– Погоди, надо помыть валик и убрать стремянку…
Алек отобрал у нее валик и указал на дверь:
– Иди. Я сам это сделаю, но не воображай, будто я стану постоянно заниматься такими вещами.
Через полчаса они сидели в машине и ехали в
Пеннингтон. Касси уже казалось, что жизнь не такая уж плохая штука.
– А где мы будем ужинать? - спросила она.
– У меня. - Он бросил на нее косой взгляд. - Мне привезли мебель, и я подумал, что тебе будет интересно увидеть, как все получилось.
– С большим удовольствием. Мне придется готовить?
– Нет. Я опустошил местную кулинарию.
– Гениально, - произнесла Касси и неожиданно зевнула.
– Тебе уже скучно? - сухо спросил он.
– Просто я немного устала, - ответила она с важным видом. - Я сегодня много работала. Но обещаю не заснуть за столом.
– Если заснешь, я возьму и отнесу тебя наверх, в постель.
За этим последовало молчание и ни один из них не нарушил его до тех пор, пока Алек не поставил машину под каштанами на площади.
– Я всего-навсего имел в виду, что уложу тебя в комнате для гостей, - очень серьезно сказал он, отпирая красивую входную дверь.
– Разумеется. - Касси прошла мимо него, высоко подняв голову, и вдруг остановилась с возгласом восторга.
В прошлый раз она не обратила внимания на прихожую: тогда еще в ней не было ковра. Теперь здесь было очень уютно: над тумбочкой висело зеркало в золоченой раме, а огромный бронзовый вазон с плакучей смоковницей, гораздо выше Касси, стоял в простенке между полированными дверьми красного дерева, ведущими во врачебные кабинеты первого этажа. Она с удовлетворением заметила, что весь первый этаж был устлан ковром медового оттенка, который она советовала Алеку. В приемной стены цвета молочного шоколада оттенялись тяжелыми шторами из сурового полотна, свисавшими до пола с карнизов красного дерева. Кожаные кресла и уютные диваны стояли вокруг изящного орехового круглого столика; на нем были стопки журналов и засушенные цветы в китайской фарфоровой вазе.
– Отлично, - с восхищением сказала Касси. - Если бы мне пришлось здесь ожидать, чтобы мне сняли швы, я бы нисколько не трусила.
Посмеиваясь, Алек повел ее наверх по изящной лестнице в жилую часть дома.
– Будем надеяться, что и мои пациенты так же отнесутся к этому. Боюсь, что здесь менее шикарно: внизу-то я постарался, чтоб клиентам пыль в глаза пустить.
Касси с первого взгляда полюбила гостиную Алека. Большой потертый персидский ковер с бахромой, в нескольких местах сильно истоптанный, создавал уют в этой загроможденной комнате. Пара вольтеровских кресел с потертой кожей; еще пара, как и диван, с льняной в полоску тканью; низ штор лежал на полу, будто их неточно отмерили; камин загораживала кожаная ширма; на каминной полке стояли фаянсовые пивные кружки и французские часы с эмалью. Там же находились тумбочки с настольными лампами, телевизор, видеомагнитофон и внушительный музыкальный центр.
Касси молча осмотрелась, потом повернулась к Алеку:
– Это во вкусе твоей покойной жены?
Алек отрицательно покачал головой.
– Когда она умерла, я продал квартиру со всем, что в ней находилось. Эти вещи я покупал для дома в Рохемптоне. Кажется, надо что-нибудь сделать с этими шторами, они очень низко висят.
– А мне нравится так. - Касси прошла вслед за Алеком на кухню. Там у окна, выходящего в сад, стоял накрытый на двоих стол. Кухня была оформлена функционально и приятно для глаз: белые стены, сосновые полки и мебель, черно-белый кафельный пол и набор медных кастрюль, подвешенных к полке.
– Как у профессионального повара, - отметила она, но Алек покачал головой.
– Это бутафория. Готовлю я не часто, но пользуюсь французскими чугунками. Ты садись, чувствуй себя как дома, - добавил он и стал доставать блюда из холодильника.
– Спасибо. Приятно иной раз просто посидеть и понаблюдать. - Касси улыбнулась. - К тому же чувствую, что не часто удается видеть Алека Невиля в роли шеф-повара.
Алек положил батон хрустящего хлеба на деревянную доску и протянул Касси нож.
– Я никогда не мог похвастаться своей хозяйственностью. Порежь пока. Но на что-то я все-таки способен. Если уж очень понадобится, могу приготовить что-нибудь простенькое. Хотя не скрою, что больше люблю, когда это делает кто-нибудь другой. - Он улыбнулся и откупорил бутылку вина. - Наверно, надо было накрыть более торжественно: с парадным фарфором и при свечах, в столовой.
– Мне так гораздо больше нравится, - заверила его Касси и позволила ему положить ей ломтик окорока, кусочек пирога с дичью и ложку особого салата. - И кто тебя будет кормить, когда ты сюда переедешь, если ты не любишь сам готовить?
– В течение некоторого времени одна из уборщиц будет готовить ужин два-три раза в неделю. - Он пожал плечами. - В остальное время буду есть в ресторане или выходить из положения таким вот образом. Чем тебя еще соблазнить?
Касси с сожалением покачала головой. Тогда Алек вскочил и протянул ей руку.
