тана́х ахша́в («Библия сейчас»). Ирония здесь в том, что самая известная израильская организация, борющаяся за мир, называется шалом ахша́в («Мир сейчас»).
Просто катастрофа! Будете обсуждать израильское кино, так сразу и скажите:
кольно́а исраэли́ ѓу кольно́а мэгуя́с. — Израильский кинематограф полностью ангажирован.
Денег мало, а режиссерам хочется наград и премий. Почесать дремучей общественности ее заскорузлую пятку во все времена было одноходовкой. Наши дни не исключение. Делаем кино о непростых отношениях между израильтянами и палестинцами, и уж какая-нибудь завалящая международная награда нам обеспечена.
Но по-настоящему интригующий феномен израильского кинематографа — это тотальный отказ от жанра военного боевика. Казалось бы, страна бряцает оружием не переставая с момента своего основания. Сюжетов, фактуры, человеческих историй, исторических людей и баталий — хоть отбавляй. В Голливуде бы уже сто фильмов сняли про Шестидневную войну и триста — про Войну Судного дня. Но для израильтян война вообще не имеет романтической притягательности. Война — это бытовуха. Ведь израильтяне всю жизнь не вылезают из армии. В восемнадцать лет они идут на действительную службу (сади́р), потом до сорока призываются каждый год на месяц в милуи́м (резервистская служба), потом ждут из армии детей на выходные. В Израиле полстраны ходит по улице в форме и с оружием. А подвиг требует исключительности. Известный израильский писатель Эфраим Кишон застолбил крылатую фразу:
зо́ѓи э́рец ше-ба коль бэн-адам хая́ль вэ-коль хаяль — бэн-адам. — Это страна, в которой каждый человек солдат и каждый солдат — человек.
Взгляд, конечно, очень пафосный, но верный. Да только какой после этого боевик?
ха́ра шель сэ́рэт! — Говно кино!
Впрочем, один израильский фильм я вам горячо рекомендую: клара а-кдоша́ («Святая Клара»). Это настоящее свободное талантливое кино![125] Сюрное, смешное, трогательное. И что примечательно: во всех израильских фильмах сразу видно, где что снято, — страна-то маленькая, и поэтому все время ощущение, что это не игровое кино, а документалка. А в «Святой Кларе» создан свой, сказочный пейзаж. Тот же режиссер, Ари Фольман, снял потом довольно необычный мультфильм про Ливанскую войну, где все тексты — аудиозаписи рассказов реальных людей: вальс им башир («Вальс с Баширом»)[126]. Очень интересная работа и, в общем, честная. Но как-то так само собой вышло, что ангажированная — мэгуяс — под идеологические ожидания мировой общественности. Трейлер:
http://www.lechaim.ru/kariv.php?bashir.
Израильская демократия — многопартийная, склочная, местами прикольная. Когда депутат от партии исраэ́ль бэйтэ́ну («Наш дом Израиль») Йосеф Шагал на пленарном заседании кнессета кричит по-русски депутату от партии ликуд Зеэву Элькину: «Я тебе сейчас кипу твою в жопу засуну!» — это смешно. Но, когда правый фанатик убивает из пистолета в упор премьер-министра[127], потому что кучка мракобесов в раввинском чине постановила, что он охэ́р исраэ́ль (навлекающий беду на народ Израиля), — это уже не так смешно.
Две жгучие проблемы израильского общества делят политический пирог на самые крупные куски. Это вопрос о том, как быть с палестинцами, и противостояние между светским и клерикальным.
Две крупнейшие партии — левоцентристская авода́ (буквально: работа) и правоцентристский лику́д формируют правительство. То одна победит на выборах, то другая. Чтобы сформировать правительство, им необходимо большинство в кнессете — 61 голос. Начинаются коалиционные переговоры с попутчиками — левыми для аводы, правыми для ликуда. Но самая отчаянная торговля происходит с религиозными партиями, которые обожают портфели, связанные с ресурсами и финансами.
В Израиле религия не отделена от государства. В армии и общественных институтах соблюдается кашру́т[128], по субботам не ходят автобусы, браки и разводы заключаются только на небесах, то есть только через раввинат. В идеале религиозному лобби Израиль видится как шариатское государство (мдина́т ѓалаха́). Светское лобби всячески борется с религиозным засильем — кфия датит. Лазейки находятся благодаря муниципальным законам, поэтому существуют некошерные магазины и рестораны, такси ездят, когда им вздумается, а ночные клубы по пятницам ломятся от народа. Пятница-суббота — особые дни израильской недели. Мы расскажем о них после того, как закончим с политическим лексиконом.
Крайний левый скажет о крайнем правом: фашист.
