Тикки побагровела от злости, Лейла порозовела от признательности, опустила глаза, удерживаясь от слов, видимо, чтобы Тикки не решила, будто избавляться от надоевшего мужа — можно и нужно.
— Как выйдешь отсюда, можешь донести на меня судье, — оскалился Мидир не особо приятно.
— Да как вы!.. — глаза Тикки заблестели. Мидир задрал бровь — первое удивление прошло, Тикки пребывала в обиде вперемешку с восхищением. Ни то ни другое ему не понравилось. — Да я никогда!.. — она обратила взор на хозяйку: — Я бы никогда так не упала бы!
— Упасть может каждый, — с расстановкой произнес Мидир, продолжая нежить щеку замершей Лейлы. Тикки молчала, хоть он говорил не для нее. — А вот подняться…
— Иди, Тикки, — промолвила Лейла тихо, повернула бледное лицо, мимолетно коснувшись губами его ладони. — Иди, девочка… Мой гость принял твою благодарность, ему нужен покой.
Тикки фыркнула как кошка, бормотнула на прощание «дашь ты ему покой», крутанулась на пятке и пропала.
Дверь не хлопнула и на сей раз, отчего Мидир заподозрил, что косяк обит войлоком.
— Я сейчас догоню эту бесстыжую девку и отшлепаю хорошенько! — волчий король не удержался на отвлеченных мыслях и рывком сел. Пережил мгновение продирающей тело боли, сдержал стон и осторожно улегся обратно.
— Она ревнует, неужели непонятно? — подсела поближе Лейла.
— Она? Ревнует?..
Нет, решительно, девчонка нравилась Мидиру все меньше и меньше. Ревновать волчьего короля! Это ж надо догадаться!
— И говорит отвратительно.
— Она говорит как все.
— И какое тебе дело до всех? Впрочем, неважно, — он переменил ход мыслей, возвращаясь к значимой женщине, откладывая тему для разговора на потом. — Я чую дивный запах, можно сказать, волшебный. Что моя красавица принесла мне?
— Все! Новости, еду…
— И себя?
Улыбка очень шла рыжей красавице, особенно улыбка почти беззаботная. Мидир перекатился и улегся головой на Лейлины колени.
— Мне нравится все, боюсь начать сразу с третьего, так что просвети меня о новостях.
Лейла погрузила пальцы в его волосы и произнесла с укоризной:
— Все кому не лень охотятся на волков. Пока тщетно, и это странно. Звери обходят все ловушки, их не берет ни сталь, ни серебро, ни отрава, — женская рука добралась до затылка, покрутила прядку на макушке. Мидир сделал вид, что спит. Ему, конечно, никто не поверил. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Волки невероятно умные создания, Лейла. Ты, как разумная женщина, не станешь выбивать ответ из очень старого волка?
Лейла дернула за ту же прядку.
— Очень разумная и добрая женщина, — согласился Мидир.
— За голову огромного черного волка Рагнар назначил награду великую… — женские пальцы вновь прихватили его затылок в беспокойстве.
— Забавные вести ты принесла из города, — постарался хмыкнуть как можно беззаботнее. Ни к чему ей еще и эти страхи. — Но о чем ты переживаешь, моя красавица?
— Я не жажду увидеть вот эту макушку — торчащей на колу, — откровенно произнесла Лейла.
— И не увидишь.
— Ты бы поберегся, мой прекрасный Майлгуир, — вздохнула она, понимая, что даже беспокоясь о волчонке и о волке, не переубедить и не развернуть, не обмануть и не заставить.
Мидир прихватил одну из ее ладоней, опустил к своему сердцу жестом признательности и доверия, благодаря без слов.
— Смогу ходить не шатаясь — надо будет приискать другое пристанище.
— С чего это? — насторожилась Лейла.
— Не хочу подвергать тебя опасности.
— Сам говорил, это место надежное!
— Не бывает мест достаточно надежных, не бывает оберегов достаточно прочных…
Вырвалось само собой, и Мидир оторвал речь.
— Сюда не заглядывают друиды, здесь не ходит стража. Кому нужен тихий, спокойный дом Лейлы?
— А я уж со всем этими новостям подумал было, что ты решила подзаработать, — произнес Мидир, однако шутливый тон Лейлу никогда не обманывал.
— Решили подзаработать те глупцы, что рубят головы собакам, красят их в черный цвет и пытаются выдать за тебя! Друиды проверяют каждого и теперь обещают плети за обман.
Вторая изящная ладонь выбралась из его волос, указательный пальчик укоризненно провел по самому кончику длинного Мидирова носа.
Волчий король ошарашенно замер на секунду, а потом не выдержал и улыбнулся: раз Лейла оттаяла до озорства, значит, все наладилось.
— Это весьма оскорбительно. Счесть меня — меня! — выкатил грудь колесом и надул щеки, как делал иногда младший брат. — Обычным зверем!
— Ты не влезешь в шкуру обычного зверя, — Лейла склонилась и потерлась носом о его нос.
Уже второй жест за пару минут, касающийся его чувствительного носа. Мидир озадаченно нахмурился на все сразу.
— С чего это? — он подозрительно покосился, ожидая подвоха.
— Высокомерие помешает, мой прекрасный ши, — Лейла опять улыбнулась, насмешливо, но по-доброму, понимая: он таков, каков есть.
