В последующие дни он чаще видел племянницу Агати, чем саму хозяйку. Заслышав, что Манолис возвращается с работы, Элли выбегала в коридор, и они коротко болтали о том о сем. Молодой человек был с ней вежлив и добр и, казалось, совершенно искренне интересовался, как прошел день этой милой розовощекой девчушки.
Частенько Элли держала наготове перевязанный красивой лентой пакетик со сладким и спешила вручить его Манолису. Он охотно принимал подарок, а в ответ просил девушку вернуть тете посуду, в которой та подавала ему обед, и поблагодарить хозяйку за доброту. Щеки Элли становились еще розовее, когда Манолис, попрощавшись, отправлялся к себе наверх. Как правило, проходя мимо квартиры хозяйки, он слышал звуки музыки, доносящиеся из граммофона, и чей-то тихий голос, подпевавший популярным исполнителям.
С каждым днем Пирей все больше разрастался и хорошел. Судоходная промышленность развивалась стремительными темпами, и перспективы казались беспредельными. Город восстановили после Второй мировой войны, и сюда потекли деньги со всей страны. В апреле в городе открылась новая бузукия[13]. Отлично поработав в будние дни, на выходных команда Димитриса решила посетить новое место, а заодно отметить именины Мильтоса.
На открытии любого нового заведения всегда бывает полно народу, и Манолис пообещал приехать пораньше, чтобы занять столик получше. Он так и поступил, и уже через некоторое время к нему присоединилась остальная команда. Зал быстро заполнился публикой. На сцену вышли музыканты: у восьмерых в руках были бузуки, еще один оказался барабанщиком. Прежде чем заиграла музыка, мужчины успели поднять тост за именинника: «Стин ийя су! Хрония полла! Твое здоровье! Долгих лет!»
Почти сразу же на сцену поднялся известный исполнитель ребетики, музыки униженных и оскорбленных, и слова его песен тронули сердце каждого зрителя. Мужчины с чувством подпевали, и свои эмоции не могли сдержать даже самые закостенелые из них. Ностальгия, тоска, потеря, желание… Все эти переживания были знакомы каждому из присутствующих, и по залу пронеслась волна то ли всеобщего плача, то ли причитаний.
Закрывала концерт певица с таким сильным голосом, что он мигом заполнил все пространство и заставил слушателей замолчать. Манолис сидел спиной к сцене, и ему пришлось развернуться, чтобы получше рассмотреть обладательницу столь дивного вокала.
Певица была одета очень ярко. И эту блузку Манолис тут же узнал. Он часто заморгал глазами, не в силах скрыть свое удивление. Перед ним была его домовладелица кирия Агати. Они виделись не далее как сегодня днем, и женщина выглядела сейчас точно так же, разве что дополнила свой наряд парой серег-колец с подвесками.
Агати заприметила Манолиса еще до своего выступления и какое-то время наблюдала за ним из-за занавеса. Поэтому она нисколько не удивилась, увидев его за ближайшим к сцене столиком и кокетливо помахала своему постояльцу во время первой же песни.
Манолис был очень рад видеть здесь Агати и поднял бокал в ее честь:
– Ясу, Агати! Приветствую тебя, Агати! Эла! Эла! Давай! Давай!
Женщина послала ему со сцены воздушный поцелуй, и друзья Манолиса тут же набросились на него, требуя объяснений.
Когда мимо проходила девушка-цветочница, Манолис купил у нее алые розы и осыпал ими Агати. Она бросила пару цветков обратно Манолису, чтобы выразить свою признательность. Мужчины продолжили выпивать, и всем присутствующим в зале было так радостно и весело, что никто из них не хотел, чтобы эта удивительная ночь заканчивалась.
Агати пела без устали, и в этот вечер, без сомнения, именно она была любимицей публики. В основном она исполняла песни из репертуара знаменитой Софии Вембо[14], и ей рукоплескали, будто самой «певице Победы». Она пела:
Ela yélase gliká,
pes mou lóyia eroticá…
Подойди, улыбнись,
о любви своей поведай…
Манолис и его друзья аплодировали стоя. Закончив последнюю песню, Агати подошла к их столику, и Манолис представил ее своей компании.
– Эх, паликари му, мой мальчик, а ведь ты и не подозревал? – лукаво подмигнув, спросила Агати, чокаясь с Манолисом после того, как села между ним и Ставросом.
– Ни сном ни духом, кирия Агати! Я слышал, как у тебя в квартире играет музыка, но никогда бы не подумал, что ты так поешь! Я думал, тебе просто нравится слушать Вембо!
– Ну, это пела я, – немного жеманно ответила женщина.
Манолис понятия не имел, что до оккупации Агати была многообещающей певицей. Однако ее карьера оказалась прервана Второй мировой войной и теми разрушениями, что она с собой принесла. Агати вернулась на сцену лишь недавно, хотя более молодые исполнители и новые популярные стили музыки были сейчас более востребованы, чем она и ее искусство.
Ставрос внезапно схватил Агати за руку.
– Ты похожа на певицу Руссу! – воскликнул он, внезапно вспомнив, кого же ему напоминает эта женщина. – Ведь так? Ты и есть Русса?
