После ЛНР сначала в Екатеринбурге лежал, потом в Москве в клинике Бурденко. В Москве бессонница началась – головная боль, и всю ночь мучения в ожидании сна, пожаловался врачу, он таблетки прописал. Три дня попил, потом думаю, да что я делаю, химией себя накачиваю – отказался. Потом панической атакой накрыло недели на две. Отвратительное состояние. Никому не пожелаю. Казалось бы, всё в прошлом, я в России, моя война позади, я жив. Но не могу найти себе места. Начал трезво осознавать, что со мной на пути в Коровий Яр произошло, и накрыло. Лежу на кровати, вдруг сердце сорвалось, бешено заколотилось, вдохнуть не могу, показалось, умру сейчас. Не сказать, перед этим плохие мысли одолевали, но вдруг ниоткуда паника, жуткая паника. Отпускало медленно. Врачам не говорил, боялся, на таблетки посадят. Волнами накатывало, вроде, начинаю отходить, легчает, вдруг снова тоска бетонной плитой. Старался больше гулять, движением адаптироваться к мирной жизни. Паника прошла, другая напасть – дискомфорт от скопления людей. Вот уже год прошёл, всё равно сторонюсь многолюдья, оно раздражает, выводит из себя… В Москву прилетели из Донбасса, едем на «газели», к окошкам припали, фантастически другая жизнь – море машин, люди гуляют… А мы прибыли оттуда, где страх, прилёты, смерти, разбомблённые дома. Врать не буду, в госпитале несколько раз плакал по ночам. Возможно, на этом фоне случилась паническая атака.
Водку почти не пил, боялся за себя. Если смог от таблеток отказаться, зачем водка? Немного выпивал с парнями за компанию. Был момент, больше нормы принял, это уже в России. Пацаны говорят:
– Егор, ты хотя бы раз напейся, чтобы понимание было. Послушался, выпил, не до соплей, на ногах стоял, но на меня вдруг остро нахлынуло недавнее: взрыв, ранение, страшная тяжесть тела Юры, когда его в люк подают. Меня просят помочь принять, а он тяжеленный… Встал из-за стола, вышел на улицу, сел на лавочку, минут пять поплакал, слёзы вытер и снова за стол. После этого решил – водка не мой выход, убирает защиту, возвращает туда, а нельзя подхлёстывать себя этим. Кошмары снились и снятся. И во сне, и наяву тысячу раз перебирал варианты. А если бы в тот раз сел на место Юры? Мы размещались, то я справа по ходу, то он, но всегда напротив друг друга. Начинаю накручивать себя: если бы не правым, а левым колесом на мину… Или моя «Стрела», падая, взорвалась бы в машине.
Недавно снится, снова идём в Коровий Яр, я знаю – сейчас подорвёмся, наскочим на мину со стороны Юры, хочу сказать, давай пересядем… И молчу… Он улыбается, ничего не подозревает, а я всё знаю и молчу… Проснулся с тяжёлым сердцем.
На перемену погоды голова болит, как тисками сжимает. И сны. Благо, не кричу, не луначу. Одного хочу, прошу Бога, чтобы не снилась война…
Вдова офицера
Приход церкви Параскевы Пятницы, что на улице Омской, развернул народное производство сушёных борщевых наборов для отправки омичам на войну. Прихожане храма активно подключились к программе «Тыл – фронту». Сушат овощи, сублимируют мясо, формируют борщ-набор, каждый рассчитан на пять порций. Бросил в кипяток, каких-то десять минут, и борщ готов. Без хлеба борщ не борщ, это учтено – в наборе пакет с сухарями. Одним первым сыт не будешь. Приход изготавливает также сушёную гречневую кашу с мясом и овощами. Каша варится, сушится, в неё замешиваются сушёные лук, морковь, мясо, для вкуса используются добавки «Ролтон». Пробовали без него – пресно. Такой фронт в тылу развернул приход Параскевы Пятницы, дабы радовать воинов вкусной едой в окопных буднях.
Поначалу прихожане сушили продукты и отвозили на фасовку в группу «Тыл – фронту», когда у одной из активисток погиб зять-офицер, она призвала сестёр по приходу формировать наборы в церкви. Дочь Мария, вдова офицера, тоже участвует в программе – сушит овощи. Ингредиенты борща и каши готовят по домам, к субботе свозят в церковь и в помещении библиотеки фасуют. В неделю до восьмисот наборов отправляет приход на фронт. Дополнительно в наборы кладутся чай, кофе, сладости. Теплеет у женщин на душе, когда приходят весточки благодарности с фронта, глаза влажнеют – нужна их работа парням в пекле войны.
Я напросился на разговор с вдовой офицера, Марией. Совсем короткие дни прожила молодая женщина в браке, муж Николай, капитан ВДВ, вскоре после свадьбы отправился за «ленточку» и погиб. У Марии частная школа изучения английского и китайского языков. Занятия с каждым учеником ведёт индивидуально, школа не требует больших площадей. В панельной девятиэтажке одна из квартир первого этажа перепланирована, вход с улицы. В этом помещении мы встретились с Марией, предварительно сговорившись по телефону. Настраиваясь на разговор, вспомнил солдатскую вдову из своего рода. Несколько лет назад включил её и погибшего мужа в поминальный список, который читаю по утрам – Аким и Агафья. Агафья – младшая сестра моей бабушки Дуни. Всего один раз видел её. Жила в Чернигове в семье дочери Татьяны. В беззаботной институтской молодости однажды взбрело в голову заехать в Чернигов по пути из Казани в дорогой сердцу Николаев. Погостить у родственников, посмотреть древний русский город. Поезд приходил в Чернигов рано утром, адрес дома в памяти по сей день – Ленина, 25, номер квартиры забыл, этаж второй. Стучусь, дверь открывается, на раннего визитёра-незнакомца с удивлением смотрит Татьяна, знаю её по фотографии. Рекомендательных писем при себе не имел, доложил, кто я такой. С моей мамой семья Рымарь (фамилия Татьяны по мужу) знались. Мама свято следовала принципу: родственные связи надо поддерживать. Раза два или три заезжала в Чернигов в гости, тоже по пути в Николаев. Рымарь тепло меня приняли, несколько дней гостил у них. Ездили на рыбалку на Десну. По сей день перед глазами раннее утро, розовое небо на востоке, над зеркалом воды туман… Так в первый и последний раз побывал в древнем Чернигове, ни к родственникам не сподобился ещё заглянуть, ни по другой надобности.
