Надо уточнить, за столиком сидели втроём, третьим был Пётр, институтский друг Беркута. Он практически ни слова не проронил до этого, слушал молча, тут, разделяя мнение Беркута, произнёс:
– Вы знаете, это слишком личное, к примеру, официантам не разрешается затрагивать с посетителями тему религии.
– Я же не официант! – теперь уже я резко парировал реплику.
В вопросе о молитве я не видел ничего криминального. Беркут крещён в православии. Сам об этом поведал и показал крестик. Защищая свою позицию, я привёл пример Суворова, он мог потребовать у своего офицера наизусть прочитать «Символ Веры». Если тот не знал, получал нагоняй. Великий полководец для безграмотных солдат писал короткие молитвы, придавая огромное значение обращению к Богу на войне. Не представлял победы без этого. В армии служились молебны, литургии в походных храмах. На Бога надейся, да сам не плошай – этому принципу Суворов действовал неукоснительно. Божья милость невозможна без твоего труда. Прежде чем повести войско на штурм неприступного Измаила, стены и рвы которого страшили своими размерами солдат, скомандовал выстроить стены, по высоте соответствующие измаильским, выкопать ров такой же, как вокруг неприступной крепости. На этом тренировочном полигоне гонял своих витязей, приучая к мысли – турецкий Измаил русским орлам по плечу, не надо его страшиться. «Каждый знает всё» – принцип великого полководца. Победа зависит от всех вместе и от каждого отдельного солдата, всякий должен быть нацелен на неё. Знать свою роль, свою и общую задачу и уповать на помощь Божью, молиться Ему. Бог будет с русскими, если русские будут с Богом.
Дитя не плачет, мать не разумеет. Господь в отличие от матери разумеет нужды дитяти, да только если оно не обращается молитвенно к Нему, исходит из принципа: сами с усами, то и Он подождёт. Взять царя Давида, его сам Бог помазал на царство, однако не вёл за ручку, сколько Давид псалмов пропел, прося у Бога помощи. Если молчишь, значит, не веришь, надеешься на что-то другое.
Много раз слышал: на войне нет неверующих. Не на сто процентов верна формула. Приходилось встречать атеистов среди боевых ветеранов Великой Отечественной. И об атеистах на передовой СВО слышал. Потому спрашиваю бойцов о молитве. Не исключаю, реакция Беркута была болезненной потому, он попросту затруднялся сказать что-то конкретное.
Вспышка возмущения была минутной, Беркут успокоился, заговорили о непобедимом Суворове, его отношении к молитве. Как бы возвращаясь к моему вопросу, Беркут достал из бумажника пластиковую карту, наподобие платёжных:
– Священник вручил в прошлом году за «ленточкой».
На одной стороне был напечатан «Отче наш», на другой – молитва к Богородице. К Пречистой показалась длинной для солдата на передовой.
– Знаете, – сказал я, – одна знакомая мудрая женщина ещё в советское безбожное время наставляла сына-офицера, учила в критические моменты обращаться к Богу с коротким призывом: «Господи, помилуй».
– И что? – спросил Беркут.
– Воевать не воевал, но однажды в начале девяностых оказался в руках бандитов-рэкетиров, трое на одного. К тому времени ушёл из армии, занялся торговлей водки. Бандит подошёл сзади и неожиданно начал душить согнутой в локте рукой, теряя сознание, вспомнил наказ матери, призвал Бога и вырвался…
Беркут поднялся, извинился – «я ненадолго» – и пошёл к соседнему столику. Мы остались с Петром.
– Я понял, вы пишите на православные темы, – начал разговор Пётр, – а вы знаете Александра Николаевича Беляева, генерального директора НПО «МИР»?
Я достал книгу, которую принёс в подарок Беркуту, показал Петру:
– Александр Николаевич помог издать.
– Да вы что! – оживился Пётр. – Я ему тоже очень благодарен.
Мир тесен. Инженер-строитель Пётр несколько объектов возвёл по заказу Беляева, а началось всё с храма в Свято-Никольском монастыре, что в селе Большекулачье.
Это было в жуткие девяностые годы. Сам Пётр из Кокчетава, окончил Омский автодорожный институт (вместе с Беркутом), вернулся в Казахстан. В те годы в России было невмоготу, в Казахстане и того хуже. Пётр поработал в Омске, потом в Ханты-Мансийске. Задержки по зарплате стали обычным делом на госпредприятиях, в коммерческих структурах могли вообще не заплатить. Обман, воровство превращались в норму жизни. Пётр оказался на жизненном перепутье. В Кокчетаве дом не дом, русские там стали чужаками, в Ханты-Мансийске дом не дом, всё зыбко, заработать заработал – получить невозможно, и в Омске дом не дом – ни кола, ни двора. И тут подвернулась работа по заказу НПО «МИР».
– Перед началом работ в монастыре к нам приехал Беляев, – рассказывал Пётр. – Попросил собрать всех рабочих, выступил перед ними. «Возводить церкви, – сказал, – великое благо для строителей. Это не жилой дом, не магазин. Не каждому в жизни даётся возвести храм. Поверьте мне, будете стараться, работать, понимая духовную значимость данного объекта, это отразится и на вас, и на ваших близких, детях и внуках». Такое слово произнёс Александр Николаевич. Не скажу, что придал услышанному особое значение. И вообще, казалось странным, человек вкладывает деньги в церковь. Бизнесмены, с кем до этого имел дело, были озадачены одним – как больше под себя нагрести, ничего не стоило работников надуть, а тут храм. Думалось грешным делом: что-то нечисто. Может, церковь – это какая-то хитрая комбинация. А ещё Беляев пообещал: «Не беспокойтесь, рассчитаюсь с вами сполна, без задержек. Знайте, это грех, вопиющий к Богу, – не рассчитываться с работниками». Построили мы храм. После этого я за один год женился, у меня родился сын, купил квартиру, и шеф подарил мне машину.
