в уголках глаз Викки затаенный кровожадный блеск, Малыш с тревогой подумал – мнимое спокойствие было вызвано вовсе не милым сердцу любого истинного гнома звоном золота, а отвлечением внимания командира «Сына Локи» на подсчеты типа: какую часть боезапаса потребуется израсходовать для того, чтобы гарантированно изничтожить на Фуатино все живое, вплоть до планктона в лагуне, и как впоследствии оправдать этот расход в отчете для Канцелярии Сырых Дел.
– Так о чем вы хотели меня спросить?
– О ночных эльфах.
– Ну да, точно. Первый раз они появились в здешних водах еще при моем отце, лет тринадцать назад. Особо ничем не выделялись – кроме, пожалуй, манеры чуть что, пускать в ход черную магию. Потом уплыли куда-то на юг – и больше мы о них ничего не слышали.
– Думаю, – прошептал Викки, – это была первая или вторая экспедиция Каримото. Скорее вторая… к Антарктиде… из которой он не вернулся… якобы.
– Почему «якобы»?
– А разве можно что-нибудь сказать наверняка, когда речь идет о ночных эльфах? – раздраженно отозвался вексиль-шкипер. – Проклятье, это уже далеко не первый случай, когда они вот так, из ниоткуда, выскакивают на игровую доску и начинают корчить рожи… ломая все планы и расчеты. И зачем только кретинам большеногам пришла в голову эта дурацкая идея – заставить их снять заклятье Большого Барьера? Сидели б и дальше на своих островах.
– Вообще-то, – осторожно начал Малыш, – среди тех, кто поддерживал идею отправки коммодора Перри, были отнюдь не только большеноги. Открытие нового, никем не разрабатываемого еще рынка сбыта, как тогда считали…
– Считали-считали, – буркнул Викки, – и досчитались.
– …а два месяца назад их крейсер – тот, что повстречал Хуру, – прошел тоже вроде бы на юг. Но, – прищурился шаман, – мы-то знали, что плывет он вовсе не за пингвиньими яйцами. Его цель куда ближе… каменный город посреди океана, мертвый осколок сгинувшей империи. А империя эта тоже была всего лишь жалким остатком былого величия Владык Лему…
– Им нужен Нан-Мадол? – изумился Малыш. – Но зачем?
– Нан-Мадол? – переспросил вексиль-шкипер. – Это еще что за хрень?
– Самая загадочная хрень в этой части света, – сказал Ооми. – Когда-то это была столица великой державы, Империи Тысячи Островов. У меня в одной из пещер, – шаман небрежно махнул рукой куда-то вбок, – до сих пор валяется груда табличек – переписка здешнего наместника с владыкой. Кстати, – оживился он, – не хотите поучаствовать в находке культурного сокровища?