Он слегка склонил голову набок.
— Не всегда самый простой вариант является самым правильным, не так ли?
— Ясно, — пожала плечами Кат. — Трудный путь. Ну, договорились… Значит, дальше сидим флегматируем. У меня в этом талант, если что.
Ари переплёл пальцы в причудливую фигуру и улыбнулся одними губами.
— Вы интересная личность, ори Катерина. Я давно хотел с вами пообщаться, но Родас предпочитает держать вас подальше от остальных братьев и сестёр. Как вы думаете, почему?
— В душе не имею знать. Вам лучше спросить у него, нет?
— Забавное было бы зрелище. Особенно сейчас. Признаться, я давно не видел Родаса в таком состоянии. Некоторые даже верили, что мы больше не увидим… его вторую половину. Но не я, разумеется.
Так вот как он решил разыграть эту партию? Кат откинулась на спинку медицинского ложемента.
Ладно, она готова заглотить эту наживку.
— И почему же вы не верили?
Он слегка склонил голову.
— Видите ли, ваша с ари Родасом история стала достоянием относительной гласности. Некоторые склонны говорить, что ваша, очевидно, неземная любовь исцелила его.
— Родас не больной, чтобы я его исцеляла, — ответила Кат сухо.
— Вот это мне и кажется интересным, — отметил ари Веритас. — Это причина, по которой я хотел с вами встретиться. Сегодняшнее происшествие показалось мне весьма любопытным со многих сторон, но в первую очередь с точки зрения вас. Я хотел узнать, что вы думаете о настоящей и искусственной личностях Родаса? Я так понимаю, вы готовы терпеть последнюю?
Ну правда, приятель, это даже не смешно. Подыграть? Или в лоб спросить? Пораскинув мозгами, Кат таки поставила на последнее.
— А какая личность искусственная? И какие две личности вы имеете в виду?
— Но вы должны были заметить, что есть два ари Родаса, верно? Собственно, со второй версией вы имели удовольствие общаться вот прямо сейчас.
— Пока что я замечаю, что мы тут коллективно несём какую-то непонятную пургу, развесистую и забористую. Аж вставляет.
У него глаза что, из стекла? Как они могут быть настолько пустыми?
— И в чём же заключается пурга? — таким тоном обычно спрашивают, сколько времени.
Кат это всё уже начало подбешивать.
— Это что, тест?
— Мне кажется, это очевидно. Но если вам угодно, то да.
— О как. И с какой же радости?
Он снова выдал свою жутенькую механическую улыбочку.
— Как вы сказали ранее, мы можем сыграть в эту игру сложным и простым образом. Мне казалось, вы предпочитаете простой. Передумали?
— Не то чтобы. Просто стало интересно, чем обязана?
— Предположим, я, как тень ари Фобоса, просто немного любопытствую. Не уверен, что вас устроит такой ответ, но у меня нет для вас другого.
Ага. То есть, приказ старшего братика. В принципе, Кат ждала этого даже раньше: казалось закономерным, что её должны проверить просто до последней молекулы. И казалось странным, что они этого ещё не сделали.
— А почему сейчас?
— Звёзды сошлись? Ну же, ори, давайте покончим с этим. Лёгкий или сложный путь?
Чтоб его. Неприятно, оказывается, попадаться в собственные ловушки.
— Лёгкий, — вздохнула она.
— Отлично. Так в чём же пурга? Расскажите мне.
— Меня жизнь к такому не готовила. Если что, я просто пилот и всяких там институтов психологии не кончала…
— Ну да. А я — лабораторный эксперимент, по набору ТТХ примерно соответствующий андроиду… Правда, Катерина. Я-то думал, мы выбрали лёгкий путь.
Сука.
Ну, ладно.
— Да нет там никакой другой личности. Вот правда, я поняла бы, если бы про другую личность мне втирали в эпоху, когда люди верили в оборотней и одержимости…
— Но ведь открытие подпространства показало, что у этих мифов есть определённые основания.
— Да кто спорит, что основания есть у всего? Есть многое в природе, рядовой, что недоступно нашим командирам…
— Мне кажется, в оригинале звучит как-то иначе.
— Ничего не знаю, сэр, всё моё образование — стрелять отсюда и до упора. Не кончала институтов, помните?
— Да, вы упоминали.
— Ну вот. Но, с другой стороны, я много чего повидала на войне — за десять лет-то! В том числе вот такое. Не то чтобы Родас был так уж одинок в этом смысле, знаете? Я имею в виду, таких ребят я навидалась столько, что хоть в бочку закатывай и соли. У Родаса ещё ничего. Знавала одного парнишку, который вообще себе целую биографию придумал. Историю там, семью, вот это вот всё. Созванивался с несуществующей матерью и болтал с пустым экраном. Его настоящих-то порешили, они на границе с Альдо жили. И его взвод ничего, все делали вид, что так и надо, потому что все всё понимают. Времечко. Их таких всегда хватает вокруг, но после войны особенно. У кого посильнее, у кого послабей… Только вот не бывает никакого раздвоения личности, и это вы получше меня знаете. Нет никакого “настоящего и ненастоящего”, “дополнительного и основного”. Есть просто парень, который пытался справиться с грёбаным кошмаром, научиться выживать и не начинать каждое утро с желания пустить себе заряд в висок. И это бой, скажу я вам, посложнее всяких там сражений. Фигня эти ваши сражения! Выжил — хорошо, не выжил — всё кончилось, в плен попал — ничто уж от тебя и не зависит больше. А вот это дерьмо… Тут каждый дерётся с кошмарами, и воспоминаниями, и виной. Особенно много всегда последней, и она кусает так, что тяжело дышать. Так что сражается с ней, кто как может, и любые методы хороши. Я понятно объясняю?