Кирия Агати просияла от удовольствия. Русса значило «красная».
– Это был мой сценический псевдоним! Неужели ты помнишь? – удивилась она. – Тогда все выступали под псевдонимом. В основном потому, что мы были слишком молоды, чтобы выходить на сцену. А когда поешь под вымышленным именем, можно не бояться, что родители узнают, чем ты на самом деле занимаешься.
Ставрос просто не верил своим глазам. Много лет назад он вместе с друзьями пару раз выбирался в Афины из своей деревни недалеко от Салоников. По пути они непременно заглядывали в несколько пирейских музыкальных клубов. Ставрос отлично помнил рыжеволосую Руссу. Каждый из их компании хотел бы провести с ней ночь. И вот теперь он сидел с ней за одним столиком! Агати тоже приятно было встретить человека, который помнил ее молодой.
Мужчины покинули бузукию лишь на рассвете. Подхватив Манолиса и Ставроса под руки, Агати повела их в свой пансион.
– Ты чудесно пела сегодня! – не переставал восторгаться Манолис.
– Как настоящая дива! – прошептал Ставрос Агати на ухо.
– Никогда не забуду выражения твоего лица, Манолис, когда ты понял, что это я, – весело сказала Агати.
– Не могу поверить, что ты молчала все это время, – ответил он, сжимая ей руку.
До начала рабочего дня оставалось всего три или четыре часа, поэтому Манолис пошел прямиком в свою комнату, чтобы хоть немного поспать перед работой. Он не особо удивился, увидев, что Ставрос отправляется на верфи из квартиры Агати. Манолис искренне радовался за эту парочку, которой удалось обрести хоть немного счастья.
После своего триумфа в день открытия кирия Агати раз в неделю стала выступать в новой бузукии. Проходя мимо ее квартиры, Манолис часто слышал, как женщина распевается. Из квартиры лилась не только музыка, но и счастье.
Несколько дней спустя он постучал к Агати, чтобы вернуть банку из-под спанакоризо, риса со шпинатом. Музыка тут же прекратилась, и хозяйка открыла дверь.
– Манолис! – весело воскликнула Агати. – Входи же, входи! Давай-ка я угощу тебя кофе.
Манолис никогда раньше не бывал в этой квартире, но здесь все было именно так, как он себе представлял. Много розового цвета, перья в вазах, цветочные принты, шторы с рюшами – все вместе напоминало скорее гримерку какой-нибудь старлетки, чем комнату немолодой женщины. Здесь даже имелось гримерное зеркало с лампочками. Стеллаж в алькове от пола до потолка был заполнен фигурками из фарфора, и Манолис пересек комнату, чтобы подойти поближе и как следует рассмотреть коллекцию. В основном на полках красовались статуэтки элегантных леди в европейских костюмах прошлых веков, но попадались и фигурки персонажей Диснея. Манолис узнал Белоснежку с семью гномами, Алису из Страны чудес и фею Динь-Динь из «Питера Пэна». Эта смесь королевского величия с детскими фантазиями и мечтами во всем отвечала натуре настоящего коллекционера и заставила Манолиса улыбнуться.
В гостиной стоял новый граммофон, и сотни пластинок в беспорядке валялись на полу.
Из спальни вышла Элли и, завидев гостя, покраснела до ушей и стала похожа на одну из тетушкиных шелковых роз. Девушка как раз собиралась уходить – сегодня она работала в вечернюю смену.
– До встречи, тетушка, – тихонько промолвила она, обращаясь к Агати.
Проходя мимо Манолиса, девушка бросила на него быстрый взгляд, но ничего не сказала.
Манолис сел на предложенный ему стул и огляделся.
– Ты придешь на мое выступление на следующей неделе? – спросила Агати, возвращаясь в комнату со стаканом воды.
– Конечно, кирия му, моя госпожа. Просто скажи, когда оно состоится, и я приду.
– Ставрос тоже обещал прийти! – При упоминании имени своего любовника женщина просияла.
Манолис сделал большой глоток воды и улыбнулся.
Агати вновь покинула комнату и минуту спустя вернулась с чашкой кофе и крошечным блюдцем в цветочек. На нем горкой лежал розовый рахат-лукум, который так любят в Греции.
Как только Манолис допил свой кофе, Агати протянула руку за его чашкой и спросила:
– Можно?
Молодой человек прекрасно знал о том, что Агати любит гадать на кофейной гуще.
Женщина перевернула чашку и вылила остатки кофе на блюдце, а затем принялась внимательно разглядывать частички кофе, оставшиеся внутри чашки. Выдержав театральную паузу, Агати задумчиво произнесла:
– Я вижу что-то темное… Какую-то трагедию в прошлом.
Манолис решил подыграть своей хозяйке и потому согласно закивал в ответ. Он подозревал, что Агати рылась в его вещах, и был почти уверен, что она читала газетные вырезки о судебном процессе над его двоюродным братом. От внимания Манолиса не ускользнуло, что конверт лежал не совсем там, где он его оставил. Однако все это Манолиса нисколько не задевало. Он доверял своей хозяйке.