Паола села напротив Саши, накрыла своими ладонями ее руки и сказала еле слышно:
– Но ты всё еще маленькая девочка, и ты всё еще ждешь, чтобы тебя похвалили. Чтобы кто-то другой дал тебе разрешение называться писателем. Выдал сертификат «вот, ты имеешь право творить». А раз не выдали, ты делаешь ту самую «серьезную работу», пока не начнешь жалеть о несделанном. – Паола вздохнула. – Обычно это происходит в моем возрасте.
Кухня. Стол, застеленный зеленой клеенкой в ромашки. Какао. Бабушкины рассказы про то, как она любит языки и как жалеет, что забросила немецкий и так и не выучила любимый французский.
По Сашиной щеке потекла слеза, упала на губы, оставив соленый след.
– Ну, ну, – Паола протянула ей чистый, с вышитыми инициалами, платок, – хоть фокаччу твоими слезами солить.
Саша взяла платок и промокнула слезы. Паола схватила чистый лист бумаги, быстро написала что-то и протянула Саше.
– Вот, я даю тебе разрешение, считай, что это официальный диплом того университета, что ты не окончила. С сегодняшнего дня ты имеешь полное право называть себя писателем.
Саше показалось, что в этот момент кто-то укрыл ее мягким одеялом и прошептал: «Ты моя талантливая кошечка…»
И вдруг Саше показалось, что Паола улыбнулась бабушкиной улыбкой, и ее глаза стали такими, как у бабули, – серыми в крапинку…
Почему она не верит в себя так же, как верила в нее бабушка? Слезы Саши продолжали капать на бумагу, и написанное Паолой расплывалось кляксой. Саша всхлипывала, закрыв руками лицо, слезы смывали остатки кляксы, пока текст полностью не исчез.
Никто не может выдать ей разрешение. Это может сделать только она сама.
– Я отправляю книгу в печать, она прекрасна. И точка. – Паола взмахнула рукой, как дирижер, и поставила невидимую точку в воздухе.
Саша продолжала недоверчиво смотреть на Паолу.
– И да, забыла про подарок. Эту книгу мы хотели публиковать под моим именем, но я подумала, что для тебя, для твоей начинающейся карьеры писателя, а я уверена, что это лишь начало, надо обязательно напечатать твое имя. Ведь книгу написала ты.
Саша кинулась обнимать Паолу, неуклюже, одной рукой. Та обняла ее в ответ.
– Да, и есть еще кое-что. Стоит включить в книгу последний рецепт гедониста. Мы, гедонисты, умеем наслаждаться результатом. Ты написала замечательную книгу и заслуживаешь премии. Сделай себе подарок. Побалуй своего творческого ребенка, обещаешь?
Раиса Марковна закатила глаза. Саша улыбнулась и кивнула.
Последний рецепт гедониста:
завести тетрадочку достижений и записывать все, даже самые мелкие, достижения в конце дня.
Глава 22
Побыв двадцать с лишним дней в неудобной повязке, Саша вновь обрела свободу и свою левую руку, повязку сняли. Вот уж точно: чтобы почувствовать себя счастливым, достаточно обрести то, что потерял.
Паола запретила ей ходить куда-либо одной.
– Только со Стефано! Он побудет твоим личным водителем.
Саша решила наконец-то купить обещанный самой себе подарок.
В лавке с мраморным фасадом и нарядной хрустальной лампой стоял дивный аромат.
Милая блондинка, услышав, что Саша хочет купить свои первые нишевые духи, спросила:
– Как вы себя чувствуете сегодня?
Саша, не задумываясь, выпалила:
– Сегодня я чувствую себя победителем, мне хочется искриться, хочется быть еще смелей и ярче.
Раиса Марковна не нашла что сказать. Она лишь хмыкнула.
Блондинка сбрызнула бумажную полоску и протянула ее Саше:
– Основной аромат здесь османтус…
Саша вдохнула запах и вспомнила прогулку по Нерви. Пахло персиком, а еще…
– Еще здесь нотки грейпфрута, апельсина, нероли, – блондинка раскрывала все секреты аромата. – И здесь гвоздика, обожаю ее, – продавец загадочно улыбнулась, – очень полезный запах, когда надо постоять за себя. Когда мне хочется перестать быть хорошей девочкой и включить, как бы это помягче… – Она задумалась, подбирая слова, и выпалила: – Stronza (суку)… я обливаю себя этим ароматом с ног до головы.
Саша засмеялась.
– Беру!
Она вышла из бутика, достала духи из коробки и нанесла их на шею, запястья и волосы.
Сашу накрыл сладкий, но не приторный, цветочный с цитрусовым нектаром запах. Она проходила по улицам и улыбалась. Почему она никогда не покупала духов раньше? Это же абсолютное удовольствие: быть завернутой в тончайшее ароматное облако, которое перелетает за тобой, как нежная защита, поднимает настроение и напоминает о том, как же прекрасна жизнь.
Стефано отвез Сашу в Нерви. Они договорились выпить кофе с Олей.
Придя в условленное кафе в центре квартала, Саша увидела за столиком и Аллу. Она сидела в идеальном белом пиджаке.
– О, какие люди, – улыбнулась фальшиво Алла, – ты еще не уехала?
– Вижу, и ты не уехала, – ответила мгновенно Саша.
– Девочки, ну наконец-то мы встретились! – воскликнула Оля.
