Сейчас, пятнадцать лет спустя, Земля в моей реальности стала почти непригодна для существования рода человеческого. Она представляет собой одну огромную радиоактивную Зону, которой управляют самозваные Хозяева – бывшие мировые лидеры, уцелевшие в ядерной войне, главы транснациональных корпораций, миллиардеры и международные преступники, имеющие доступ к осколкам Пьедестала. Как это ни парадоксально, существование Чернобыльской Зоны, в которой сумасшедшее «О-Сознание» надежно оберегало доступ к Пьедесталу, оказалось гораздо лучше ее исчезновения. Выходит так, что отвратительная язва на теле Земли спасала планету от рака.
Он безнадежно махнул рукой.
– А что касается технологий… С того момента, как я уничтожил Зону, мировой науке стали широко доступны уникальные артефакты и феномены, которые ранее было слишком сложно добыть из-за непроходимых аномалий и установок зомбирующего излучения. А с тех пор, как началась война, гигантские ресурсы были вброшены враждующими сторонами в разработки, связанные с военным применением артефактов. По большому счету, последние полтора десятка лет сохранившиеся остатки науки и промышленности ничем больше серьезно не занимались, кроме войны. Поэтому, разумеется, наша реальность оторвалась в этом отношении от вашей. Искусство массового убийства шагнуло далеко вперед, вместе с ним получила мощный толчок медицина катастроф, а также индустрия защитных средств вроде сферы Смидовича. Но во всем остальном наш мир по сравнению с вашим – огромная отсталая помойка, гигантское зараженное кладбище, где хорошо живет уже даже не «золотой миллиард», а «золотой миллион», выжимающий последнее из старого, созданного еще предыдущим поколением механического оборудования. Остальные же роются в радиоактивных развалинах вокруг укрепленных городов «золотого миллиона» в поисках объедков или отстреливают друг друга за лишнюю канистру бензина или пачку патронов, объединившись в моторизованные банды.
– Значит, ты для этого и пришел сюда из другого измерения? – спросил я. – Потому что у нас курорт по сравнению с вашим миром?
– Не только, – сухо проговорил он. В сотый раз за последние пять минут перевел взгляд на мою подругу и внезапно впервые обратился непосредственно к ней: – А ты выросла настоящей красавицей… – Он сделал паузу и добавил: – Дочка.
Динка продолжала изучающее и молча смотреть на него. Я ее вполне понимал: вчера она от радости уже повесилась на шею человеку, который совершенно этого не заслуживал.
– А у вас она что – не растет? – тупо спросил я, уже, кажется, начиная догадываться, в чем дело.
– У нас ее нет, – глухо сказал Стрелок. – После уничтожения Пьедестала я вернулся домой, поэтому она не поехала меня искать. А через две недели Дину убил ее бывший парень.
Глава 12Гусь
Сказать, что я в конец офигел, – значит ничего не сказать. «Папаша» словно неожиданно и подло, с развороту врезал мне каблуком под дых.
Те чудеса, что он рассказывал до сих пор, я лишь принимал к сведению, мысленно раскладывая по полочкам «логично – не логично», «правдоподобно – не правдоподобно». Однако ошеломить меня по-настоящему он сумел только этой информацией. И я несколько мгновений молча смотрел на него, как окончательный дурак, прежде чем наконец сообразил: ловить твою рыбу, а ведь речь-то не обо мне.
Это не я тот бывший парень, который убил Динку. Раз Зона там, у них, прекратила свое существование и тамошний я сюда не приехал, значит, там я не познакомился не только с Енотом, Мухой и Патогенычем. Я не познакомился еще и с Динкой. А без меня у нее, соответственно, образовалась другая личная жизнь.
У нее, в общем-то, и со мной была другая личная жизнь, как выяснилось. Девочка своего в любом случае не упустит… Впрочем, я изо всех сил надеялся, что эта страница наших взаимоотношений уже навсегда перевернута.
– Вот же гадство, – только и смог выдавить я.
– И еще какое, – скорбно кивнул Стрелок и замолчал.
Молчали все. О чем тут было говорить вольному бродяге?
Молчала и Динка, задумчиво разглядывая химический костер. Переваривала причудливую информацию. Не так-то просто, наверное, с ходу уложить в голове сначала то, что тебя на самом деле больше одного, а через пять минут – еще и то, что другого тебя уже давно зверски убили. И никто не знает: может, убили как раз первого, настоящего, а дубликат – это именно ты и есть?..
– Это ж у какой скотины рука поднялась… – все же решился нарушить затянувшееся безмолвие Гусь.
– Нашлась одна сволочь, – буркнул «папаша». Недобро глянул на парня, словно через оптический прицел, снова перевел взгляд на химический костер, который как следует припекал и даже переливался в глубине пластиковых трубок, будто настоящий. Помолчал. – Ты его знаешь, наверное. Некий Пархоменко Вячеслав Георгиевич.
На сей раз очередь подавиться пришла Гусю.
– Это шутка такая, да? – хрипло проговорил он, сумев наконец глотнуть воздуху. – Что за хрень ты тут несешь, отец?! Я женщин не убиваю!.. – Он беспомощно пожал плечами, все еще не в силах собраться с мыслями после такого чудовищного обвинения. Обвел взглядом примолкших ребят. В мою сторону он даже не глядел, видимо, опасаясь увидеть выражение моего лица.
