— Рагнар! — она кинулась к жениху, воспользовавшись тем, что хватка на локтях ослабла. — Прикажи отпустить!..
— Тихо! — крикнул на нее и сбросил с рукава, как прицепившегося кота. — Не до тебя сейчас. Ну что там? — обратился он к вошедшим.
— Как и ожидалось, гости с того света! — неуместно и нервно хихикнул Патрик, снова стирая кровь. — Ты не мог добром уговорить его не лезть на рожон? Всего-то и надо было, что повременить. А вот тебе и конец света!
Все затихли, будто Патрик произнес наконец вслух что-то, давно тревожившее каждого из собеседников. Унна шевельнулась, платье зашуршало, все отмерли, за окном сухо громыхнуло.
— Он собирался выступить, — досадливо ответил Рагнар. — А ты знаешь его слово — все слушались беспрекословно.
— Кого «его»? — произнесла Унна, и все повернулись, скрестив на ней взгляды, словно клинки.
— Госпожа Унна, успокойтесь, успокойтесь, не бойтесь! Всего-то и надо, что не бояться, — услышала Унна голос Седрика. — Воды ей дайте, она же сейчас чувств лишится!
Виенна, оказавшаяся рядом, протянула фляжку, и Унна отпила судорожно, от души желая, чтобы все оказалось только сном. Слабая надежда померкла: они все были в замке, где бесновались звери и умирали люди. С другой стороны, Виенна, желавшая жить, тоже была здесь, возможно, тут существовал шанс не сгинуть.
Внезапно ударило откуда-то снизу так, что зашатались стены, заскрипел дощатый потолок и посыпалась краска. Видимый шпиль соседнего здания дрогнул — и медленно, как в дурном сне, начал заваливаться набок. Со двора послышались звон металла, крики.
А затем стало очень тихо.
Не шумели крылья летучих мышей, не выли собаки, не ржали испуганные кони. Ветер замер за окнами, а дыхание остановилось. Стало еще страшнее, хотя казалось, быть не могло.
— Посмотри, что там, — хрипло скомандовал Руфус ближайшему воину. — Кажется, ваша замечательная стража, Патрик, ничего не стоит.
Патрик глянул затравленно, вытер пот со лба, кровь под глазом, раздирая подсохшую ранку, и ничего не ответил. Воин, не получивший отмены приказа, отправился к двери, но почему-то замер. Все затаились и прислушались.
В зловещей тишине раздался скрип двери.
Любой шорох казался лучше глубинного беззвучия, опять затопившего комнату, но ударившие по ушам шаги ужаснули.
Кто-то шел по замку медленно, как хозяин. Он не торопился, ни к чему ему было торопиться, он делал только то, что хотел, и тогда, когда хотел. Сейчас этот пугающий призрак, неизвестный с силами древних богов, направлялся сюда, желая видеть, наверное, Рагнара.
Люди, не сговариваясь, не отрывая взгляда от толстых створок, шагнули назад, прочь от дверей, и пятились, пока не уткнулись в стену. Один из стражников выронил меч, ужасающе прозвеневший по полу, с режущим визгом лезвия о камень.
Звук шагов простучал по коридору, приблизился вплотную и стих.
— Кажется, он прорыл ход внутрь замка. Умная тварь! Сам взгляну. Да не бойтесь вы так откровенно! — произнес Руфус, стараясь вернуть самообладание себе. — Ничего там страшного нет, стражник какой полоумный заблудился или тварь потусторонняя, так на всякого в управу добрый меч найдется!
Руфус расправил плечи, обнажил клинок и вышел прочь. За дверью, как они увидели в приоткрывшуюся щель, никого не оказалось. Все предпочли сделать вид, словно ничего не было, оживились, завздыхали, Седрик подошел ближе к Унне, отобрал фляжку у Виенны и сам подал девушке.
Унна, отпив еще немного, почувствовала себя чуть лучше. Седрик поддерживал ее под локоть, говорил что-то бессвязное, как будто вспоминал старинные молитвы и успокаивал этим.
То, что произошло потом, Унна скорее почувствовала, чем увидела: теплые брызги крови долетели от приоткрытой двери. Она вздрогнула, Седрик тоже, остальные обернулись, не понимая, и тогда звуки снова очнулись — послышался скрип клинков, шорох падающих тел и душераздирающие крики совсем рядом.
— Кто там так кричит, Седрик, кто? — от страха заплетался язык. — Кому это надо, кому по силам?!
Крики стихли, изменились, стали стонами, потом снова воцарилась тишина.
Мягко простучали шаги, будто бы кто-то за дверью наслаждался игрой и призывал присоединиться. Затем дверь вынесло вместе со стеной, и Унна увидела зверя — громадного черного волка с окровавленной мордой и лапами.
— Прости, я не хотел, я не виноват! — кинулся ему в ноги дрожащий Патрик. — Убей тех, кто семья, судья виноват, убей его дочь!
Патрик вытянул руку в сторону Унны, и перед ней тотчас встал Седрик. Волк не повернул голову в их сторону, разглядывая съежившегося Патрика с нехорошим, пугающим, разумным любопытством. Волк взвешивал слова человека, и сейчас, в эту секунду, в этот миг, Унна всей душой уверовала в легенды предков. Они знали, о чем говорили. Может статься, что и древние боги до сих пор ходят по своей земле, уж больно сказочный зверь походил на короля Нижнего мира, того, поминать которого по имени — опасно, а не поминать — опасно вдвойне!