— Никогда не жаловался, всегда получалось обернуться. Хотя и зверем я, конечно, необыкновенен, впечатляющ, восхитителен…
На этот раз Лейла прыснула отчетливо, отвернулась, закрывая рот ладонью, блестя глазами ужасно весело.
Мидир думал оскорбиться, но решил, что не стоит: такой смех не нес обиды никому, а Лейле становилось легче, отходили растревоженные вопросами нахальной девчонки жуткие воспоминания прошлого.
И раз они уходили, Мидир был рад завладеть вниманием женщины целиком и полностью. Простонал как мог жалобно.
— Хм, вот это новость, — не купилась Лейла. — На что намекаешь?
Мидир перевернулся, обхватил ее, повалил на постель и жарко выдохнул в шею.
— Намекаю? Да я невероятно жажду продолжить лечение. Моя красавица воскрешает меня из мертвых!..
Поздним вечером Джаред зашел еще раз, выглядел так, словно его что-то волновало, раз помялся, тоже по-своему, то есть переступил с ноги на ногу и решительно начал:
— Ты превратил меня в волка, и все мои раны затянулись. Почему никак не проходят твои?
Неплохо. Маленький волчонок сам осознал то, что другим приходилось разжёвывать.
— Мой внутренний зверь слишком силен для подобного рода заживления. Или, возможно, слишком слаб. Кроме того, есть другие ограничения, время и магия, этого вечно не хватает. Ты поймёшь, если захочешь… Однако хотел ты узнать иное.
— Тебя не обманешь… Отец говорил, его мать была не ши, — и поднял на Мидира глаза, не собираясь давать ему шанс схитрить.
Не то чтобы Мидир собирался.
— Если тебе интересно, — он сделал паузу, просверлил племянника взглядом, — Синни была обычной женщиной.
— Ты врешь! — мальчик сжал кулаки, опустив руки, не веря, не желая верить.
— Я не могу врать, Джаред, — вздохнул Мидир, не понимая причины волнения. — Пусть ты не хотешь иметь ничего общего с волками, но люди-то в родословной тебе чем не угодили?
Джаред прищурился сердито и враждебно. Он не хотел произвести впечатление матерого интригана, но всеми задатками как раз обладал, в отличие от Тикки. Взять, например, проницательность.
— Но ты можешь говорить часть правды. А это все равно что запутывание!
— Так задай мне прямой вопрос, — Мидир приглашающе повел рукой, маня присесть и поговорить на равных.
Джаред предсказуемо бросил ветвь мира в огонь негодования.
— Твоя мать — женщина Верхнего? Ответь! Скажи мне! — в уголках ледяных, взрослых глаз заблестели слезы, Мидир поспешил назвать вещи своими именами.
Расплачется, а потом казниться будет и вообще на глаза не покажется неделю, чтобы дядя точно позабыл глупое проявление ребяческих чувств.
— Моя мама, Синни, жительница Верхнего мира, простая смертная. Она спустилась в Нижний по большой любви, — Мидир наставительно поднял палец, не указывая на мальчика, но подчеркивая свои слова: — Она твоя бабушка, Джаред, наследный принц Дома Волка Благого Двора всех Светлых земель.
На одно долгое мгновение в комнате повисла тишина, Джаред широко распахнул совсем не льдистые, а просто серые глаза, и уставился на Мидира так, будто впервые слышал о бабушках, дедушках и семье за пределами родителей.
Мидир не торопился поздравить себя с победой, пусть посеянное сегодня зерно отзовется позже, пусть. Главное — отзовется.
И Джаред, придя в себя, не преминул оправдать его ожидания:
— Не зови меня так! Никогда! — рубанул он словами не хуже, чем мечом, заставив Мидира мимолетно задуматься, какое оружие легло бы волчонку в руку.
— Как скажешь, Джаред, — он кивнул словно сам себе, опуская голову и скрывая радость небольшой победы.
«Никогда» — сильное слово, особенно для бессмертных. Вдобавок радовало ощущение перспективы: Джаред просил не звать его так никогда впредь.
И уже это означало, что расставаться с Мидиром он пока не планировал.
Ну то есть планировал, как дети планируют свои шалости, больше мечтая, чем действительно обдумывая.
— Но… — в голосе племянника звучали обида напополам с растерянностью. — Почему у тебя уши…
— А что с моими ушами? — Мидир склонил голову к плечу, вытягивая уши и заставляя их покрыться шерстью, как у волка.
Джаред не развеселился, досадливо вздохнул на непонятливость взрослого:
— Они человечьи! В смысле, были.
— Уши у людей и у жителей Холмов одинаковые, — Мидир спрятал волчьи уши и не упустил случая сблизить людей и ши в представлении племянника, даром что между ними и впрямь было много общего.
Джаред надулся в непонимании.
— Верхний мир отторгает волшебство и метит его носителей. Если бы ты родился в Нижнем, мой мир принял бы тебя как своего. Он и сейчас готов принять тебя, — устало договорил Мидир: беседа вышла недолгой и непростой. — Джаред!
Мидир огляделся, но племянника уже не было. Джаред вышел по-волчьи тихо — и опять ничего не ответил на негласный вопрос волчьего короля.
Глава 11. Игра в фидхелл (отредактировано)
— Райнд-холл… — Лейла проворно разложила на полу свитки, придавив края ножами. — Тут обитает твой Рагнар… Дался он тебе!