– Скажите, зачем вы хотите попасть в город? – перебила Малют, устраиваясь у костра поодаль от незнакомца.
Человек вздохнул, видимо, подбирая слова. А она не торопила. Прижала к себе колени, вытянула руки, чтобы впитать тепло потрескивающего огня. Краем же глаза разглядывала соседа. Вот только балахон с капюшоном, отблески пламени и танцующие тени сбивали. Невозможно было понять мужчина это или женщина, какого возраста, настроения. Да и голос, приглушённый не помогал. Так говорили знахарки, успокаивая больного, убаюкивали матушки новорождённых детей, учили отцы сыновей и указывали на ошибки старики, передавая опыт молодым. Спокойно, без надлома, заставляя вслушиваться в каждое слово.
– Вопрос твой интересный. Но ответить на него не так просто, – человек поправил капюшон, встал и пошёл вокруг костра, будто движение помогали ему рассуждать. – И правда, зачем мне туда? Я и не помню уже. Видимо, слишком долго жду своей очереди. Знаешь, даже мысли появляются: может и не нужно мне вовсе туда. Лучше просто останусь здесь. А что? Тепло, пропитание приносят. Люди в ожидании очень щедры. Замечала?
Малют кивнула. Если бы не сон, она бы решила, что сюда стекаются самые добрые, милые, всепрощающие и понимающие люди. Когда она свернула на тропинку три дня назад и увидела очередь, с ней поздоровались, пожелали удачи, угостили краюшкой хлеба, сушёным мясом. Разговаривали так, будто давно знали Малют и ждали, когда же она появится, а спустя два часа отправили на эту стоянку, пообещав, что место придержат. Здесь тоже проявили радушие, показали, где можно устроиться, и никто не осудил, когда выяснилось, что она по незнанию заняла место старушки-завсегдатая. Та пришла затемно, потопталась возле новенькой.
– Здесь очень удобно костям моим хрупким, приминала я землю ночами, теперь твоя очередь, – подмигнула она Малют, расстелила платок у соседнего дерева и провалилась в царство Морфея.
Костёр недовольно затрещал, это человек его вновь потревожил палкой. Будто специально, желая вернуть внимание ночной гостьи.
– Ты ведь не любишь надолго задерживаться на одном месте? – не спросил, а скорее отметил хранитель огня, подкинул ещё ветку и подул на взметнувшиеся искры. – Я вижу, как нетерпеливо дёргаются твои мышцы. В руках, шее, ногах.
Малют почувствовала, как ток пробегает по венам, отзываясь в частях тела, которые упоминал собеседник.
– Тебе бы уже отправиться дальше. К новым открытиям. Но вереница ожидающих так медленно движется. Сколько там перед тобой? Сотня, больше? – палка забегала по земле, рисуя змейкой бесконечную очередь. – Думаю не меньше недели простоишь. Ох, как будет тебе сложно. Зов, что ты слышишь в воздухе постоянно, будет манить к новым открытиям, уговаривать покинуть это место. Любопытство же, присущее странникам, не отпустит, не позволит бросить на полпути начатое погружение в незнакомую атмосферу и собирать знания. Что же ты выберешь? Остаться или уйти?
Малют покрутила шеей. Вправо, влево, полукруг в одну сторону, в другую. Движения вычерчивали появившиеся сомнения, а надо ли ей действительно ждать непонятно чего?
– Я могу уступить своё место, – проскрежетал человек, не получив ответа. – Как ты понимаешь, мне спешить некуда, неделя или две для меня мелочи, за старушкой, соседкой твоей пригляжу заодно.
– Но…, – опешила от предложения Малют.
Хранитель огня подкинул ещё одну ветку и, не обращая внимание на покачивания головы собеседницы, продолжил:
– На рассвете иди прямо к воротам. Увидишь девочку с рыжими косичками, лентой атласной ярко-красного цвета они собраны на макушке в букву «О».
– Букву? – Малют начертила пальцем круг и приподняла бровь.
Человек вздохнул.
– Это символ. Недуг у неё. Не перебивай, я прошу, – выставил он руку, останавливая новый вопрос собеседницы. – Поймёшь позднее. Будешь идти вдоль вереницы, обрати внимание на детей, по сравнению с ними огонёчек рыжий послушная, молчаливая. Она боится всего и никогда не отпускает руки матери, будто подпитывается от этой связи.
Малют заёрзала, миллион новых вопросов рождались. Вот только она понимала, что их бессмысленно задавать. Лучше привычно слушать. Хранитель огня впервые за время беседы посмотрел на неё. Из-под капюшона сверкнули глаза. В зрачках отражались искорки, языки пламени и они завораживали сильнее чем голос.
– Не думай, иди. Не зря мы здесь встретились. Я чувствую, что ты должна попасть в город. Но не спрашивай почему, – он откинул свою длинную палку, которой ворошил огонь и заговорил на другую тему. – Вы странники собираете у людей их особенности, так вот я расскажу о своей. Вижу и слышу я нить. Она вибрирует от движения и мыслей каждого человека в веренице желающих попасть в город. А на тебя реагирует, как живая. Когда ты смотришь в сторону входа, она танцует. Когда мысленно приближаешься к воротам – сверкает будто молния и вызывает улыбки. Но стоит тебе поймать взором тропинку, что может увести тебя отсюда подальше, нить раскаляется и жалит людей, других, к тебе, видимо, опасается прикоснуться. Я вижу такое впервые. Поверь, тебе нужно попасть в этот город больше чем мне. Поэтому на рассвете найди рыжую девочку, твоё место прямо за нею.
