ели их воедино, спаяли так, что не растащить, и было это одновременно и поразительно, и даже немного пугающе. Родас знал (к его невыразимому облегчению), что их с Катериной отношения совсем другие. И едва ли совет, который Фобос мог бы дать, сработал бы. Касаемо же ори Анжелики… советы были некоторым образом её первой работой, но именно это и отталкивало: после доктора Джинджер Родас не очень любил мозгоправов разных мастей.
Разумеется, был ещё Танатос. Любитель книг, владелец коллекции космически дорогих бумажных изданий и древних музыкальных пластинок, он отлично разбирался в человеческой культуре ранней космической эпохи. И знал о любви не только в теории, но и на практике — больше, возможно, чем хотел бы знать. Из всех богов новой эры, только Танатос мог в теории посоветовать Родасу нечто действительно дельное… Ну, и Деймос, возможно. После того, как проржётся и выдаст примерно сотню дурацких шуток. Родасу не нравилось это признавать, но Деймос умел давать дельные советы и отлично читал человеческие души… Но с Деймосом Родас не связался бы, потому что слишком много всего ещё оставалось между ними. Вроде попытки обоюдного убийства… если, конечно, Деймос действительно пытался его убить, в чём Родас всё больше сомневался… Родас не хотел об этом думать. Так или иначе, он не связался бы с Деймосом. И не осмелился бы задавать вопросы Танатосу, оказавшемуся внезапно один на один со своим ожившим кошмаром-благословением.
В общем, все боги в этом смысле были чуть более чем безнадёжны.
Был ещё Нико, но с ним Родас предпочитал такие вещи затрагивать как можно меньше: его техник почему-то чувствовал себя некомфортно, если при Родасе вспоминал, например, какие-то моменты из их личной жизни с Эрос. “Я не должен при Родасе думать о том, как трахаюсь с его сестрой!” — именно такая мантра часто мелькала в его мыслях. Родасу, выросшему в лабораториях с прозрачными стенками и сплошными камерами, было не вполне понятно, в чём тут вообще проблема. Все ведь понимают, что они занимаются сексом. Чего смущаться? Но он старался относиться к странностям Нико деликатно; с этой же точки зрения он не был уверен, что Нико оценил бы разговор по душам о их с Катериной личной жизни. В конечном итоге, для него самого Катерина была почти сестрой, что делало ситуацию… снова немного неловкой.
В итоге, что бы там ни говорил Фобос о чрезмерном количестве заведённых Родасом людей, для такого разговора подходил, пожалуй, только один.
-
— Чего, прости?
— Я хотел поговорить с тобой об интимных отношениях.
— Эм… Чувак, не пойми меня неправильно: ты красивый, как картинка, я люблю эксперименты и всё такое. Опять же, должен я тебе, как отсюда и до обеда. Но знаешь, к сожалению, я должен тебе отказать. Во-первых, после твоего эффектного появления голышом, в кусочках кишок, мозгов и кровищи… Короче, считай, у меня психологическая травма. Это раз. А два — я всё таки не сплю с друзьями. И с теми, с кем встречаются мои друзья. Без обид.
Родас посмотрел на только-мама-зовёт-меня-Егором очень задумчиво. И максимально красноречиво.
— А, — протянул Балбес, — то есть, ты не предлагал мне потрахаться?
— Нет.
— Без обид, но это скорее облегчение.
— Без обид, но ты тоже не в моём вкусе… Мне нужен совет. Насчёт отношений.
— Тебе. Совет. Насчёт отношений, — Егор выглядел несколько озадаченным.
— Да. Я что, выразился недостаточно точно?
— Да нет, просто… как бы так сказать… Слушай, я не вывезу этот разговор на трезвую голову. Перед уроками полового воспитания для чокнутых альданских ГМО мне совершенно точно надо прибухнуть.
Родас призадумался.
— Вирт-алкоголь подойдёт?
Балбес выразительно скривился.
— Ну слушай, виртуальный алкоголь — это как кофе без кофеина или секс с андроидом. Технически вроде и оно, но не то… Сможешь подключиться к голосистеме моей квартиры? Пароль тот же самый.
— Конечно, — Родас из вежливости не стал упоминать, что у него, спасибо устройству мозгов и новой должности, были доступы ко всем паролям Балбеса. Не потому даже, что Родас этого хотел — просто на других условиях ему бы банально не разрешили это общение. — Значит, я прихожу в твой домашний вирт?
— Давай.
Спустя полминуты голографическая проекция Родаса уже сидела напротив Балбеса — на сей раз вполне реального, а не аватара. Парень выглядел ужасно взъерошенным, небритым и в целом пришибленным.
— Вчера был весёлый день? — уточнил Родас, осторожно настраиваясь на мысли Балбеса.
— А то, — хохотнул он, — закачаешься.
В разуме парня мелькали образы — подпольный клуб, наркотики, мальчики, девочки… Но он пришёл сюда не за весельем. Даже мерзкий коктейль, принятый внутрь, на самом деле всего лишь маскировка.
Холодные, жестокие, знакомо-незнакомые глаза напротив. Усмешка над бокалом. “Ты ведь хочешь узнать больше о своём папочке, верно? Я мог бы тебе рассказать. Если уж на то пошло, наши родители очень похожи. Можно сказать, выросли вместе…”
Мысли Балбеса спутались.
Родас насторожился. Наркотический дурман, не до конца выветрившийся к утру даже несмотря на явно принятые очистители, сочетался с щитовыми ментальными техниками, не пуская дальше. Но можно попытаться…
— Прекрати.