— Полагаю что да, вполне.
— Ну вот. Думаю, по-научному обычно говорят “расщепление личности”, но мы таких на войне называли просто допельгангерами. И из прошлого опыта я знаю, что вопрос “Кто из них основной?” — очень дискуссионный, знаете ли.
— Ясно. И какой больше нравится вам?
— Придумали вы, однако. Оба, пожалуй, да и не склонна я их делить. Но сначала втрескалась я в того, которого вы называете “искусственным”.
— Понимаю. Что же, это было любопытно.
— Ответы оказались правильными?
— Обнадёживающими. Если хотите, теперь я верю, что это может сработать.
— То есть, если бы я сказала, что мне больше нравится якобы “основная” личность Родаса…
— Вы приобрели бы проблему в моём лице? Да, определённо.
Как же любопытно…
— Могу я узнать, почему?
— Вы и сами прекрасно знаете ответ. К счастью для нас всех, вы оказались всё же несколько умнее, чем я опасался. И безумней, что в нашем случае хорошая новость.
— Потому что любовь нихрена не исцеляет?
— Именно. Максимум — временно снимает симптомы. И да, разумеется, не существует никаких двух Родасов, зато есть защитный механизм. За возникновение которого стоило бы оторвать Деймосу голову — но, стоит признать, тогда это действительно спасло Родасу жизнь. И, если уж на то пошло, Деймосу собственное творение оторвало ноги, так что будем считать, что справедливость восторжествовала… Это если предположить, что я верю в справедливость, конечно. Но мы имеем, что имеем: Родас осознанно разделил себя на две части. И пытается доказать окружающим (и себе, возможно), что всё плохое сделал тот, второй. Бомбил планеты Гвады, например; я слышал, он трижды уточнял тот приказ, прежде чем привести в исполнение — надеялся, что Эласто передумает... И не только это, впрочем. Он убивал. Пытал. И тот, второй, виновен, он ужасен, он плох, он чудовище. Не основной Родас, конечно, но тот, второй.
— Но нет никакого второго, — пробормотала Кат тихо.
— Как нет и первого. Если бы вы сказали, что любите только его…
— Это значило бы, что я люблю не его, а просто дежурную маску для воскресного похода на променад.
— Вы умная женщина, ори. Следует это признать.
Да уж, вот и поговорили.
— Ладушки. Это всё, что вы хотели сказать мне?
— Не совсем. Ещё один маленький тест, если изволите… Хотел бы удостовериться, просто на всякий случай, что вы выучили матчасть. С кем бы вы ни состояли в отношениях, знание устава и табеля о рангах строго необходимо.
Кат сжала руки в кулаки, борясь с желанием стукнуть его по морде. Во-первых, не поможет, во-вторых, не он первый или последний. Понятно, что ребята на его должности должны бить в самые неудобные точки.
Но всё равно бесит.
— При всём моём уважении, сэр, я изучила как первое, так и второе. Я сдала все положенные тесты, прежде чем приступать к службе в альфа-Гелиос. На данный момент я состою на предварительном обучении и летаю вторым пилотом. После установки дополнительного ПО смогу сменить позицию, что будет связано с дополнительным тестированием. Это, смею верить, стандартный процесс для всех. Вне зависимости от того, с кем они... состоят в отношениях.
— Верно, — его лицо не изменилось ни на йоту. — Но тем, кто состоит в такого рода отношениях с высоким начальством, придётся много раз услышать намёки, прямо или косвенно. Даже если эти инсинуации в конечном итоге совершенно несправедливы, к ним придётся привыкнуть. И научиться в подобных случаях держать свой темперамент под контролем. Это не должно стать слепым пятном. Такого рода слабости особенно опасны.
Чтоб его, резонно. Кат почти ненавидела этого парня, но одно про него точно можно сказать — у него золотые мозги.
— Я приняла, сэр. Думаю, я понимаю, что мы тут имеем.
— Отлично. Рад вашей понятливости. Теперь же вернёмся к моему вопросу. Вы знакомы с определением “персона категории четыре”?
— Разумеется, сэр.
— Хорошо. Определение?
— Люди… простите. Персоны категории четыре, вне зависимости от их природы — личности, обладающие высокой политической ценностью по вторчной причине, не в силу собственной деятельности, но по признаку вторичной и третичной причастности. Под это определение могут попадать члены семьи политиков, послов и видных деятелей, свидетели, проходящие по делам первостепенной важности, некоторые деятели искусства и прочие вторично вовлечённые.
— Хорошо. И что вы можете сказать о защите персон категории четыре в критических ситуациях?