То еще зрелище – я с трудом удержался от вопля, взамен припомнив пару любимых оборотов дядюшки Айвена и адресовав их быстро темнеющему небу.
– Это, – то ли гобл понял ругательства буквально, то ли ему просто поболтать захотелось, – те, кто не успел к закрытию ворот. Их здесь много.
– Вижу.
Даже я мог уверенно сказать, что когда-то костяки были переселенцами. Очередные идиоты, поверившие в сладкоголосый бред правительственных агентов о «совершенно свободных землях» к западу от Миссисипи. Большинство из них – у кого имеется хоть пара унций мозгов – поворачивает еще до Приграничья, но всегда находятся и те, кто сочтет добрый совет за злую шутку. Господи, упокой их души, раз уж никто не озаботился упокоить их бренные останки.
– Сволочи, – пробормотал я. – Могли б уж и похоронить.
– А они пытались, – тут же откликнулся гоблин. – Ну эти, из города. И на следующее утро все скелеты на прежних местах стояли. Это кости, ы-ы-гы, даже в освященной земле так просто не улежат. А священник здешний – хиляк, – гобл добавил еще несколько весьма образных эпитетов, – не может перед заходом в бордель свой… ы-ы-ы, я хотел сказать, даже церковную ограду еле-еле поддерживает.
– Ну а некромантов здесь нет, что ли?
– Есть, как не быть, – фыркнул Толстяк. – Ажно трое. Только ни один из них без предоплаты даже муху дохлую не поднимет. Были б это приличные покойники… а этих и не заклясть нормально.
Про то, что в Приграничье на использование неупокоенных работников смотрят сквозь пальцы, я уже знал не только по слухам. В штатах бы уличенному в подобном деянии колдуну светил крупный штраф, а то и лишение лицензии на практику. Но этой территории до нормального штата как от Бостона до Лондона на каноэ, а пока закон здесь – прерия, прокурор – койот, как сказал мне один из завсегдатаев бара в Малкольм-сити.
Только не сыщешь дураков брать такого работника. Послушного, не требующего еды, питья, одежды и сна, но при этом еще и способного в любой момент разорвать заклятие повиновения как подгнившую веревку – и снести с плеч хозяина то, чем по скудоумию и жадности не воспользовались в момент покупки. В округе наверняка хватает и более смирных покойников.
Обернувшись, я краем глаза заметил какое-то шевеление в зарослях. Скорее всего, ветер, которого почему-то совершенно не чувствуется на дороге.
– Шагай живее.
– Что, бледношкурый, проняло? – гобл и не подумал выполнить приказ, а наоборот, замедлил шаг. – Не трясись, эти кости не опасны, пока не взойдет полная луна.
– Я не трясусь! – соврал я. – Сапоги жмут.
– А хочешь бояться, – словно не услышав, продолжил Толстяк, – бойся того, кто их оставил.
– Это кого же?!
– Ы-ы-х! – гоблин довольно икнул. – Этот вопрос местные себе уж который вечер задают. Добро пожаловать в Погребальнец!
Последняя фраза не являла собой плод гоблинской фантазии – она была криво намалевана красным поперек деревянного щита справа от дороги и в лучах заходящего солнца казалась особенно зловещей.
Впрочем, на карте здешнего участка Пограничья, которую я битых два часа изучал на вокзале в Гимли-Крепьстоуне, значились два Ада, три Рая, целых четыре штуки Новых Небес и одно Чистилище. Ну а всякие Эдемские Сады и Могильные Камни на той карте были представлены, что называется, в широком ассортименте. Юморок с душком. Я потихоньку начинал к нему привыкать – что, конечно, вовсе не значило, будто местные шутки начали мне нравиться.
– Мрачное местечко, должно быть?
– Дыра как дыра, – гоблин сплюнул. – Видал я места получше, видывал и паршивей. Вторых было маловато.
Я с трудом удержался от дежурного «врешь ты все!». Этот гобл явно был не прост – слишком уж он членораздельно, правильно и, бизон его залягай, умно изъяснялся по-человечески.
К тому же мы почти дошли до ворот.
– Ста-а-ять!
Тягучего южного акцента в этой фразе хватило бы на троих.
Я остановился. А гоблин подошел вплотную к воротам, развернулся и от души пнул калитку. Единственным видимым результатом стало брызнувшее из косяка небольшое облачко то ли пыли, то ли трухи. Выждав пару секунд, зеленошкурый повторил процедуру, и на этот раз я услышал весьма подозрительный треск.
– Выломаешь калитку – повешу в проеме твою шкуру, – пообещали с той стороны.
Угроза была, на мой взгляд, вполне уместной. В отличие от стены, вполне типичной для здешних мест – глина, много солнца и толика армейской саперной магии, сочетание, с трудом прошибаемое даже ядрами, – ворота представляли собой дощатую конструкцию весьма хлипкого вида.
Гобл заржал.
– Джок, да ты прежде сумей приподнять свой зад хоть на дюйм!
– А?!
Над стеной начало медленно воздвигаться что-то пыльное и коричневое. Судя по кряхтению, сипению и прочим нечленораздельным звукам, сопровождавшим этот процесс, из-за стены показалась верхушка Вавилонской башни. Ну или хотя бы прапрапрадед всех сомбреро по эту сторону Рио-Гранде.
– Толстяк?! Ну и дела! Ты чего, соскучился по гнилой соломе?!