Саша, впервые за долгое время, посмотрела Алле в глаза. Паола права, Алла просто наглая и беспринципная воровка. Всё это время Саша запихивала свою обиду вглубь. Она вспомнила бабушкины рассказы о том, как она реагировала на обиду.
– Я ее проглатывала, – рассказывала бабушка, – меня обижали, а я уходила, чтобы не ссориться.
Саша смотрела на белоснежный Аллин пиджак. Без единого пятнышка, как Аллина репутация.
– Мы тут, пока ты болела, славно провели время с Эдуардо, он тебе не рассказывал? Вовсю обсуждали новый фильм «Рецепты гедониста», мне кажется, я способна создать шедевр, с другой стороны, кому, как не гедонистам, за это браться, – и Алла застыла в самодовольной улыбке, чувственно приоткрыв рот. Словно показывая всем своим видом, какое несказанное удовольствие получает она от жизни прямо сейчас.
Сильное желание, над которым Саша долго не размышляла, пришло неожиданно, то ли гвоздика так подействовала, то ли наконец-то вылилась наружу вся обида и злость, и пока Раиса Марковна мотала головой, отговаривая Сашу делать глупости, шаловливого ребенка уже было не остановить.
Саша подскочила, схватила чашку Аллы, наполненную кофе, подняла ее высоко и медленно вылила всё ее содержимое на белый, без единого пятнышка, пиджак Аллы.
Та подорвалась и завопила:
– Ты ненормальная?! Что ты себе позволяешь?
Алла схватила салфетку и начала затирать пятна, сделав еще хуже.
Саша молча стояла и улыбалась. Она позволила себе быть стервой. Какое же невероятное удовольствие.
– Пойдем, я расскажу тебе одну интересную историю, – обратилась Саша к Оле.
Оля, недоумевая, вышла из-за столика, что-то пробормотала Алле и засеменила за Сашей.
Они пересекли крохотную площадь, вышли на аллею с дикими апельсинами и нырнули в парк Нерви. Саша всё говорила и говорила, а Оля молча слушала и только кивала головой.
– Саша, а я понятия не имела про эту вашу историю. Насчет рукописи хотела тебе сказать. Я уединилась тогда в отеле свекрови, там у нас сад. Читала себе спокойно – и тут Алла. Что, спрашивает, читаешь. Ну я и говорю. А она: «О, так у меня ведь опыт, я же сценарист, давай я тоже прочту, у меня глаз, мол, наметан». Ну, говорю, ладно, читай, я пока за дочкой в школу схожу. А когда пришла, ее и след простыл. На звонки не отвечает. Потом сказала мне, что поделилась с тобой, как улучшить рукопись, а оказывается, вот как всё сложилось.
– А я не звонила тебе, боялась, что подвела…
– Ой, ты написала невероятную книгу, уверена, что Паоле понравится.
– Уже. Мы говорили, она в восторге, – Саша довольно улыбнулась.
– Это же здорово, я так рада! – воскликнула Оля.
– И еще… – Саша сжала губы, – я и правда чувствую в себе силы продолжать писать. Что-то во мне перестроилось, и я думаю, по крайней мере сейчас, что смогу заниматься творчеством и дальше. Я верю в свои силы – иногда так сильно верю, что становится страшно. – Саша съежилась по привычке, но тотчас выпрямила спину.
Раиса Марковна встала, собрала вязанье и вышла, громко хлопнув дверью.
Юбилей Паолы удался на славу. Поздняя осень радовала ярким солнечным днем, до того теплым, что было решено сервировать буфет в секретном саду палаццо Ломеллино.
Посередине стола возвышалось огромное блюдо с «Каппон Магро». Местные называли его королем лигурийской кухни. Ассорти из десятка овощей чередовалось с таким же количеством морепродуктов. Брокколи рядом с мидиями, креветки по соседству с морковкой, кальмары рядом с салатом, картошка, каракатицы, – всё вместе походило на трехъярусный торт. Союз моря и земли.
В глубине сада играл небольшой оркестр, официанты разносили просекко и вино, Паола восседала на кресле-троне, у ее ног стояли высокие стопки с книгами, подходили люди, поздравляли с днем рождения. Постепенно рядом с книгами выросла куча цветов и подарков.
На кофе пригласили в расписанный фресками салон. Кофе наливали в изящные фарфоровые чашечки и предлагали маленькие воздушные пирожные: трубочки, квадратики с малиной, крохотные тирамису и такие же миниатюрные шоколадные бисквиты.
– Мама очень довольна. – Эдуардо подал Саше чашку с кофе и протянул ей небольшое пирожное. На нем был черный смокинг. – Довольна книгой и праздником, – добавил он, слегка улыбнувшись.
Саша растянула краешки губ. Она не видела Эдуардо с того злосчастного дня и понятия не имела, что он думал всё это время, как отнесся к словам Аллы, и боялась задать этот вопрос.
Эдуардо подошел ближе, он собирался что-то сказать, и тут на его лице, еще секунду назад серьезном, появилась внезапная улыбка. Он сделал глубокий вдох.
– Что это? Какой знакомый аромат. Пахнет так… – он старался подобрать слова, – так, что, – он посмотрел на Сашу пристально, – что хочется тебя обнять…
Сашино сердце забилось так сильно, что она скрестила руки на груди, чтобы сердце не выскочило наружу.
– Это… османтус… – прошептала она.
А на самом деле хотела выкрикнуть: «Ну так обнимай меня, чего же ты стоишь!»