Аким погиб в сорок четвёртом году. Мой отец, вспоминая его, всегда отмечал – огромной силы человек. В Гражданскую войну то ли белые, то ли красные (это я запамятовал) повели на расстрел. Двое с винтовками идут за спиной Акима. Он улучил момент, сгрёб обоих в охапку, швырнул с косогора, а сам дёру. В Гражданскую выжил, в Великую Отечественную не сумел. Агафья на всю жизнь осталась вдовой. Ей было уготовано прожить с мужем долгих двадцать лет после венчания, Марии после загса – всего два дня. Разговор я начал с извинений, вынуждаю вспоминать больное. «Нет, это хорошо, что вы пришли, – остановила мои извинения Мария. – Я должна рассказывать об этом удивительном человеке, настоящем воине, настоящем мужчине, патриоте и моём муже».
Рассказ начала с того, о чём не один раз думала.
У меня и моих знакомых был полнейший шок, когда обрушилось известие – Николай погиб. Он находил выход из любой ситуации. Не было такого, чтобы не отыскал решения. Может, все мы верили в него, а не в то, что ему нужна помощь Божья. Наша любовь, наша уверенность в Николае не уберегли его под пулями. Мы превозносили Николая, а надо было и на Бога надеяться. Мама моя молилась, а я по большому счёту нет.
Он профессиональный военный, в 2014-м был в Крыму среди «вежливых людей». Награждён медалью «За освобождение Крыма». С детства мечтал стать военным. В шестом классе пошёл в казачье кадетское училище. В девятом поставил себе цель – танковое училище, отделение ВДВ. Поступил, окончил, получил назначение в Ульяновск. После Крыма два раза ездил в командировки на Донбасс, тогда получил первые ранения, контузию.
Потом ушёл из армии, вернулся в Омск, где мы и познакомились совершенно неожиданно – в такси. Случилось это в семнадцатом году семнадцатого февраля. На тот момент мама с папой уехали в Турцию. Я у родителей первый ребёнок, после меня был большой перерыв… Помню, как неловко себя чувствовала перед подружками, я старшеклассница, а мама с животиком. Брат с сестрой родились друг за другом. Родители улетели отдыхать, мы втроём переехали к бабушке, я студентка, брат – школьник, сестра в детском садике. На мне обязанность по утрам брата отвезти в школу, сестру отдать в садик. Свет не ближний, бабушка на левом берегу Иртыша, школа и садик на правом. Машины у меня на тот момент не было, а такси вызывали напрямую по телефону. Звонишь диспетчеру, она принимает заказ, потом присылают эсэмэску – марка машины, номер телефона водителя.
Сели с братом и сестрой в машину, водитель – интересный мужчина, симпатичный, разговорчивый. Тёмные волосы, голубые глаза. Обаятельный, приветливый. Едем, беседуем, вдруг выясняется, он посчитал брата и сестру за моих детей. Я тоже за словом в кармане не лезу.
– Я не такая старуха, – говорю, – как вы думаете. Наоборот, в магазине паспорт требуют, как вино покупать: девочка, а вам восемнадцать исполнилось? Это братишка и сестрёнка.
Он засмущался:
– Вы что! Какая вы старая! Наоборот, я удивился, такая юная, и уже мама больших детей!
– Ладно, – говорю, – не оправдывайтесь, все равно я вам не верю.
Сама тоже ошиблась, только в обратную сторону, записала его в свои ровесники. Сказал, что недавно демобилизовался из армии, и не пояснил, что офицер. Подумала, служил срочную. На самом деле он на шесть лет старше меня.
Привёз к школе, детсадик рядом. Брата с сестрой определила, родительская квартира неподалёку, пошла туда цветы поливать. Иду и обнаруживаю в себе интерес к таксисту. Весь день ходила под впечатлением утренней поездки. Яркий человек. Вечером осенило: у меня сохранилась эсэмэска с его телефоном, что таксофирма прислала. Написала: «Добрый день, вы нас подвозили сегодня, мне с вами необходимо переговорить. Напишите, когда вам можно позвонить». Он тут же звонит официальным тоном: «Алло, здравствуйте». Я опять за своё: «Вы нас сегодня подвозили». Он снова официально: «Я многих за день подвозил». Сказала, ехала утром с братом и сестрой, он меня в мамаши записал. У Николая голос потеплел: «Добрый вечер! Помню-помню. Как же вас забыть! Хорошо, что позвонили». Оказывается, я ему тоже приглянулась. Целый день корил себя: вот дурак, не попросил номер телефона. Даже подумывал подъехать к нашему дому, вдруг встретит меня. Со смехом рассказывал, когда села к нему в машину, по нему ток прошёл – какая интересная женщина, но подумал, с детьми, замужем, зачем лезть в чужую семью. А узнав, что это не мои дети, а брат с сестрой, сразу не среагировал.