ли стрелять из револьвера…
Но дело было в том, что в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое, Кристофер и его приятели оказались на острие утренней атаки хаблов. Они, конечно, стояли в глубоком тылу обороны, но воздействие единственного выжившего григио почувствовать успели — как и пострелять.
И не только по хаблам, но и по спятившим защитникам. Оттого уверенность их в своих силах возросла многократно. А и без того невеликая способность критически мыслить — немного уменьшилась… Почему немного? Да потому что до значения «вообще отсутствует» в их юношеских мозгах не так уж много было уменьшать…
Оттого Кристофер оглянулся на приятелей, нашёл в их глазах понимание — и даже открыл было рот, чтобы принять вызов. Однако, пока шла вся эта перепалка, к месту действия направлялся ещё один участник…
Это был рив Дефромаг-града, который обычно не лез в такие дела — но, обратив внимание на состав участников со стороны города, быстро понял, что дело пахнет жареным. Воллозаводчик Питер Лонги за своего сыночка готов был убить кого угодно. И нет, риву не было жалко ни касадоров, ни Кристофера — сами прибьют наглого недоросля и сами же ответят. Но ведь первыми под раздачу попадут жители города — в том числе, и сам рив!..
Потому, не став дожидаться непоправимого, служитель закона откашлялся и выступил вперёд.
— Я запрещаю этот вызов! — гаркнул он на полплощади.
И тут же об этом пожалел, потому что к наблюдению за унижением Кристофера Лонги сразу присоединилось ещё больше радостных зевак…
— Да плевать! — крикнул Кристофер, краснея ещё больше. — Я…
— Ты пойдёшь за решётку, Кристофер Лонги! — решительно предупредил его рив. — Если немедленно не уберёшь оружие в кобуру и не отправишься домой!..
Весы, отмерявшие позор сына воллозаводчика, не выдержали такого груза — и окончательно развалились, поселив в голове Кристофера звенящую пустоту. Над площадью повисла тишина: праздные зеваки затаили дыхание и сцепили пальцы крестиком: наглый парень уже давно был всем как кость в горле…
— Уберите оружие, вы трое, и быстро отправляйтесь по домам! — повторил рив. — А я зайду к вам сегодня и пообщаюсь с вашими родителями!
— Соглашайтесь, маленькие хето!.. — шепнул Мигель.
Однако шёпот этот отлично услышали Кристофер с приятелями и, не выдержав новой порции позора, снова вскинули оружие…
Пуля из короткого револьвера свистнула над головой Дана, сбивая с него шляпу. Иоганн тут же спрятался за каменной скамьёй у дорожки, ведущей к крыльцу, а Мигель перекатом ушёл с траектории стрельбы.
Ну а расстроенный рив выхватил оружие и выстрелил Кристоферу в ногу… Сын воллозводчика с криком осел на ступени, зажимая кровоточащую рану, а пыл его приятелей немедленно куда-то испарился. Их, наконец, неожиданно озарило, что они не только стреляли в людей на территории церкви, но и вообще ослушались рива. И неизвестно, что ещё было страшнее…
— Бросили оружие! — потребовал рив.
И Мартин с Полем покорно разжали пальцы, выпуская стволы и поднимая руки над головой.
А рив нашёл в толпе зевак мальчишку-посыльного и приказал:
— Живо за лекарем, хето!
Сам же служитель закона вошёл на территорию церкви и потребовал от касадоров:
— Вы тоже бросьте оружие!
— Чтобы что-то бросить, метен, его надо сначала достать! — совершенно спокойным голосом сообщил ему Дан, который на пределе сил заставлял себя стоять прямо и не шевелиться, насмешливо глядя на трёх придурков, которых они решили проучить. — А мы его даже не доставали!
Рив замолчал, с ненавистью глядя на человека, из-за которого ему пришлось стрелять в сына уважаемого человека. С гораздо большим удовольствием он выстрелил бы в касадора, но тот и в самом деле не давал для этого ни малейшего повода. А толпа вокруг была уж очень большая…
Дан же совершенно спокойно повернулся, сделал два шага к своей шляпе и поднял её, осматривая дыру от пули. А потом с совершенно беззаботным видом водрузил её на место.
— Тогда идите все трое отсюда! — потребовал рив, скрипя зубами. — Куда шли…
— Мы шли в церковь, метен! — всё так же беззаботно заметил Дан.
— А теперь меняйте планы! — рявкнул рив, выходя из себя. — Церковь закрыта, а если вы не исчезнете, то я арестую вас за попытку препятствия закону! Вон!!!
— Как будет угодно, метен, — Дан так и не улыбнулся, хотя намёк на улыбку всё же мелькнул в его глазах.
Вместе с Мигелем и Иоганном они покинули территорию церкви, сели на воллов — и отправились к ближайшему салуну, выходившему фасадом на Большой Рынок.
Спустя несколько минут на место несостоявшейся драки прибежали жендармы и лекарь. Поля и Мартина отправили по домам с сопровождением. Кристофера унесли в городскую лекарню. Двери церкви открылись и выпустили наружу ругающуюся старушку-сторожа и Леопольда с сёстрами. Вот на этих троих рив, наконец, и наорал от всей души, выплёскивая накопившееся раздражение…
Когда слуга закона, наконец, ушёл, расстроенный Леопольд растерянно оглянулся на сестёр — и обнаружил что у него за спиной стоит тот самый глава вадсомада, который спас его во время нападения хаблов, помог выручить сестёр и снова спас уже здесь. А теперь зачем-то вернулся.
