Несмотря на хозяйское гостеприимство, Варвар ушел в плотные фиолетовые сумерки вскоре после ужина. То, что ночь в Зоне не является для темного особой проблемой, я уже убедился вчера. Видимо, у него еще остались какие-то незаконченные дела. Доктор не стал его удерживать – а может, именно по его поручению Варвар куда-то и отправился.
У Доктора имелись всего две гостевые комнаты, в которых с грехом пополам, на койках и на полу, расположился весь наш отряд. Нам с Динкой великодушно выделили широкий двуспальный диван, а мы были настолько измучены, что сил протестовать у нас не осталось.
Едва коснувшись подушки, мы провалились в тревожный и болезненный сон.
Глава 6«Шти»
С постели меня поднял сигнал ПДА. Я как раз отсыпался после очередной ходки в Зону, а в таких случаях меня обычно до вечера из пушки не разбудишь. Но сигнал ПДА – это святое: внутри Периметра он может означать что-нибудь очень важное, поэтому на его попискивание я реагирую мгновенно, даже когда не нахожусь в Зоне. Уже условный рефлекс наработал.
Информация действительно оказалась архиважной. Пришел панический месседж от Палыча: «Шухер!»
Топить же твою печку! Причем в самом прямом смысле слова. Славный каламбур получился, однако. Надо будет записать.
Я подорвался с койки. Сталкеру собраться – только куртку накинуть, тем более когда он идет не в Зону.
Бросив взгляд в зеркало над умывальником, я с сомнением потер ладонью многодневную щетину на скулах, но бриться не стал – во-первых, нет времени, а во-вторых, так выйдет даже убедительнее: настоящий кондовый пролетарий, итить. Запер дверь, а ключ опустил в щель за притолокой: скоро Наташка придет с ночной смены. Сунул руки в карманы, вышел на улицу и с самым независимым видом направился в сторону комендатуры.
В саму-то комендатуру я, конечно, не пошел, зачем мне. Свернул метров за триста до нее.
Покосившийся забор по правой стороне привел меня к оштукатуренному бетонному кубу размером с просторную двухкомнатную квартиру. Лениво вращались вентиляторы, вделанные в стену на высоте полутора человеческих ростов.
Под вентиляторами, возле дыры в заборе, затянутой зарослями прошлогодней крапивы, маялся Синяк – он стоял спиной ко мне и то и дело выглядывал из-за угла, оценивая обстановку. Вел скрытое наблюдение за противником, как это называлось у нас в батальоне.
Я бесшумно приблизился к нему, и он чуть не подпрыгнул, когда я ткнул его кулаком в плечо.
– Привет, Хемуль! – торопливо зашептал он. – Там эти… «архангелов» полный двор! Я в котельную пока решил не соваться, мало ли что…
– Молодец! – сказал я. – Четко сориентировался. Значит, сегодня у тебя выходной. Я сам отработаю.
– А это… – тут же расстроился Синяк, но я не дал ему закончить:
– Все нормально. Ты не виноват. Получишь потом у Палыча за полный день.
Синяк повеселел и, раз уж так поперло, попытался выжать из ситуации максимум:
– Слушай, Хемуль, с утра не похмелялся! И в кармане ни карбованца. А? Мне бы червончик хотя бы до завтра. Трубы горят, что твоя топка…
– На. – Мне сейчас некогда было обсуждать с ним всякие пустяки, и я сунул ему двадцатку.
Алкаш аж затрясся от предвкушения и благодарности:
– Хемуль, да ты ж мне первейший… Да ты ж… Ты ж настоящий человек, не то что!..
– Палыч потом с тебя вычтет, – вернул я его с небес на землю. – Удержит из зарплаты. Все, дуй в магазин и не светись тут до вечера.
Радужное настроение Синяка не смогло поколебать даже такое мое коварство. Он сунулся в дыру в заборе, однако, будучи человеком ответственным, все-таки выглянул уже с той стороны и озабоченным шепотом поинтересовался:
– А вечером-то что, приходить?
– Сгинь! – рассердился я. – До завтра! Сказал же: сам отработаю! На кой ляд ты мне тут вечером?
– Ну, физкульт-привет тогда.
Алкаш развернулся и исчез за забором, а я решительно вывернул из-за угла и двинулся ко входу в котельную.
Возле черной металлической двери был припаркован джип миротворческих сил. Я дружелюбно козырнул двумя пальцами сидевшему за рулем негру в голубой каске, который флегматично жевал жвачку и гипнотизировал муху, лениво ползавшую по внутренней стороне лобового стекла.
Ооновец скользнул по мне безразличным взглядом, но никак не дал понять, что увидел меня. У господ из-за океана остро развито чувство собственного достоинства, как у того страуса; замечать рядовых граждан вассального государства, если они не совершают противоправных действий, – определенно ниже их достоинства.
Я ссыпался вниз по металлической лесенке, старательно изображая, что страшно спешу.
– Привет, Палыч! – крикнул я еще издали, чтобы меня было слышно в бытовке котельной. – Прости, я малость припоздал…
– Вот и он, господин капитан! – донесся из-за котла неестественно оживленный голос напарника. – Я же говорил, подождите пару минут – наверняка прибежит…
Я вильнул между гудящими бойлерами, обогнул зацементированный в пол нагревательный котел и заскочил в бытовку.