Вслед за полями шляпы из-за стены высунулось нечто среднее между заходящим солнцем и боровом – большое, круглое, красное, с маленькими глазками, почти затерявшимися среди жировых складок, и щетиной, которой мог бы позавидовать дикобраз.
– Эй, а где остальная ваша банда?! Кривоклык, Дерг-Подерг… И какого этот молодчик тычет в тебя стволом?!
– У нашей банды вышла небольшая размолвка с этим парнем, – сообщил гобл. – Ну и вот.
На переваривание услышанного у Джока ушло примерно полминуты.
– Не, не верю! – объявил он, одновременно взгромождая на парапет перед собой древнюю, но при этом очень крупнокалиберно выглядящую двустволку. – Сдается мне, Кривоклык очередную пакость задумал. И посему лучше хлопнуть вас прямиком тута.
– Эй, мистер, – начал я, – не стоит эдакие шутки…
– Не выйдет! – одновременно со мной быстро произнес гоблин.
– А?!
– У твоей дуры курки еще в прошлом году к стволам приржавели, – насмешливо сказал гобл. – Пока ты их отдирать будешь, парень тебя пять раз достанет. У него, чтоб ты знал, «Громовой Кот».
– Тот, что у Дерга был?
– Он самый.
– Тады и впрямь достанет, – задумчиво произнес Джок.
– Само собой, – продолжил гоблин, – после этого старый Хо или кто там сейчас на башне превратит нас в решето для этих… ну, ы-ы-ть, мучных червяков, что итальяшки делают. Но целости твоему пузу это нисколечко не прибавит.
Оглянувшись на башню, я не заметил ни малейших признаков присутствия там старого Хо или других «кто там сейчас». Но видневшаяся там связка ружей была достаточно убедительна и сама по себе.
– Ну и че делать бум?
– Послушайте, мистер, – примирительно начал я. – А почему бы вам просто не пустить меня.
– Нас.
– Меня! – с нажимом повторил я.
– Пустить тебя? – солнце-кабаньий лик сморщился и скрылся за парапетом.
– Сейчас чихнет, – быстро шепнул гоблин.
Предупреждение оказалось как нельзя кстати. Хотя и с ним я подпрыгнул, наполовину поверив, что Джок все-таки пальнул в нас картечным дуплетом. Беглый осмотр показал, что дырок во мне все-таки не прибавилось. И, что не менее важно, со штанами тоже все было в порядке.
– Спасибо.
– Ну, – великанье сомбреро вновь воздвиглось над бревнами, – давай порассуждаем вместе. Ты не здешний. Я знать не знаю твою рожу, и, скорее всего, любой житель нашего города скажет про тебя то же самое. Ты пришел перед самым заходом солнца.
– Это все потому, что у меня пала Овца! – не выдержал я.
– Овца?!
– Так звали мою лошадь.
– Знавал я парней, что давали своим лошадям всякие имена, – озадаченно пробормотал Джок. – Мери да Сюзанна… чтоб, значит, непотребства всякие сподручнее. Генерал Шерман или там просто Янки – это больше наши любили, нравилось им лишний раз пришпорить скотинку. Но вот овцой…
– Это длинная история, – сказал я. – Если захотите, могу рассказать. Когда окажусь по вашу сторону стены.
– Вот об этом как раз мы и рассуждаем, не забыл? – хрюкнул Джок. – И знаешь, парень, явись ты на лошади по кличке Овца, я бы и то трижды подумал, пускать ли тебя в наш город. Но ты отколол номер похлеще – притопал в компании зеленошкурого, по которому давно уже пеньковая тетушка тоскует. А сколько его приятелей сейчас крадется вдоль стены?
– Джок, а ты перегнись – сразу узнаешь! – насмешливо посоветовал гобл.
– И получить томагавк в лоб?!
– У тебя там такой слой сала, что и копье застрянет.
– Да я…
– Мистер Джок! – я повысил голос. – Послушайте меня! Я взял этого гоблина в качестве носильщика, потому что моя лошадь пала, и он здесь один!
– Это ты так говоришь, парень. Но с чего я должен тебе верить?
– Потому что будь здесь другие гоблины, ваш приятель наверху, – я махнул револьвером в сторону башни, – давно бы поднял весь город. С его-то позиции подножие стены как на ладони, верно?
– Ну дак, для того и строилось, – пробурчал Джок. – Берри Саймак, это вам не какой-нибудь землекоп безграмотный, он у самого Джексона Каменной Стены капитанил. Всю эту чертову фор-ти-фи-ка-цию знает лучше, чем Священное Писание.
– То есть вы согласны, что здесь нет других гоблов?
– Может, и нет. – Неохотно признал страж калитки. – А может, старину Хо давно уже магией какой зловредной извели, а то и стрелами нашпиговали. Я его уже, считай, час как не вижу!
– Эта магия прозывается «пинта кукурузного виски», – насмешливо сказал гоблин. – Или две. Старина Хо, как всегда, под вечер залился бурбоном и храпит, аж досюда слыхать.
– Не врешь? – в голосе Джока послышались нотки восторга. – Ну, если так… ох и влепит же старине Хо шериф. Он, когда позавчера застукал на башне рыжего Майкла в обнимку с бутылкой, орал и метал громы с молниями не хуже пророка Илии.
Глянув назад, я увидел, что солнечный диск уже наполовину скрылся за холмами – зрелище, отнюдь не способствующее оптимизму, но зато неплохо подстегивающее соображаловку.