— Сдается мне, Леопольд Пастор, что у вас назрели проблемы… — заметил Дан.
Дефромаг-град, Марчелика, салун на площади Большого Рынка. 2 часа спустя, 29 апреля 1936 года М.Х.
— …Вот как-то так, — закончил свой рассказ Леопольд.
Он, две его сестры и три касадора сидели в салуне, который выходил дверями на Большой Рынок. Всё это время Леопольд рассказывал историю своей семьи и свою собственную. Полную позора, разбитых надежд и всякого человеческого дерьма…
— И что ты собираешься делать? — поинтересовался Дан, которому парень был симпатичен.
— Теперь даже не знаю! — признался Леопольд. — Куплю какого-нибудь старенького волла и всё-таки попробую уехать…
— Дерьмо… — высказался Иоганн. — Дом продал дешёво, деньги отдал ростовщику… Парень, это — дерьмо. Это полное дерьмо!
— Я согласен, но что ещё делать? — устало спросил Леопольд.
— Ну, во-первых, забрать деньги! — практично заметил Дан. — Ты их не в рост давал, чтобы ростовщик их зажимал сейчас.
— Как? — не выдержал Леопольд, но пока он собирался с мыслями, чтобы излить своё отчаяние, перед ним на столик лёг чистый лист бумаги, чернильница и перо, появившиеся на свет из поясной сумки странного главы вадсомада.
— Пиши: «Я, Леопольд Пастор, дата рождения и место рождения, вклад, отданный на хранение ростовщику Дефромаг-града…». Пиши, как его зовут. «…Передаю предъявителю сего за сумму» — и пиши сумму долга. «Расписку о вкладе от ростовщика прилагаю». Ниже ставь дату и подпись.
— А что, так можно? — усомнился Леопольд.
— Можно, — спокойно ответил Дан. — Ты даже не представляешь, как можно…
— А можно… Можно мне с сёстрами отправиться с вами? — неожиданно для себя спросил Леопольд, тут же почувствовав удивлённые взгляды родственниц.
— Да мы-то, может, и не против… — заметил Мигель, исподтишка глянув на Патрицию. — Вопрос только, зачем это тебе и твоим сёстрам?..
— Да, Леопольд. Ты всё же подумай получше… Мотаться по центральным равнинам, жить в фургоне… — добавил Дан. — Ты сам-то к такому готов?
— А что ещё остаётся? Мотаться по городам, где ты для всех чужой, а каждый второй норовит ограбить?.. — в тон ему ответил Леопольд. — Нет, метен Старган, боюсь, эта жизнь ни капли не лучше, чем с вами…
Дан задумчиво посмотрел на Леопольда, а затем переглянулся с Мигелем и Иоганном. Первый кивнул, пожав плечами, а второй чуть мотнул белобрысой головой, показывая, что не протестует. В принципе, право решать такие вопросы было только у Дана, и ничьё мнение его не должно было волновать. Но Леопольд был Дану симпатичен, и он не слишком доверял своему чутью. А раз его друзья тоже не видели причин отказывать, то оставался только один вопрос…
— А вы, мешо, поддерживаете решение брата? — спросил Дан у девушек.
— Дома у нас всё равно нет… И родственников нет… — ответила Патриция.
— А у вас хотя бы в фургоне можно жить! — согласилась Белла.
— Ну… Фургон ещё придётся поискать! — заметил Дан. — Лишних у нас нет. Но что-нибудь найдём, конечно…
В этот момент Старган думал о том, что вообще-то ему было комфортно путешествовать лишь с теми, с кем он провёл много лет вместе. С кем дрался, с кем получал наказания, с кем учился и играл. И вот теперь ему надо было принять в коллектив трёх совершенно незнакомых человек. Естественно, он не собирался пока посвящать их в свои планы, но что-то они узнают сами, что-то им придётся объяснить… Это вызывало опасения, и ему становилось дискомфортно. И всё же когда-то подобное должно было случиться…
— В общем, дело ваше. Особых возражений я не имею. Да и никто не имеет… Пока. Вы всегда можете покинуть вадсомад, если дикая жизнь придётся вам не по душе! — закончил Дан. — А сейчас подождите здесь немного. Надо закончить одно дело…
Дан положил в карман расписку Леопольда о передаче вклада, а вслед за ней и расписку от ростовщика — где тот, между прочим, обязался вернуть все деньги по требованию, сразу и немедленно. А затем молча покинул салун. Вместе с ним ушли Мигель и всё ещё хромающий Иоганн.
— Польди, а мы так сможем? — тихо спросила Белла. — Ты не похож на касадора…
— Я и на пастуха не слишком похож был, — мрачно ответил Леопольд. — Но стал же… Пастухом.
— Бели, не переживай, как-нибудь справимся! — неожиданно сказала Патриция. — И уж во всяком случае, к нам с тобой не будут тянуть грязные руки всякие придурки… Я слышала, что касадоры к своим женщинам относятся с большой заботой.
— К своим? — переспросила Белла с иронией.
— А у них все свои! — пояснил ей Леопольд. — Все кто с ними — все свои. На том и держатся.
Дефромаг-град, Марчелика, контора ростовщика на площади Большого Рынка. 29 апреля 1936 года М.Х.
— И запомните, метен, все выплаты только с моего одобрения! — мэр Дефромаг-града, Шарль Уху, строго посмотрел на ростовщика. — А все деньги пойдут на восстановление города.