Малют покачала головой. «Сумасшедший ведун или ведунья, морочит мозги только. К чёрту! Вернусь на прерванный путь. Найду ближайшую весь, да отдохну там месяц-другой. Мне просто необходим глоток свободы. Здесь я чувствую себя мухой, попавшей в сеть к пауку».
Продолжая перебирать причины покинуть вереницу, Малют вернулась к посапывающей старушке. Села у дерева, скрестив ноги. Мысленно раскрыла карту местности и пробежалась внутренним взором по тропинке, которая привела её к этому городу. Малют хотела вспомнить зов, сигнал, заставивший свернуть, и стать частью большой очереди. Но чем дальше уходила, тем сильнее взвинчивались нервы, будто та самая нить, о которой говорил человек у костра, натянулась и превратилась в звенящую леску. А невидимая рука принялась наматывать её на веретено, заставляя Малют корчиться от боли.
Она застонала и открыла глаза. Посмотрела на старушку, та не услышала ничего и продолжала мирно посапывать. Малют провела вдоль тела руками, ей показалось, что она нащупала нить. Та от прикосновения ослабла, сделалась мягкой, ворсистой и нежно щекотала напряжённые нервы, будто хотела отвлечь, заставить забыть устроенное только что испытание.
Малют поднялась и вернулась к костру.
– Я согласна, – обратилась она к недавнему собеседнику. – Расскажите ещё раз, как мне найти рыжую девочку.
Глава 3
Малют смотрела на вереницу людей, а возле уха жужжали не отпускавшие вопросы: «Зачем же люди стоят здесь? Чего ждут? Может, и их та же нить не отпускает?» Утро освещало поле, пробуждало живой организм очереди и разжигало в страннице неуёмное любопытство. Она пыталась понять, как сама на крючок попалась? Ведь обычно зов подсказывал направление и позволял делать выбор. А в последний раз Малют словно глупая рыба, ухватила крючок и теперь барахтается в ведёрке, среди другого улова. Но могла ли она поступить иначе? Не отпускало ощущение, что зерно притяжения зародилось раньше. Но вот когда?
Может, когда пила чай на прощание с семьёй Викентайлов, милейших людей. Они рассказали легенду о людях, которые могут заглядывать внутрь себя.
– Как это внутрь? – спросила тогда Малют, сузив глаза и посматривая на хозяина дома.
– О! Мы точно не ведаем. Наша знахарка общалась с духом жившего лет десять назад умельца. Он ей образы открывал, позволял гулять по…
– Брось, милый, не пугай гостью. Что девушка перемолвит о нас в других поселениях? Что мы слушаем россказни выжившей из ума старухи? – прервала мужа хранительница семейного очага, мягко прикасаясь к его щеке. – Даже не думай, слышишь? В город я тебя не пущу!
Малют не придала значения сдержанной перепалке супругов. Но образ в памяти отложился: то, как было сказано слово «город». Так осторожно, будто одно упоминание может навлечь на семью неприятности.
Странница перевела взгляд на возвышающиеся до небес стены, на ворота, напоминающие зубастую пасть. Ток просквозил по нервам. Ей было страшно находиться с городом рядом, а уж, чтобы попасть внутрь… Решимость прекратить ожидание таяла. Хранитель огня не торопил. Он сидел у костра и посматривал на странницу из-под капюшона, делая вид, что ему всё равно, как поступит Малют.
– Луна скоро спрячется, ветер тучи несёт с запада. Сегодня обещали раздавать ключи пораньше, – долетел до костра мужской голос.
Это пришёл отдохнуть один из ожидающих. Человек поднял на странницу глаза, в них отблеском танцевали искры огня.
– Идёшь?
– Иду, – кивнула Малют и отправилась по тропинке, ведущей к воротам.
Странное чувство не покидало. Образы из сна вспышками меняли облик и взгляды встречавшихся ей на пути людей. То они приветливо улыбались и махали ей вслед, то покрывались красными пятнами и сверкали глазами. Но ни один не остановил, не спросил, почему Малют идёт вперёд, игнорируя очерёдность. Это удивляло, пугало и заставляло отводить взгляд. Она ускорила шаг. Ей стало страшно, что её упрекнут или отговорят, расскажут, что того человека у костра не существует, что это она хочет всех обмануть и пробраться в город раньше других.
Ноги погружались в пыль, сбивались с тропинки, тело неосознанно уклонялось от сотен рук, что могли протянуться, сердце бешено стучало, отбивая темп шагов. Но Малют шла, как молния во время грозы. Ничего не замечая. И вот уже девочка с рыжими косичками, сплетёнными на голове в виде буквы О, смотрела в глаза страннице и протягивала руку, приветливо раскрывая ладошку. Признак, что она доверяет и не прочь познакомиться. Во всяком случае именно о такой традиции рассказывали в некоторых поселениях.
– Привет! Как зовут тебя, огонёчек? – спросила Малют, в ответ протягивая свою ладошку.
Руки взрослого и ребёнка соприкоснулись, тепло пробежалось по их пальцам.
– П..р..в..т.., – с трудом выдавила девчушка.