По моему разумению, у Петра произошла встреча с Богом. Не каждому дано строить храм, тем более далеко не на каждого может вот так излиться Божья благодать. Пётр всё правильно понял. Да только к Богу по-настоящему не пришёл. Встречного движения не последовало. Конечно, всё в жизни сложно, даже если ты много десятилетий читал молитвенные правила, ещё неизвестно, спасёшься или нет. Хрестоматийный пример: разбойник, распятый на Голгофе, испытывая страшную боль, впервые в жизни покаялся и оказался первым в раю. Правда, на соседнем кресте был Иисус Христос.
Беркут командует отделением, пока ни одной потери, уверен: Бог ему помогает.
Беркут вернулся за наш столик, мы затронули тему матов на войне. Беркут категоричен: без них невозможно командовать. Мат – как удар бичом – хлёстко, коротко, убедительно, эмоционально. В экстремальных ситуациях, когда ты на адреналине, считает, незаменимая лексика.
– Не перевариваю маты в общественном месте, – сказал Беркут, – обязательно сделаю замечания – вы не в тюрьме. В мирной жизни они стопроцентно ни к чему, на войне необходимы. Мат доходит мгновенно, твою команду понимают с ходу.
Иеромонах, старец Иона Куцевалов, служивший в Омске в Крестовоздвиженском соборе, воевал в Великую Отечественную войну сначала с Германией, потом с Японией. Был из глубоко верующей семьи, войну прошёл в пехоте с 90-м псалмом. Ранений не избежал и каждый раз возвращался в строй. Не был с ним знаком, но среди моих православных товарищей несколько духовных чад старца. Помню, как удивили меня и запали в память рассказы о наблюдениях батюшки: на войне пули любили завзятых матерщинников, которые без матов не могли разговаривать. Казалось, при чём здесь мат и вражеские пули?
В 1920 году митрополита Русской православной церкви Вениамина (Федченкова) Главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России Пётр Николаевич Врангель назначил управляющим военным и морским духовенством. Владыка взялся за духовные реформы. Им был разработан «Проект о запрете мата», который вызвал бурю негодования у белого офицерства. Не представляли, как это – командовать без мата. Владыка вспоминал: «Генералы говорили, будто бы без этой приправы не так хорошо слушают солдаты их приказания. Да и привычка въелась глубоко в сердце и речь. Одним словом, провалили начинание. И будь же тому, что вскорости после этого, не знаю как, по радио, что ли, дошли до нас слухи, будто Троцкий издал строжайший приказ по Советской армии – вывести беспощадно матерщину!»
На самом деле такой приказ председателя Реввоенсовета, комиссара по военным и морским делам Льва Троцкого был выпущен. Трудно сказать, что ярым ненавистником России и всего русского руководило в момент издания приказа, однако он пытался, как и владыка Вениамин, искоренить мат в Красной армии.
«Брань унижает человеческое достоинство, – звучало в приказе Троцкого от 7 сентября 1919 года, – отучает человека от разумной речи, отучает его от мысли и тем самым ослабляет его боевую волю. Командирам и комиссарам вменяется в обязанность изгонять из обихода Красной армии безобразные ругательства, каких нет ни в какой другой стране, и всеми мерами содействовать установлению достойных форм речи и товарищеских отношений».
Епископ Омский и Тарский Сильвестр (в будущем священномученик Сильвестр Омский) в январе 1918-го возвращался в Омск из Полтавы, гражданские поезда не ходили, добирался в свою епархию в солдатской теплушке. Поезда шли медленно, путь занял восемь дней. Солдаты возвращались с Западного фронта в восточные губернии России. Революция, война сопровождались падением нравственности. Архипастырь с болью в душе наблюдал за солдатами, никто из них не осенял себя крестным знамением, никто не молился, а вот брань гнилая то и дело срывалась с языка. Епископ решил, какими бы ни были последствия, его долг вразумлять паству. Начал рассказывать о святых, что вышли из крестьян, о людях самого бедного состояния, поднявшихся до святых высот. Рассказывал о святом праведном Иоанне Кронштадтском, о своей поездке к нему. Солдаты поначалу косились на епископа, потом стали задавать вопросы. Воскресный день отметили краткой совместной молитвой. После этого преосвященный Сильвестр произнёс проповедь. Большую часть посвятил такому богохульству, как матерщина. Скверная брань, говорил епископ, прежде всего, оскорбляет Матерь Божию. Затем оскорбляет родную мать каждого из нас, ведь все мы происходим от одних прародителей – Адама и Евы. А также гнилая брань оскорбляет нашу мать сыру землю, из которых мы сами взяты, которая нас кормит, и в землю по смерти все мы возвращаемся. Только чистые сердцем, как сказал Спаситель, увидят Бога. Да разве можно сохранить чистоту души, скверно бранясь? В конце проповеди архипастырь призвал солдат: «Чтобы Господь Иисус был с нами, нам навсегда отказаться от употребления гнилых слов».