– Прежде чем пить кофе, пойдем, покажу тебе верхний этаж. - Он повел ее смотреть три комнаты: сперва свою скупо обставленную спальню. В ней стояла большая двуспальная кровать и темные, строгого фасона шкафы; в спальне для гостей не было ничего, кроме большой латунной кровати; третья комната - Касси не помнила, чтоб в прошлый визит ее видела, - была совершенно пуста.
– Вот эту комнату я должен был бы сейчас красить, - сказал он.
– Здесь будет третья спальня?
– Пока не знаю. - Алек повел Касси вниз, на кухню, где в каком-то сложном приборе варился кофе. - Как тебе нравятся мои оформительские начинания?
– Я бы лучше не придумала! - ответила она и отпила темный и ароматный кофе. - Гмм, замечательно. Хоть ты и неважнецкий повар, но кофе у тебя отменный.
Они посидели еще немного на кухне, такой яркой и приятной, но через некоторое время Алек предложил перейти в гостиную послушать музыку. Касси направилась к уютному полосатому дивану; послушавшись Алека, скинула туфли и, вздыхая от удовольствия, подтянула ноги и откинулась на подушку. Она одобрительно улыбнулась, услышав знакомые звуки сложной и мастерски исполненной фортепьянной музыки Джорджа Ширинга.
– Как хорошо, - сказала она, позевывая. -
Извини. Уверяю тебя, это совсем не со скуки.
Алек слегка отодвинул ее босые ноги и уселся на другой конец дивана.
– Как специалист, я бы сказал, что это оттого, что ты ложишься за полночь. Эти круги под глазами у тебя не из косметической шкатулки.
Касси посмотрела ему прямо в глаза.
– Алек, я не полуночничала. Это от бессонницы.
Он выдержал ее взгляд.
– Последствия взлома или затруднения с книгой?
– И то и другое. Но не только это. - Она вдруг насупилась и села прямо. - Если хочешь знать, Алек Невиль, это из-за тебя я потеряла сон.
Его лицо стало строже.
– Почему?
– Что значит "почему"? - Она снова опустилась на подушку и отвернулась. - Ты был совершенно невыносим в то утро…
– В то утро, когда я просил тебя выйти за меня замуж, - перебил он ее.
Касси вскинула на него возмущенный взгляд.
– Не просил! Ты вообще не упоминал об этом.
Алек погладил ее ногу и пересчитал указательным пальцем покрытые розовым лаком ноготки.
– Мы уже говорили об этом. Предлагаю забыть то утро, и последующий вечер тоже. - Он с нетерпением вскинул голову. - Хватит ерунды, Касси. Неужели ты не понимаешь, что мы созданы друг для друга? Ты виновата в том, что мы целых десять лет жизни провели в разлуке. Теперь тебе не двадцать лет, ты уже взрослая женщина. Должна же ты когда-нибудь устроить свою жизнь.
Если это было предложение - что бы там Алек ни предлагал, - ей казалось, что как-то у него это получалось нескладно.
– Так ведь я уже устроила свою жизнь, - горячилась она. - Я сама зарабатываю, у меня собственный дом…
– Не собираешься же ты провести остаток жизни одна в этом кукольном домике!
– Почему?
– Потому что ты создана для того, чтобы выйти замуж, иметь семью и, если нам с тобой суждено, рожать детей, упрямая ты ослица! - Алек больно сжимал рукой ее щиколотку и не сводил с нее глаз. - Нам хорошо вместе, Касси.
С нашей самой первой встречи. Ты же знаешь.
Ведь ничто не изменилось: стоило мне увидеть тебя по ту сторону моего стола, как я понял, что до сих пор ты единственная в мире женщина, которую я когда-либо желал. - Он пригнулся к ней, придвинул горящие глаза к ее глазам. - Я так долго не приходил к тебе, чтобы посмотреть, смогу ли жить без тебя. Так вот: не могу! Посмотри мне прямо в глаза, попробуй скажи, что и ты не чувствуешь то же.
Касси с вызовом смотрела на него.
– Тебе не претит, - выговорила она наконец, - что тем временем я, как ты выразился, изрядно поупражнялась в сексе?
Его брови слились в черную черту.
– Касси, я был зол. Я не имел права так говорить.
Касси уперлась ладонью в его плечо и попыталась оттолкнуть его.
– Что верно, то верно!
– Забудь, что я сказал это. - Он поймал ее руку и прижал к своей груди, чтобы она почувствовала, как сильно бьется его сердце. - Ну скажи, почему мы должны вечно жить в разлуке? Ради Господа Бога, Касси, давай поженимся! - Вдруг он выронил ее руку и отодвинулся в самый конец дивана. - Или ты не можешь, не любишь?
Она покачала головой.
– Что ты, Алек, не стану притворяться, будто все эти годы я сидела и чахла, но стоило мне тебя увидеть, как я тут же поняла, что ни на минуту не переставала любить тебя. Но выйти замуж - значит отказать себе в таких вещах, к которым я успела привыкнуть.
– Назови, кроме своего коттеджа, хоть чтонибудь, что имело бы значение и чего ты лишилась бы, выйдя замуж за меня, - перебил он.
Она криво усмехнулась.
– Ну хотя бы моей независимости. Ты никогда не давал мне делать то, что я хотела. С тех пор как ты стал зрелым мужчиной, сделалось только хуже.
– Чушь! - с убеждением возразил он. - Неужели я не дам тебе писать? Черт возьми, Касси, я же горжусь твоим талантом.