– Хотел бы я, чтобы это было просто дурацкой шуткой, – размеренно проговорил Не-Меченый, не отрываясь от костра. – Тогда все было бы гораздо проще…
Снова воцарилось зловещее молчание.
Я тряхнул головой. Ладно. С этой мутной историей разберемся потом. Сейчас есть более срочные и насущные вопросы.
– Послушай-ка, Стрелок, ты вот говорил, что сознавал личность Меченого, когда Пьедестал разделил реальности, – на всякий случай решил уточнить я. – Но не сказал, что потом это прекратилось. И что же, все эти годы?..
– Ага. – Папаша поворошил шалашик из пластиковых трубок, чтобы давали больше тепла – совсем как настоящий костер. Пространство внутри огромного купола пресловутой сферы Смидовича, конечно, до сих пор совсем не прогрелось, но в паре метров от химического «костра» тем не менее было вполне тепло и сухо. – Все эти годы я мог видеть и осознавать все, что видел и осознавал Меченый. Собственно, именно поэтому и была создана специальная лаборатория для исследования граней между реальностями. Нестандарт оказался первым, кто не принял меня за сумасшедшего, когда выслушал мою историю. – Он старательно прочистил горло. – И именно поэтому я здесь.
Динка снова уставилась на него.
– Несколько лет я был сотрудником лаборатории и одним из главных предметов ее изучения, – продолжал Стрелок. – Все это время команда Нестандарта работала над тем, чтобы прорвать грань между реальностями и попытаться проникнуть в вашу. Поскольку в вашем мире не случилось Третьей мировой войны и у вас сохранились многие технологии, навсегда утраченные нами, этот прорыв мог иметь революционное значение. Поэтому коллектив Нестандарта разработал оборудование, способное переместить из одной реальности в другую биологический объект.
Стрелок покачал головой.
– Разумеется, я не должен был участвовать в испытаниях. Я был слишком ценной для исследований фигурой, никто не стал бы мной рисковать. Но потом случилось то, что вы называете Большим Прорывом, когда Хозяевам удалось запустить заглушенный энергоблок и расширить территорию Зоны на несколько десятков километров. Чернобыль-4 оказался накрыт Зоной, и в поле зрения Меченого попала Дина, которая там жила…
Патогеныч угрюмо смотрел на него. Муха сидел с отсутствующим видом. Енот слушал байки Стрелка с явным недоверием.
– В моем мире Дина мертва, – негромко проговорил папаша. – Я думал, что и в мире Меченого тоже. Однако внезапно выяснилось, что нет. И я понял, что мне срочно нужно к вам. – Он покосился на Динку. – Наверное, ты думаешь, червячок, что мне столько лет не было до тебя никакого дела, как Меченому. Но все эти годы я оплакивал тебя. Получается так, что, вернувшись из Зоны, в своей реальности я застал тебя незадолго до того, как ты планировала отправиться за мной в Чернобыль-4. Но ты ничего не сказала мне о том, что собиралась! Поэтому я даже вообразить не мог, что в реальности Меченого моя дочь могла уехать до того, как… – Горло у него перехватило от волнения, и он замолчал.
– Да, выходит, в нашей реальности она сорвалась с места до того, как Гусь успел с ней познакомиться. – Я чуть повернул голову к Динке. – Или все-таки успел?
– Я не знала его до вчерашнего дня, – с трудом проговорила подруга.
– В итоге Гусь не успел с ней даже познакомиться, а значит, и убить…
– Я женщин не убиваю! – снова встрял парень. Эта тема явно жгла его, словно раскаленное железо. Он то ли действительно не мог поверить, что способен на такое, то ли наоборот, слишком хорошо понимал, что способен, и изо всех сил пытался убедить нас в обратном. – Нет, ну, по молодости лет кретин был, конечно, шлялся со всякой шпаной… – признал он. – Но потом отслужил в армии, дерьмо из головы вытряхнул, мозги встали на место. В конце концов, даже если это действительно был я, срок давности уже вышел! Я теперь совершенно другой человек!.. – Все-таки осмелившись глянуть на наши с «папашей» неподвижные физиономии, он сообразил, что особого душевного отклика эта отмазка у нас не вызывает. – А, идите вы к черту! – психанул он, вскакивая. – Что мне теперь – застрелиться?..
– Чего вы пристали к нему? – вдруг вспыхнула Динка, хотя никто приставать к Гусю и не думал. – Он не может отвечать за то, что сделал его двойник, причем черт знает когда!
– Да в том-то и дело, что это был не двойник, а он сам, – устало проговорил я, – только в другой ситуации и с другим жизненным опытом.
– А вот ты, радиоактивное мясо, – сколько раз мог меня убить?! – окрысилась подруга. – Со своим собственным жизненным опытом? Один раз чуть не задушил во сне!..
– Милая, – угрюмо проговорил я, – это же совсем другое…
– Отвяжитесь от него, поняли?!
Ну да, ну да. Первый женский инстинкт – это пожалеть, утешить и приголубить несправедливо обиженного мужчинку. При этом не имеет значения, насколько эта обида действительно несправедлива – главное, чтобы она казала