сь таковой женщине. И часто, слишком часто женская жалость перерастает в нечто большее…
– Ты-то сама как себя чувствуешь, червячок? – негромко спросил «папаша». – После бункера. Ничего не беспокоит?..
О чем это он? Сузив глаза, я перевел взгляд на Динку. Первой и единственной мыслью, заметавшейся в моей усталой голове в связи с этим, было: господи, неужели Динка беременна?! Там, в бункере, Меченый мог успеть сделать ей любые анализы, если оборудование позволяло.
Но от кого – от меня или от Джо?.. Мы с ней никогда не пользовались презервативами, только в самом начале, но подруга регулярно пила гормональные контрацептивы. Не думаю, что она так же вольно вела себя с барменом – неизвестно, куда еще он свою канализационную трубу совал, а половые инфекции никто пока не отменял…
– Нормально все, спасибо, – чужим голосом отозвалась Динка.
Истинный смысл его вопроса и ее ответа я сумел понять только позже. Пока же я просто принял их к сведению, как и любую странную информацию в Зоне. Авось пригодится.
Та самая стеклянная стена, которая вчера почудилась мне в наших отношениях с Динкой, сегодня определенно воздвиглась между ней и Стрелком. Моя подруга не была готова немедленно распахнуть сердце очередному папаше. Пока она внимательно присматривалась к нему и чутко прислушивалась к его словам, пытаясь обнаружить малейшую фальшь, малейшие признаки вчерашнего Меченого. Как знать, не придется ли ей к концу дня продырявить голову и этому Байчурину тоже?..
И Стрелок, похоже, отчетливо это понимал, потому что не пытался форсировать события, брать ее за руку там или требовать, чтобы она немедленно повесилась ему на шею. Человек он умный, даже в ипостаси Меченого, и вполне сознавал, что ей нужно время, чтобы признать в нем отца, которого она не видела черт знает сколько времени.
Пока он просто мягко и ненавязчиво, но настойчиво давал нам всем понять, что от него не стоит ожидать угрозы, что он на нашей стороне. Если он вчера видел глазами Меченого все, что тот наколбасил, то должен отдавать себе отчет, что к нему как к двойнику того ублюдка отнесутся с повышенной настороженностью.
Даже не к двойнику, а к тому же самому человеку, личность которого сформировалась в других условиях… Как к Гусю, который в одной реальности спас мою подругу, прострелив башку Мармеладу, а в другой, как выясняется, ее же убил, пусть это и было семь лет назад и в то время у него было дерьмо вместо мозгов.
Я покосился на парнишку. Гусь сидел, стиснув колени ладонями, и не отрываясь смотрел на химический костер. Нет, понятное дело, не каждый день доводится узнать, что в другой реальности ты зверски убил девушку своего командира.
Однако я все равно мысленно скрипнул зубами от внезапного приступа неудержимой ревности. Раньше он даже вообразить не мог, что когда-либо сможет обладать Динкой, и воспринимал ее просто как сестру или боевую подругу. Ну, облизывался тайком, может быть, как же без этого.
И вдруг выяснилось, что когда-то он ею уже обладал – пусть и не в этой реальности. От такого у любого мужика крышу сорвет. Разумеется, он пытался держать себя в руках, вести себя естественно, но мысль о том, что, оказывается, эта жгучая красавица когда-то где-то выбрала именно его, наверняка сейчас не давала ему покоя. Ведь это означало, что у него есть шанс и в этой жизни…
Меня внезапно осенило: а почему это я все время мысленно называю его парнишкой и отношусь к нему так, словно он вдвое младше меня? А ведь выходит, что если и младше, то ненамного, максимум на год-два, ровесник Динки – ведь вряд ли она тогда увлеклась малолеткой, девчонки взрослеют гораздо быстрее мальчишек, в семнадцать лет им интересны парни постарше.
Но вот такая вот у меня характерная профессиональная деформация восприятия: менее подготовленный и опытный человек неизбежно кажется менее взрослым. Даже в армии следующий призыв казался нам несмышлеными детьми, хотя нас разделяло всего полгода.
А Бахчисарай, к примеру, старше меня, я это точно знаю, но все равно отношусь к нему как к подростку. Как говорит в таких случаях один страус, этот птенец станет интересен мне только когда научится выдергивать ствол из кобуры быстрее меня.
– В общем, я узнал, что моя дочь жива, – вернулся к своему повествованию Стрелок. – И понял, что непременно прорвусь в ту реальность, где она жива, хочет этого Нестандарт или нет. Любой ценой. А потом, увидев, что Меченый организовал поиски и похищение Дины, чтобы сделать ее еще одним Хозяином Зоны, я осознал, что времени у меня нет совсем. К сожалению, установка по переброске объектов между реальностями еще не была доведена до ума, и ее невозможно было запустить. Только сегодня ночью я сумел собрать необходимое снаряжение и тайно проникнуть в лабораторию, где все было подготовлено для утреннего испытательного перехода между мирами. Можно считать, что я испытал машину Нестандарта, и испытания прошли успешно. Я совершил точечный прокол пространства, и меня выбросило на Технопроме. Предварительно я заложил в машину хороший заряд взрывчатки, и через пять минут после того, как я отправился к вам, оборудование для перемещения между реальностями в лаборатории Нестандарта превратилось в кучу металлолома. В ближайшее время сюда из другого измерения больше не попадет никто.
