– Чего тебе, добрый человек?
– Зачем тебе эта штука?
– Какая штука? – не понял путник.
– Факел!
– Вот уже долгие двадцать лет брожу я по многострадальной Греции… – грустно затянул незнакомец. – Ищу честных людей!
– И как успехи?
Старик грустно вздохнул:
– Пока что ни одного не обнаружил!
– Днём значит с огнём? – расхохотался Аполлон. – Зовут то тебя как, папаша, если это не большой секрет?
– Называйте меня Безымянным Философом… – с большим достоинством ответил путник. – Безфилом если сокращенно…
– А… так ты из этих… – разочарованно махнул рукой повелитель высоких искусств. – Дармоедов-словоблудов… а я то думал, ты просто обыкновенный сумасшедший… Кстати, как тебя сюда-то занесло?
Пропустив мимо ушей обидные слова, безумный философ гордо ответил:
– Дошла до меня людская молва, что живёт где-то здесь в пещере на верхушке холма единственный во всей Аттике беспорочный человек. Как только увижу я его, наконец, обрету покой и навсегда погашу свой проклятый факел. Ведь я давал обет никогда не гасить его, пока не найду хотя бы одного честного человека…
– Абсолютно бесполезное занятие… – усмехнулся Аполлон. – Пожалей себя, батя. Ну сам посуди, в твои то годы этакие страсти… Сидел бы себе на бочке с критским вином в прохладном погребе и бед никаких не знал…
– Э нет, молодой человек… – добродушно отвечал старец. – Такой досуг удел слабых умом и духом. Я же рождён для великих дел!
– Можешь поворачивать обратно! – раздражённый упрямством философа, проговорил повелитель высоких искусств. – Того, кто жил в нужной тебе пещере, видимо давно растерзал горный медведь…
– И всё-таки я проверю… – не сдавался не в меру ушлый дедушка.
– Как хочешь! – пожал плечами Аполлон, делая знак отмалчивающемуся в сторонке Фидиппиду возобновить подъём.
На полпути к пещере произошло то, что в общем-то и должно было произойти. Густые кусты справа от дороги неожиданно затряслись и оттуда грузно вывалился бритоголовый Эфиальт, вооружённый длинным самодельным копьём.
– Ну? – не очень дружелюбно осведомился он, оценивающе осматривая живописную троицу. – Чё припёрлись?
– Переговоры! – храбро выступил вперёд Фидиппид и помахал перед носом лысого головореза белым куском ткани, в которую недавно смачно сморкался.
– На кой? – удивился Эфиальт.
– Так положено!
– Кем?
– Всемогущими олимпийцами!
– Ладно, сейчас! – на удивление легко согласился бритоголовый и два раза отрывисто прокричал, неумело эмитируя ночной крик филина.
Из ближайших зарослей послышался аналогичный протяжный звук, затем на дорогу выбрался От, вооруженный широким веслом.
– А это ещё кто? – спросил он, указывая на подслеповато щурящегося философа.
– Это вам замена вместо двадцати девственниц! – не моргнув глазом выдал Аполлон, которого грозный вид могучих братьев немало позабавил.
Эфиальт медленно вразвалочку приблизился к сумасшедшему старцу и внимательно того оглядел:
– И на кой нам эта старая развалина?
– Какая от него, собственно, польза? – подержал лысого брата От.
– Места занимает мало! – принялся перечислять покровитель высоких искусств всевозможные положительные стороны этакого приобретения. – Почти не ест. Глуховат. Подслеповат. В меру безумен. Одним лишь своим присутствием облагораживает бренное существование любого грека…
– Не а… – отрицательно покачал головой Эфиальт. – Нам такое счастье не нужно… Где девственницы?
– Мы готовы выполнить все ваши требования, друзья, – вмешался в разговор Фидиппид. – Все, кроме единственного, того самого про девственниц…
– Э… так совсем не пойдёт… – возразил От, положив на плечо своё боевое весло. – Мы так не договаривались…
– А мы с вами пока что вообще ни о чём не договаривались! – грозно выдвинулся вперёд Аполлон.
– Эй, долговязый… – обратился к марафонцу Эфиальт. – Ты в этой компании, как мне кажется, выглядишь наиболее нормальным. Скажи, кто этот белокурый цыплёнок, что всё время лезет вперёд со своими глупыми комментариями?
– Как ты меня назвал? – жутким шёпотом уточнил олимпиец.
– Так, спокойно! – Фидиппид примирительно поднял обе руки. – Прошу вас, давайте только не ссориться. Как там заложник, с ним всё в порядке?
– Сожрал сосновую шишку и неустанно матерится! – ответил От. – Сначала мы затыкали уши воском, но потом, заинтересовавшись, стали записывать и оказалось, что он ни разу… вы только себе это представьте… ни единого разу не повторился…
– Узнаю старину Ареса! – улыбнулся немного остывший Аполлон.
– Дайте-ка я вас поближе рассмотрю, касатики! – неожиданно оживился безумный философ, как видно последние пять минут пребывавший в состоянии глубокого короткого сна с открытыми глазами.
– Эй, дед, ты это… не балуй… – испуганно отшатнулся от старца Эфиальт, когда тот приблизил к его лицу горящий факел.
