Выстрел, выстрел, выстрел… Бросив опустевший револьвер, Ульрих подхватил оружие дельтианца, убитого под дверью. И тут же продолжил стрелять. Трупов в особняке хватало, как и бесхозного заряженного оружия. Подкрепления с улицы больше не приходили, а одиночные хаблы были не страшны для Томази. Он шёл к своей цели — к подвалу, где его ждал бесценный фургон и верные люди…
И те, кто попадался ему по пути, не могли остановить этого человека, полного гнева и ненависти. Дверь в подвал Ульрих распахнул, просто-напросто отстрелив замок. А затем вошёл внутрь под удивлёнными взглядами бойцов и, отдышавшись, оглядел отряд верных дельтианцев.
— Готовы? — хрипло спросил он.
— Да, шеф! — отозвался командир.
— Тогда вперёд!.. — сказал Ульрих и счастливо улыбнулся, делая ещё один глоток.
Вот только теперь алкоголь не жёг пищевод — он в нём сгорал. В пламени ненависти, в пламени новой цели, что возникла тогда, когда пришли касадоры, которых никто здесь не ждал…
Оливер откинул барабан и принялся заряжать револьвер трясущими пальцами. Перед глазами, воспалёнными и сухими после бессонной ночи, всё расплывалось. Не любил он стрелять. Не любил войны. Не любил оружие. А вот касадоров любил! Сколько лет они кормили его своим азартом, разборками, войнушками — ну и, конечно, неуёмной жаждой кому-нибудь справедливо отомстить!..
Иногда, подсаживаясь к кому-нибудь в салуне, Оливер испытывал укол обиды от того, что все эти здоровенные мужчины зовут его «скелетом» и даже не интересуются настоящим именем. Однако со временем он понял, что так даже лучше. Скелет всегда мог умереть. А на его место вернулся бы славный парень по имени Оливер.
Правда, обидно было умирать с револьвером в руках, когда уже давно решил, что проживёшь всю жизнь без единого выстрела. Но сначала пришли дельтианцы во главе с Томази, на корню убив его бизнес. А затем его вышвырнули из салуна, запретив играть и лишив последнего источника дохода. А потом ещё и повесили старика Одно Ухо, намекая, что с ними шутки плохи.
Скелет не сдавался. Продолжал работать, узнавать информацию, планировать побег из Мезализы… А потом пришли староэдемцы. И Оливер всё ещё не сделал ни единого выстрела. И только когда в город хлынули хаблы, он наконец-то взял в руки револьвер. Он не любил стрелять, но умел. Однажды, в его детстве, отряд касадоров отбил их с матерью у мелкой группы хаблов, тащивших людей в центр Марчелики в качестве шагающей консервы. И с того самого мгновения Оливер знал: если на город нападут аборигены, он будет стрелять.
И теперь ему приходилось выполнять обещание. Правда, без надежды на победу. Хаблы были везде. Тех, кто держал в руках оружие, оставалось всё меньше и меньше. И только понимание, что за их спинами стоят женщины и дети, заставляло жителей Мезализы продолжать стрельбу. На чистом упрямстве и из последних сил.
А потом вдалеке раздался гул. И Скелет, ещё не видя, что происходит, улыбнулся, а затем вернул барабан на место и прицелился. Ему не надо было видеть источник гула, чтобы понять, что происходит…
А ещё Оливер улыбался, потому что возвращался его источник дохода. А значит, жизнь продолжалась! Касадоры вернулись в Мезализу, когда уже никто не ждал!..
Скелет всегда подмечал всё до последней мелочи. Это было нужно, чтобы собирать и продавать информацию. Наверно, в этом вопросе он был похож на того сыщика, который с какой-то дамой, служанкой и пацаном скрывался в номере на втором этаже церковной ночлежки. Вот только сыщик строил из подмеченных деталей цельную картину, а Оливер — лишь собственное финансовое благополучие.
Скелет первым перестал стрелять, первым перебежал в церковь и поднялся на колокольню, оглядывая окрестности. С высоты своего наблюдательного пункта Оливер заметил, как крытый фургон, запряжённый четвёркой воллов, покинул Мезализу в окружении десяти всадников, и совсем разулыбался.
Давненько ему не приходилось продавать информацию… И ещё дольше он её никому не дарил. А вот сегодня собирался подарить.