– Зачем же ты так рисковал? – удивился я. – Ведь выпущенные мозги Меченого к ночи уже остыли, мы спали у Доктора, и Динке ничто не угрожало. Ты вполне мог дождаться испытаний…
– Меченый до сих пор жив, – тяжело и веско уронил Стрелок. – Меченый жив, Хемуль. По крайней мере, он был жив четыре часа назад, когда я высадился в вашей Зоне. Пуля Дины навылет прошла через его голову, серьезно повредив мозг. Это было адски больно, и я прочувствовал каждый миг этой боли, но это было чертовски правильно. Ничего другого он не заслужил. Потом связь с вашей реальностью и с сознанием Меченого в моей голове разом оборвалась. Это было очень странное ощущение – много лет страдать раздвоением личности и вдруг излечиться за одно мгновение. – «Папаша» горестно усмехнулся. – В тот вечер я больше не ощущал его – видимо, он валялся в коме, и его мозг не функционировал. Но после полуночи он очнулся. Можете представить, какой ужас я испытал, когда проснулся оттого, что в голове у меня привычно шевельнулись мысли Меченого.
Глава 13Родственнички
– Как такое возможно? – глухо поинтересовался я. Ведь я отчетливо помнил внушительную дыру в голове своего противника. С такими дырами в голове не выживают.
– Члены «О-Сознания» обретают повышенную живучесть и регенерацию, как и другие мутанты Зоны, – пояснил Стрелок. – Получив сверхъестественные телекинетические способности, их разум получает способность влиять и на собственный организм. Поврежденные мозговые ткани Меченого регенерировали раньше, чем начали отмирать другие клетки его организма, поэтому он сумел выжить и даже частично восстановить мозговую деятельность. Но во-первых, его мозг был мертв слишком долго для полного восстановления, и некоторые нейронные связи безнадежно нарушились. А во-вторых, вы же знаете, каким образом происходит регенерация у тварей Зоны – по принципу раковой опухоли. Клетки на краях раны просто начинают усиленно делиться и разрастаться до тех пор, пока не затянут поврежденные места рубцовой тканью. Естественно, ни о каком тонком восстановлении утраченного и речи не идет – организм просто активно наращивает клеточную массу, образуя безобразные шрамы, торчащие наружу, бугры из плоти и перепутанные жгуты мышц. Хемуль, помнишь ту чернобыльскую суку?
Как же не помнить. Та тварь, которая во время Большого Прорыва чуть не лишила меня Динки. Гранатным осколком ей снесло верхушку черепа, и ураганная регенерация восстановила объем ее мозга до такой степени, что тот аж свешивался из вскрытой черепной коробки. Твари повезло – из-за увеличившейся массы мозга она стала гораздо умнее и коварнее, чем другие чернобыльские львы, и мне с большим трудом удалось тогда одолеть ее.
Но это собака, животное с примитивными инстинктами, которой хватило нескольких миллиардов дополнительных нервных клеток, чтобы увеличить свой интеллект на порядок. А вот человеку, существу с самым развитым и сложно организованным мозгом на планете, ураганная регенерация едва ли могла помочь стать умнее. Скорее ее грубое вмешательство, наоборот, уничтожило многое из того, что уже было в голове Меченого до этого.
Видимо, эти тревожные мысли отразились на моем лице, потому что Стрелок хмуро кивнул:
– Вот именно, Хемуль. Его нейронные связи были нарушены, а после регенерации восстановились как попало. Поэтому его интеллект оказался сильно поврежден… – Он задумался, покачал головой. – Нет, точнее так: поврежден еще больше, чем раньше. Я не могу объяснить толком, каким именно образом, но он теперь думает совершенно по-другому, не так, как прежде. У него в голове сейчас творится ад. Он полный безумец с редкими проблесками разума. И это очень страшно, ребята, – ощущать уродливые мысли и мотивации полуразрушенного мозга. Я с трудом мог вынести его присутствие у себя в голове. Там такие бездны… – Байчурин помолчал, глядя в химический костер. – Меченый стал еще опаснее, потому что раньше я мог просчитать большинство его ходов и реакций, а теперь боюсь ошибиться. Единственное, что могу сказать с уверенностью, – он стал гораздо злее. Он больше не играет в доброго дядюшку, его терзает жажда мести. Он считает, что ты, червячок, предала его. И не потому, что тоже считает тебя дочерью: годы, проведенные в саркофаге «О-Сознания», начисто выжгли в его душе все эти родственные предрассудки. Он в бешенстве оттого, что ты предала его после того, как он столь щедро поделился с тобой своей властью…
– Постой-постой! – безмерно удивился я. – Динка, так он все-таки подключал твой аппарат?! Я-то решил, что успел тогда вовремя…
– Подключал. – Подруга кивнула, безучастно глядя в искусственный огонь, и замолчала. Ей явно не хотелось говорить на эту тему.