Ещё случай. Ротация. Противник увидел с коптера коробочку, что к нам идёт с бойцами, а мы ей навстречу по лесополосе. И стал из 82-миллиметрового миномёта забрасывать бээмпэшку и нас. Мы к дороге вышли, когда мины одна за другой засвистели. Может, метров сто между нами и коробочкой. Что наши миномёты, что хохлов кучностью не отличаются. Хохлы старались на опережение перед коробочкой класть. Лежу, свистит мина, замер на вдохе, она воткнулась метрах в двадцати и торчит. Следующая свистит, ну, думаю, сейчас полетят осколки… Снова неразрыв. На дорогу упала. И третья – неразрыв. Ладно – одна, такое бывает, ну две, хотя два подряд неразрыва лично я не встречал. И вот четвёртая мина свистит, коробочка тормознула, четвёртая мина рядом с ней болванкой легла… Взорвись хотя бы одна, без трёхсотых, двухсотых не обошлось. Лежали на голой земле, никакого укрытия, и скучковались. По лесополосе шли растянуто, тут задние к передним подтянулись. И на коробочке парни…
Старался каждое утро молиться. Своими словами. Не каждый день получалось, но старался. От одного мобилизованного слышал, лет тридцать мужику, он говорил, надо обязательно, когда арта работает, у Бога помощи просить. У меня так не получалось. Просыпаясь утром, благодарил Бога, ангелов-хранителей – защитили, пули, осколки отвели от меня. Ни разу у нас в бригаде священников не было, слышал, к другим приезжали, к нам ни разу. На Камчатке в церковь заходил. Свечи поставил, со священником поговорил. В Омске не дошёл ещё. На Кордной живу, в нашем районе церковь Константина и Елены, но не дошёл…
Воевать без злобы в сердце
Жена (и не одна она) удивлялась: почему у меня такие счастливые глаза на фото с войны.
– Ты на войне или где? – спрашивала.
У Димки, друга, тоже. Он присылал и видео, и фото. Я по ранению был дома, когда цинк с ним пришёл, после похорон с Таней, Димкиной женой, сидели у них, она говорит: у Димки на фото с фронта радость на лице. Объяснил: мы были там, где должен находиться мужчина. В нём глубинное всплывает, то, что от наших предков. Мой дед схватил лом и прыгнул на немца. Казалось, это глупость, на автомат с ломом. Но в этот момент он был выше страха смерти, этим подавил волю врага. Я был натренирован на экстремальные ситуации, и Димка, он парашютист, байкер, спасатель, промышленный альпинист. Я только что не байкер. Может, вся моя и его жизнь – подготовка к этой войне. Тяжело товарищей терять, людей в принципе страшно терять. Но это война, смерть рядом. Смерть и лишения дают возможность доподлинно осмыслить счастье жизни, ещё больше заценить её.
Сын спрашивает:
– Папа, ты сколько врагов убил?
– Да, – говорю, – ни разу не выстрелил.
– Как так? А медали за что?
Срочку служил снайпером в разведке спецназа ГРУ. Снайпер стреляет, когда видит цель, которую может поразить, нет цели – не стреляет. Это во мне вшито. Пусть я снайпер не из тех профи, кто работает в двойках, часами выслеживает цель, я им, что называется, не собеседник. Меня почему назначили снайпером на срочке, я человек спокойный, попусту не пылю, стрелял на соревнованиях более-менее метко, и назначили. Я снайпер на случай появления цели во время выполнения группового задания, у меня не автомат, а винтовка СВД. С ней на СВО ходил на операции до первого ранения. После ранения попросил автомат. Был повышенный настрой убивать врага. Поставил на автомат коллиматор, прицел, сам всё это купил. Да только из автомата прицельно тоже не стрелял. И так, чтобы кошмарить противника, тоже практически нет. Был момент, встали на позицию, справа была зона ответственности соседней бригады, слева – наши пехотинцы. Я сбегал к тем и другим позывные взял, частоты, познакомился с парнями. А вскоре противник начал наступать со стороны нашей пехоты, стрелкотня пошла – автоматы зачастили, пулемёты, а у нас связь с пехотой пропала, визуально ничего не видно – держатся они или нет, оперативная обстановка непонятная. Взводный отправил меня связь наладить, посмотреть, что у них творится. Я схватил пулемёт ПКМ и побежал по лесополосе к блиндажу наших пехотинцев, они по сравнению с нами ближе к хохлам стояли. Как всегда в таком случае адреналин пошёл в кровь, тупняк отступает, голова начинает продуктивно работать, всё вокруг вижу и слышу, чувствую, когда надо залечь, когда ускориться. Оказалось, всё у пехоты нормально, держатся парни, а связь пропала по элементарной причине – батарейка села. Вернулся к своим, взводный спрашивает: «Андрюха, весь короб расстрелял?» А я ни разу не выстрелил. Зачем понапрасну БК тратить, если цели нет.
Что касается моих медалей, сыну, конечно, об этом не говорил, но обесценилось само понятие наград. У меня Георгиевский крест, «За боевые отличия» и «Участнику специальной военной операции». Последняя, считаю, по-настоящему законная – на самом деле участник. Остальные – не знаю. Меня убеждают, как это незаслуженно наградили, ты командир группы, тебя, рядового, на управление поставили. Мог отказаться, а ты взвалил на себя дополнительную обязанность. Согласен, так и есть, но не сделал ничего из ряда вон выходящего, а мне боевую медаль. Даже совестно. Медаль по своему определению даётся за какие-то достижения при выполнении боевых задач. Дед мой не растерялся в чрезвычайной ситуации, пошёл в атаку с ломом, уничтожил несколько фашистов. Проявил героизм. Это да. У меня ничего подобного.