За стареньким поцарапанным столом, сохранившимся еще с советских времен, сидели кочегар Палыч и капитан миротворческих сил Йоханссон, более известный среди вольных бродяг как Шведская Спичка, полномочный представитель местной комендатуры. Перед ним стоял стакан с недопитым чаем – гляди-ка, не побрезговал господин европеец скромным местным гостеприимством. Знатный либерал.
– О, у нас гости, – изобразил удивление я. – Здравия желаю, господин капитан!
– Здравствуй, сталкер, – сдержанно отозвался Спичка, буравя меня пристальным взглядом бесцветных глаз.
Я обернулся через левое плечо, посмотрел в проход между бойлерами. Обернулся через правое.
– Вы что-то путаете, гражданин начальник, – заявил я, снова повернувшись к нему. – Нет тут никаких сталкеров. Палыч, это ты, что ли, сталкер? Почему мне ничего не сказал?..
– Ты в дурака-то не играй, – произнес Йоханссон, отодвигая стакан. По-русски он говорил стилистически безупречно, но рудименты чужого выговора в его речи все равно слышались отчетливо. – Это не тебя ли я не так давно брал с поличным?
– Сталкер Хемуль умер, – патетически провозгласил я, воздев очи к потолку. – Признаю, был страшно неправ. Всё, с криминалом покончено раз и навсегда и исключительно благодаря вашим стараниям, господин капитан. Грехи молодости искупил, теперь честно тружусь машинистом в этой замечательной котельной. Да вы же всё знаете, я к вам каждую пятницу отмечаться хожу.
Он смотрел на меня без всякого выражения, и было совершенно невозможно понять, что у него сейчас творится под камуфляжной кепкой.
– Я смотрю, трудовую дисциплину ты не очень-то соблюдаешь, машинист? – произнес он наконец, выделив последнее слово.
– Проспал, – простодушно улыбнулся я. – Виноват. Всю ночь занимался глупостями с одной симпатичной девушкой… ну, вы меня понимаете? Как мужчина мужчину…
Йоханссон задумчиво смотрел на меня. Невозможно было с уверенностью сказать, понимает он меня или нет. Наверное, он отличный игрок в покер – по крайней мере блефует наверняка как истинный мастер.
– А что, вам теперь даже за трудовой дисциплиной в котельных городка приходится следить? – сочувственно поинтересовался я. – Это вас местная администрация заставляет, да? Тяжелая у вас работа все-таки…
Он еще некоторое время попрактиковал на мне искусство гипноза – прямо как тот негр в джипе. Но у солдата была более легкая и податливая цель. Меня же в гляделки так просто не переиграешь.
Чтобы подчеркнуть это, я широко и радушно улыбнулся Спичке: вот он я весь, господин капитан, душа наизнанку. Вяжите, если есть за что. Но ведь не докажете, гражданин начальник, ничего не докажете. Руки коротки.
И тут вдруг снова истошно запищал ПДА у меня на запястье.
Йоханссон и Палыч вопросительно уставились на меня: швед – с ироничным недоумением, кочегар – с неподдельным ужасом.
Солить твою капусту! Да ведь еще как вовремя-то! Опять, небось, Семецкий накрылся, мир его праху. Вот же западло так западло, всем западлам западло.
Обычно-то я всегда убираю звук, когда выхожу на улицу, но сегодня слишком спешил. Ну и вот, все как полагается – людей насмешил.
Представителя комендатуры международных миротворческих сил так наверняка насмешил до колик. Пока у него на губах появилась только легкая язвительная ухмылка, но не исключено, что именно он сегодня будет смеяться последним.
– Это у тебя? – мягко поинтересовался капитан, в глазах которого немедленно зажегся охотничий азарт.
– Ага, – простодушно подтвердил я.
– Покажи-ка.
Я покорно задрал рукав и продемонстрировал ооновскому капитану свой ПДА, лихорадочно соображая, как теперь выкручиваться из сложившейся предельно скользкой ситуации.
– Сталкеры такие носят, – задумчиво прокомментировал Спичка.
– Да бросьте, господин капитан! – возмутился я. – Стандартная модель. Их полгородка таскает. У моей девушки такой же.
– И у тебя там, наверное, просто мобильник, органайзер, будильник, фотокамера… – скучным голосом принялся перечислять Йоханссон.
– Конечно.
– И ничего больше?
Черт. Все равно ведь полезет проверять. Не стоит врать напропалую, всегда нужно оставлять себе место для маневра. Полуправда чаще всего значительно эффективнее самой изобретательной лжи.
– Там еще какая-то информация, – беспечным тоном признался я. – Только она запаролена…
– Что за информация? – Йоханссон построжел, протянул руку: давай сюда свой девайс. – Ну?
– Понятия не имею, – заявил я, раз за разом поддевая ногтем браслет ПДА и старательно изображая, что он никак не расстегивается. – Когда купил машинку, там уже было…
За информацию я не беспокоился: все секретное, относящееся к Зоне, у меня надежно запаролено. В случае несанкционированного доступа данные мгновенно и надежно уничтожаются. Че недаром все-таки ест свой хлеб с маслом и толстым слоем черной икры.
Спичка сможет залезть только в сталкерский форум нашего клана, ничем не отличимый от обычного, потому что прямым текстом там о делах никогда не говорят, и в мою открытую почту, в которой он тоже не найдет ничего криминального, потому что все, связанное с Зоной, приходит на другую почту, секретную, а если что по недосмотру какого-нибудь недоумка падает на открытый ящик, то это дело я молниеносно тру. То есть взять меня за жабры на основании имеющихся в машинке сведений капитан точно не сможет.