— Прекратить что?
— Я чувствую, что ты копаешься у меня в голове. Прекрати.
Вот как…
Родас посмотрел на Егора Боброва внимательно, мысленно отодвинув в сторону привычную маску дурашливости, как ненужную декорацию. В конечном итоге, он читал его личное дело, в том числе выписки с места учёбы. Самый талантливый студент поколения, гений, подающий огромные надежды — кажется, так там было сформулировано? Егор не был… вполне обычным человеком. Родас это знал. И, собственно, пункт “Егора не трогают” был одним из тех, на которых он вообще согласился занять своё нынешнее кресло, копаться в мозгах политиков со шпионами и дальше по списку. Новое сердце для Кат, увеличение лимита “своих людей” и некоторые личные свободы тоже входили в этот список, впрочем…
Родас никогда не был идиотом. Если даже со стороны умел казаться таковым.
Это у них с Балбесом определённо было общее.
— Я копаюсь в чужих головах в режиме нон-стоп, — отметил он, — ничего нового.
— Не закапывайся глубоко, — оскалился Егор, — личное пространство и всё такое. Я же знаю, через вирт тебе совсем не обязательно читать собеседника. Вот и расслабься, идёт?
Родас задумчиво смотрел на парня.
Возможно, Фобос был прав. Возможно, им нужно было настоять на депортации Егора и всей его семьи в Коалицию. Это было бы не слишком вежливо, но, возможно, несколько безопаснее.
— Хорошо, не буду закапываться, — пообещал Родас, наблюдая, как Егор наливает себе виски. — Но ты ведь обратишься ко мне, если у тебя возникнут проблемы?
— Никаких проблем, — фыркнул Балбес. — Так, небольшие семейные неурядицы… говорить не о чем. Фигня. Так что давай, если ты не против, вернёмся к твоим половым трудностям. Что там, Кат чудит? Или не Кат? Учти, Кат, может, тот ещё кадр по жизни, но всё ещё мой бро. Так что каких-то левых краль за её спиной обсуждать не буду. Идёт?
Родас дал себе пометку, что нужно будет узнать побольше об этих таинственных “семейных неурядицах”. Образы, которые он увидел, были смазанными и перепутанными, но всё же насторожили его.
— Понимаю, — вздохнул Родас, — но, боюсь, чудит не Кат.
Наблюдая, как Балбес накачивается алкоголем, он обрисовал ситуацию, стараясь с одной стороны не слишком вдаваться в интимные подробности, но с другой — описать всё достаточно подробно.
Под конец Балбес вздохнул, потёр лицо руками и страдальчески посмотрел в потолок.
— Когда это стало моей жизнью? — уточнил он, очевидно, у мифических высших сущностей.
Оные предсказуемо промолчали.
— Ты пытаешься сказать, что всё плохо? — решил расставить все необходимые пунктуационные знаки Родас.
— Да не то чтобы совсем плохо… Давай так: с Кат тебе с одной стороны повезло, а с другой — не очень. И я вот не берусь сказать, чего больше, первого или второго. Повезло тебе в том смысле, что Кат у нас понятия не имеет, чем девочки от мальчиков отличаются — ну, кроме очевидной физиологии, конечно. Она не из тех, кто накачивается мужскими гормонами, как та же Зара. Но и пользоваться тем, что имеет, она не умеет тоже. Давай честно: Кат красотка, даже с учётом того, что она не особенно этим запаривается. А уж если бы она этим запарилась…
— Всё так, — подтвердил Родас сдержанно. — Катерина проектировалась, как мод удовольствия, и в некоторых аспектах это проявляется. Но она не самоидентифицирует себя так. Это надо уважать.
— Ну, у нас в ЗС проектируют… не настолько жёстко, как у вас, да? — Егор внимательно посмотрел на Родаса неожиданно-трезвыми глазами. Родас поймал себя на том, что почти не слышит его мыслей — только какие-то разрозненные обрывки. — Но ваши моды всё равно идентифицируют себя. И мне вот интересно: насколько они вообще настоящие, Родас? Я не про ребят вроде тебя, с тобой мне всё понятно. А вот менее прокачанные модели — Ал-ы там, Эйм-ы? Они… они вообще способны, как ты выражаешься, самоиндефицироваться?
Интересно.
— Некоторые — могут, — ответил Родас, внимательно рассматривая Балбеса. — Не все, конечно. Но достаточное количество, чтобы признать это возможным. А почему ты спрашиваешь?
— Да так, — усмехнулся он как-то зло. В его памяти снова замелькал разговор в клубе, но слишком смазано, чтобы можно было что-то наверняка считать. — Забудь, идёт? Вернёмся к Кат. Точнее, ко всей этой ерунде между вами. Я к чему веду? К тому, что Кат у тебя скорее свой парень, чем баба. Она не станет дуть губы, устраивать истерики на ровном месте и искать пятнадцать тайных междустрочных смыслов в том, что её парень почесал хрен. Базово она из тех, кто просто придёт и вывалит правду-матку тебе на голову… что, в общем-то, и имело место. Причём извини, но по поводу ответа Кат мне нечего ни добавить, ни убавить.
Родас слегка прикрыл глаза, привычно наслаждаясь идущим от Балбеса дружелюбием. Кому-то другому, (возможно, даже Кат и Нико), он бы не сказал этого, но с Балбесом было легко. Он казался очень простым. Не потому что был примитивным, или глупым, или поверхностным. Просто Балбесу Родас мог, возможно, признаться в некоторых вещах, о которых не мог говорить ни с кем ещё.