Крайний правый скажет о крайнем левом: смоляни́ масри́ах — вонючий левак.
Религиозных называют досами. Стишок: дрос эт ѓа-дос! (Задави доса!)
Лозунг левых: штахи́м тмура́т шалом! (Территории в обмен на мир!)
Клич крайних правых: ма́вет ле-арави́м! (Смерть арабам!)
Чтобы дистанцироваться от политики и политиков, используйте фразу ку-у́-лям ото дава́р! (Все они одинаковые!)
Только партию але́ яро́к («Зеленый лист») следует выделить отдельно, как партию в высшей степени порядочную. Во-первых, она ставит перед собой одну-единственную, но благородную цель — легализацию легких наркотиков. Во-вторых, ей еще ни разу не довелось пройти в кнессет, потому что в день выборов редкие экземпляры из ее обширного, но обдолбанного электората добираются до урны, чтобы опустить бюллетень.
Лозунг партии: але ярок о але ля-найе́дет! (Зеленый лист или — в менты!) Обратите внимание на игру слов)))
Пятница — короткий день. К вечеру, с первой звездой, он переходит в субботу — шабат. Евреи называют дни недели без астрологической ерунды — просто по номерам: первый, второй… шестой, шабат. Если у Стругацких понедельник начинается в субботу, то у израильтян он начинается в воскресенье — йом ришо́н. Это первый день рабочей недели. За ним следует понедельник — йом шени́; вторник — йом шлиши́; среда — йом рвии́; четверг — йом хамиши́; пятница — йом шиши́; суббота — шабат.
В йом шиши, до наступления шабата, надо успеть прибрать квартиру, посидеть с друзьями в кафе, закупиться на рынке — ляасо́т шук, и там же, на шуке, съесть у Захарьи йеменский мара́к рэ́гель (суп из ноги).
Когда будете бродить в пятничной толчее по рядам рынка Кармель — (шук ка́рмэль), вам покажется, что самые частотные слова, выкрикиваемые торговцами: шекель ва-хэ́ци! (Полтора шекеля!) Так почему-то кажется всем иностранцам. Давайте научимся считать до десяти: сможете свободно общаться с лавочниками на иврите[129]:
Один — эха́д. Два — шта́им. Три — шалёш. Четыре — арба́. Пять — хамэ́ш. Шесть — шеш. Семь — ше́ва. Восемь — шмо́нэ. Девять — тэ́ша. Десять — э́сэр. И еще у вас есть половинный шаг — ва-хэци. Восемь с половиной, таким образом, — шмонэ ва-хэци. Хотите верьте, хотите нет, но именно так и называется на иврите знаменитый фильм Федерико Феллини.
С названиями некоторых овощей и способами их приготовления вы можете ознакомиться в следующем сюжете, который называется «Аль Пачино в овощной лавке»:
http://www.lechaim.ru/kariv.php?pacino.
К вечеру йом шиши закрывается все, что связано с работой. И открывается все, что связано с развлечениями. Здороваться и прощаться теперь нужно так: шабат шалом! (Мирной вам субботы!)
Шабатний стальбет продлится сутки и окончится вечером в исход субботы — моце́й шабат. А в воскресенье — снова на работу. Тем, у кого она есть.
Пришло время узнать настоящую волшебную формулу. Одно словечко вы уже усвоили: бэвакаша! (Пожалуйста!) Но это еще так, Гарри Поттер голимый, многого с ним не добьешься. А вот если вы оказались в ситуации, когда нужно серьезно объясниться, получить точные сведения, но вашего иврита пока еще не хватает и даже шекель ва-хэци не ввернешь, то, где бы вы ни находились — в автобусе, банке, магазине, секс-шопе, — оглядитесь вокруг и произнесите громко и отчетливо:
ми́шеѓу кан мэдабэ́р руси́т? — Кто-нибудь здесь говорит по-русски?
Уверяю вас: откликнутся! Главное, чтобы они еще и на иврите умели.
По-русски говорит почти пятая часть населения Израиля, не считая арсов, многие из которых овладели отдельными элементами русского фольклора (услышите от таксиста что-нибудь вроде «Наташа, три рубля и — наша!» — не пугайтесь). Но для того, чтобы без проблем понимать даже русскую речь в Израиле, необходимо иметь в виду набор слов, которые ни один русский израильтянин не произнесет по-русски: только на иврите — рак иврит. Привожу неполный, но окончательный список:
— авира́ — атмосфера, обстановка. // Я к ним не хожу, потому что мне там авира не нравится //.
— бэ-сэ́дэр — хорошо, ладно, о’кей, договорились. // бэ-сэдэр, я все понял. // Она же страшненькая… — Ну, бэ-сэдэр! Зато человек хороший.