– Вижу благородное юное лицо… – беззубо осклабился вечный искатель ускользающей истины. – Печать немалого ума и упрямства лежит на широком крепком лбу. Славные дела ждут тебя, о благородный юноша, вот только…
– Что только? – с тревогой спросил Эфиальт. – Говори скорее, дед, не томи…
– Твои чудесные золотистые кудри… Куда делись они, ответь мне?
– Всё с ним ясно! – От бережно отвёл часто моргающего старика к обочине дороги. – Параноидальный бред, отягощённый обширным старческим слабоумием. Вы зачем его сюда притащили?
– Да никуда мы его не тащили… – слегка возмутился Фидиппид. – Он сам пришёл…
– Ну так как там с девственницами? – напомнил Эфиальт, нетерпеливо теребя набедренную повязку. – Будут к концу дня? Или мне можно уже идти отрезать ухо вашему дружку?
– Иди-иди! – разрешил ему Аполлон. – Только смотри, чтобы потом крепко не пожалел!
– Это угроза?
– Думай как хочешь!
– Так! – оказавшийся наиболее здравомыслящим От, бросив безуспешные попытки отобрать у странствующего дедушки факел (которым тот между прочим подпалил себе бороду в нескольких местах) встал между уже готовыми вцепиться друг другу в глотки лучезарным богом и дерзким смертным. – Люди, сохраняйте спокойствие! Не может же быть так, чтобы мы не смогли, в конце концов, договориться!
– Не может… – согласился Фидиппид, уже было собравшийся вызывать при помощи волшебного браслета мощное подкрепление прямо со светлого Олимпа. – Проблема в том, что на летающем острове нет ни одной девственницы.
– И это горькая правда! – сокрушённо покачал головой Аполлон.
– Но ведь женщины там есть? – возразил нервно поигрывающий копьём Эфиальт.
– Есть! – честно признался марафонец. – Но все они замужние!
– Вот же незадача! – в сердцах выкрикнул бритоголовый и нагло плюнул прямо на золотую сандалию повелителя высоких искусств.
– Это что?!! – не поверил своим глазам лучезарный олимпиец, указывая на смачный плевок, после чего без лишних разговоров заехал оборзевшему смертному кулаком прямо в широкий блестящий лоб.
Мгновенно завязалась драка.
Фидиппид в самом её начале непонятно от кого получил ногой под зад и, отлетев в придорожную канаву, принялся очумело наблюдать за ходом увлекательных исторических событий.
Особенно его поразил бравый дедушка, дерущийся не хуже самого Аполлона и оказавшийся, судя по всему, странствующим мастером боевого панкратиона.
Используя догорающий факел как импровизированную дубину, сумасшедший философ вовсю охаживал ею время от времени появляющиеся из клуба жёлтой пыли взмыленные спины дерущихся.
– Вот вам, нечестивцам… вот вам, получите… – приговаривал боевитый дедуля. – Перевелись как видно честные люди в несчастной Греции, но я живо научу вас, как порядочными быть…
Силы оказались совершенно равными и потому победителя в этом бою изначально быть не могло. Могучие сыновья Алоэя вместе взятые точно соответствовали сверхчеловеческим возможностям бога Аполлона.
Столб жёлтой пыли медленно перемещался вниз по дороге.
Каково же было удивление дерущихся, когда наконец распавшийся клубок могучих тел обнаружил шестерых бойцов вместо положенных трёх.
– Это чё такое? – неистово тряся лысой головой, заорал мокрый от пота Эфиальт, глядя на лежащих в пыли троих молодых мужиков с расквашенными носами.
Все трое незнакомцев сжимали в руках массивные деревянные кифары. Струны на музыкальных инструментах были полностью разорваны, деревянные корпуса покрылись глубокими трещинами, а в одной кифаре между остатками струн даже застрял клок чёрных волос, вырванный из бороды могучего Ота.
– Что за фигня? – поддержал недоумение Эфиальта Аполлон. – Фидиппид, ты что-нибудь понимаешь?
– Не а! – ответил марафонец. – Но изначально вас было точно трое!
– Это апория! – истошно заголосил пребывающий доселе в привычной прострации философ. – Неразрешимый парадокс! А-а-а-а… Помогите-е-е-е…
И полоумный дедушка какими-то нелепыми скачками бросился наутёк.
– Ату его, ату!!! – по-разбойничьи, засвистел ему вслед покровитель высоких искусств, но сумасшедшего уже и след простыл.
– Может они со светлого Олимпа выпали? – робко предположил марафонец.
– Исключено! – брезгливо скривился Аполлон, грубо пиная ногой ближайшее тело. – Таких дистрофиков в команде Зевса отродясь не было! Он специально решил опровергнуть расхожее мнение о том, что все учёные неспособные постоять за себя кривозубые очкастые задроты. Задумал и опроверг, набрав в экспедицию самых драчливых сотрудников…
– Ни сатира не понял! – чистосердечно признался Фидиппид. – Будем считать, что они шли по дороге и решили за компанию подключиться к случайной драке…
– Неужели это были кифареды? – задумчиво спросил сам себя Аполлон. – А ведь я покровитель высоких искусств! Какое-то сатирски мрачное совпадение!
Постанывающие тела загадочных незнакомцев немым укором лежали на дороге и сыновьям Алоэя сделалось слегка совестно.
– Ну мы это… – сконфуженно пробормотал Эфиальт. – Мы не хотели…