К Георгиевскому кресту представили после того, как четыре дня взвод удерживал позицию, с которой хохлы драпанули без боя. Мы тупо сидели и ждали замены. Условия самые жуткие – холод, дождь, снег, вода в окопе замерзала, мины летели. Но штурмы врага мы героически не отбивали, никто разу на нас не рыпнулся. Не было штурмов. Штатная операция. Ничего сверхъестественного ни я, ни кто другой не сделали. Но наградили. Опять же несправедливость – не всех парней представили, получилось, лишь меньшая часть достойно холод, голод пересидела, большая – нет.
В бригаде упорно ходил слух, в пехоте парнишке дали орден Мужества за стихи. Написал хорошие вирши, замполит с щедрого плеча боевой орден. Даже не медаль. Да пусть они хоть какие гениальные эти его стихи, но ведь не танк из ПТУРа подбил. Поэтому, когда слышу хвастливое «у меня семь медалей», возникает вопрос, а можно поконкретнее о твоём героизме. Приходилось сталкиваться, командир не может набрать людей провести ротацию. Кое-как набрал и хлопает в ладоши – удалось сформировать группу, отправить на линию боевого соприкосновения. Он им хоть что готов наобещать и дать, только бы пошли.
Понимаю, когда медаль вручают за подвиг. Пулемётчику из первой роты нашего разведбата дали «За отвагу», попали в переплёт, он прикрыл отход взвода, был ранен, дождался подмоги. Героический поступок. Храбрость, профессионализм, хладнокровие, отвага. А если медаль за то, что ты штатно сделал своё дело – глубоко сомневаюсь.
Что касается наград, трогательно было на Камчатке. Женщины пригласили в поездку на Вилючинский водопад. Лена, воспитатель детского сада, ездила, Мария Степановна, она в администрации работает и гуманитаркой занимается. Возраст – под семьдесят, но деятельная. Я трёх парней взял из госпиталя, ещё в автобусе какие-то люди, полный «пазик» набрался. Приехали на место, из автобуса вышли, лето, красота до горизонта, день солнечный. Прежде чем двигаться к водопаду, Мария Степановна попросила внимания и очень душевно сказала о нас, находящихся на излечении в Петропавловске-Камчатском.
– Низкий поклон вам, дорогие наши защитники, наши воины, от жителей Камчатки. Война далеко от нас, за тысячи и тысячи километров, но там воюют наши парни, там за нас воюете вы, знайте, мы сердцами с вами, стараемся, чем можем, помогать…
Под аплодисменты приколола нам значки. Металлические, среднего размера, сделаны в форме медвежьей стопы, нарисованы медвежьи когти, подушечки, а ещё на стопе гора в цветах российского флага и голова медведя нарисована, и надпись: «ZА МИР, ZА ПРАВДУ, ZА РОДИНУ».
Это было совершенно неожиданно. Георгиевский крест я получал в батальоне, две другие медали на Алтае в части, но не сравнить – настолько сердечно, душевно было вручение значков под небом Камчатки, так волнующе искренне звучали слова благодарности от людей, которым небезразлична война. Обнимали нас, крепко жали руки. Смотрю, женщина отвернулась, слёзы вытирает. Незабываемый момент. У меня самого слёзы навернулись.
С Димкой разговаривал недели за три до его гибели. Был представлен к медали. Тоже иронизировал – за должность. Может, скромничал, теперь уже не спросишь. Ему предложили должность замкомвзвода, он согласился. Понимаю ротного, Дима самостоятельный мужик, к людям относится нормально, не боится идти вперед. Пусть рядовой, без опыта командования, но не раздолбай, много умеет. Можно ставить перед таким задачи, уверенно отправлять с людьми на передовую. И надо хоть как-то отблагодарить за это, пока живой. Не отказался, согласился взять на себя дополнительную головную боль, отвечать не только за себя. По большому счёту, не за совершённое медаль, а за готовность совершить.
С командирами было напряжённо. Когда рядом грамотный профессиональный командир – ротный, взводный, – у тебя, как у маленького ребенка, спокойствие на душе, ты с тем, кто знает, что надо делать, примет нужные решения. Я группой командовал. В один момент группа осталась без сержанта, но нужно работу делать. Ротный сказал: выбирайте. Взводник на меня показал. Я отказался, но пацаны в один голос: «Андрюха, с тобой хоть куда». После каждого выхода благодарил парней за их отношение к работе, уважение ко мне как командиру, выполнение моих команд. Легко работать с людьми, которые верят в тебя, идут с тобой на боевую задачу. Проще, когда сам за себя отвечаешь, но парни сказали: Андрюха, с тобой хоть куда. Парней учил по картам работать, пользоваться радиостанциями, умению определять, откуда выстрел, дальность выстрела. Всегда топил за человеческие отношения. Своим примером показывал и наставлял: без алкоголя можно обойтись. За чистоту в блиндаже и располаге, как старая бабка ругался. Учил отношению к войне, чтобы не поддавались паническим страхам. Если мина твоя – не убежишь, а если не твоя, в окопе будешь спать, и ничего страшного.