Зверю не было дела до Унны и ее веры, он махнул лапой — легко, мягко, бесшумно — грузный Патрик отлетел прочь и замер у стены. Под телом начала растекаться темная лужа, до того обыденная, что Унна еле сдержала тошноту.
— Убейте его! Убейте! — Рагнар закричал на оставшихся стражников, замерших неестественно. — Что вы стоите!
Толкнул ближайшего в плечо, но тот вместо движения просто упал лицом вниз, как пошатнувшаяся на постаменте статуя! Темное колдовство!
Легенды оживали на глазах, самые страшные, самые непредставимые в доме лорда Манчинга, накануне свадьбы.
Рагнар отбежал назад, дернул за ручку двери позади себя. Как видно, черный ход из покоев или другая комната, более укрепленная, с толстыми стенами. Раз дернул, другой…
— Открой! Открой же, ты обещал!
Но дверь не открывалась, наоборот, будто бы уплотнилась, по косяку проползли веточки омелы, прошуршали и замерли, плавно покачиваясь на упругих стебельках. Рагнар обернулся к волку, как затравленный зверь. Волк подходил не спеша, и Рагнар совершил воистину змеиный бросок, вырывая Унну из рук Седрика, удерживая теперь ее перед собой.
— Смотри, у меня есть добыча получше! По справедливости, волк, возьми ее! Ее! Ее возьми, это она виновата — она дочь Алистера! Это с его разрешения убили Мэрвина! Убей ее — отомстишь за него! Все будет так, как вы, волки, обожаете! Много крови и мести!
Унне показалось, что она умерла уже сейчас: слишком похоже было на правду обвинение Рагнара. Вот почему отец чувствовал себя таким виноватым, почему спешил ее отдать замуж, почему темнел лицом и не позволял себя утешать. Потому что действительно был виноват в смерти своего друга!
— Он предатель, предатель, ты верно чуешь, волк, что в ней тоже бежит кровь предателя! Возьми эту тухлую кровь, пролей и избавь мир от неверной дружбы!
Она застыла, по-новому слыша слова Рагнара, смиряясь с собственной смертью — это оказались ее похороны, кто бы знал! — а глупый Седрик, все еще с сумкой, берегущей книжку, бросился наперерез зверю. И вот его Унна пожалела.
— Нет! Не трогай его! Он вообще ни в чем не виноват! Только в том, что нордские глаголы выучить не может! — топнула по ногу Рагнара, пытаясь вырваться. — Седрик! Седрик!
— Ах ты девка! — Рагнар от неожиданности не удержал ее, а хватать опять означало подставлять открытую шею под дюймовые клыки.
Волк подошел ближе, пугая мордой на уровне их лиц, втянул воздух, сверкнул глазами и оттолкнул лапой Седрика на Унну. Живого!
Они упали и откатились недалеко, так, что тепло животного тела было ощутимо поблизости.
Рагнар, оставшийся перед чудовищным зверем в одиночестве, дрожащими руками выставил сверкающее лезвие ножа.
— Он заговоренный! Дотронься — и погибнешь!
Зверь растянул пасть в оскале. Улыбнулся. Унна боялась отвести от него глаза. Челюсти с хрустом перекусили металл.
Человеческий лорд оказался беззащитным перед тем, кто не ведал жалости и не слушал оправданий. Унна помнила точно, она хорошо знала легенды, хотя и не знала, что некоторые умеют оживать.
Рагнара страх корежил и прижимал к земле, а вот Седрик, тоже трясущийся от ужаса, все же нашел в себе силы закрыть Унну собой.
Очертания зверя с окровавленной мордой поплыли, и Унна уже решила, что теряет сознание, но туманные контуры волка перетекли в очертания человека. Или — не совсем человека, слишком уж он был страшен.
Люди не умеют смотреть в точности как звери, а взгляд волка из Нижнего мира совсем не поменялся.
— Тебя плохо учили, Рагнар, — голос тоже был низким, как рык, чарующим и отталкивающим одновременно. — Поэтому слушай свой последний урок, две твои последние ошибки: Мэрвин и Вейсиль.
Слова фейри дошли до сердца и пронзили холодом. Имена убитых друзей отца и Рагнара, Патрика, Руфуса, показались заклинанием на смерть. Солнце, до неузнаваемости изменившее свет, сверкнуло серебром на двух взметнувшихся клинках, Рагнар пронзительно закричал и сразу захрипел-забулькал. Унна решила, что ее все же убьют, вцепилась в Седрика покрепче и зажмурилась. Открыла глаза от странного мягкого стука, непредставимого здесь, увидела мяч под ногами, осознала, догадавшись по светлым ниткам, похожим на обагренную паклю, что это голова Рагнара, и потеряла сознание.
Мидир оставил дочь Алистера на попечение рыжего мальчишки, ненамного старше Джареда, хотя по человечьим меркам разница у них была заметной — еще мальчишка и почти мужчина. В мире ши они оба считались бы малыми детьми, но дело происходило в мире более жестоком и опасном.
В Верхнем любой неосторожный шаг мог обернуться не милосердной смертью, а вечным рабством, поэтому Мидир очень осторожно вошел туда, куда так рвался Рагнар в ожидании помощи, где полыхала серая аура того, кто соткал паутину для человеческого лорда.
Волчий король удивился, как самонадеянны становятся люди, едва речь заходит о достижении власти или драгоценных тут монет. Не разглядеть под боком настоящего ши из Дома Волка, понадеяться, будто все совершенное останется безнаказанным! Это ли не безумие?