Правда, надо было ещё найти касадора на огромном чёрном волле, но этот парень приметный — никуда не денется, если выживет. Вот этому человеку Скелет и собирался сделать свой необычный подарок: сообщить и про сыщика в ночлежке, и про фургон, в котором Томази покинул город…
Подарить, страшно сказать, совершенно бесплатно!..
За то, что пришли касадоры, которых тут, в Мезализе, в последнее время очень не хватало.
Патрульный крейсер, низкая орбита, 26 ноября 1937 года М.Х. по летоисчислению Эрфы.
— Следите за этими группами! Если упустите, напишу рапорт в МООК. Данылу надо обязательно найти! — предупредил Хабибо перед тем, как отключить связь.
— Не беспокойтесь, уважаемый! — отозвался Шрю Мори. — Нас тоже не греет мысль о том, что его придётся снова искать…
Впрочем, район поисков и без того стал меньше. Значительно меньше. Теперь это вообще была лишь точка на одном из континентов, где армии людей и аборигенов сошлись в смертельном бою. И бой этот уже практически заканчивался.
— Подождите, а я чего-то не поняла! — возмутилась молоденькая девушка-геолог. — Эти с копьями ведь, считай, победили! А всадников, которые потом прискакали, было всего тысяч тридцать. Это раз в шесть-семь меньше! Как они могли победить орду людоедов?!
— А что тебя удивляет? — отхлёбывая кофе, отозвался биолог. — Они напали утром, а большинство аборигенов как раз завтракали, устав после ночного сражения… Вот тебя заставь целые сутки работать, и можно за завтраком вообще голыми руками брать!
— Именно это ты пытался сделать три дня назад? — геолог зло сощурилась. — Попробуешь ещё раз «взять меня голыми руками» после суток работы, переломаю руки!..
Биолога, кстати, её очередная отповедь не смутила. Как, впрочем, и многочисленные смешки со стороны коллег. В отличие от них, биолог умел подкатывать к девушкам. Будет он ещё на ботаников внимание обращать!.. А вот на молоденькую девушку-геолога он давно положил глаз. Однако эта крепость была сильна и не спешила выкидывать белый флаг.
— Великий Сунь-Цзы сказал: если вы сделаете так, чтобы противники не знали места и даты битвы, вы всегда можете победить… — веско проговорил командир десанта Ван Ксу, обратив на себя внимание всех присутствующих.
Просто, когда огромный азиат, весь поперёк себя шире, начинает цитировать Сунь-Цзы — это ещё не самое удивительное. А вот когда он его по делу цитировать начинает — вот это уже, конечно, страшно выглядит…
— Эта армия всадников пришла ещё в тот день, когда битва началась, но сама выбрала, когда и как им пойти в атаку, — пояснил всем непонятливым командир десанта.
— Но они ведь люди! — удивилась геолог. — И там люди! А тут общий враг…
— И кто сказал, что если и там, и там люди, они должны быть союзниками? — поинтересовался Ван Ксу. — Перед приходом этих аборигенов люди убивали людей. А если ни те, ни те — не только не друзья, но даже и не союзники тем всадникам? Если вы используете врага, чтобы победить врага, вы будете сильны, в какую битву бы ни ввязались.
— Это тоже Сунь-Цзы? — удивился биолог.
— Ну разумеется! — ухмыльнулся Ван Ксу. — У вас и так уже пачки отвисли до колен. Если я, китаец, Суворова начну цитировать, вы вообще в осадок выпадете на пару часов!..
— Стереотипы! — усмехнулся Мори. — Правда, эффект неожиданности и в самом деле привёл к сокрушительному результату. Не думал я ночью, что люди смогут переломить ход сражения…
Вопреки ожиданиям наблюдателей, армия всадников разбила лагерь, не доходя до места битвы людей против людей, а потом людей против аборигенов. Отдыхали они, правда, всего часов пять, а потом ещё затемно выступили дальше. Под покровом ночи всадники выстроились полумесяцем, охватывая место сражения, а потом, как серп, прошлись по хаблам с первыми лучами рассвета.
К полудню они уже пронеслись по городу. И сразу же вылетели в предместья, гоня перед собой сильно поредевшую орду аборигенов. Похоже, они даже не собирались останавливаться. При этом у самих всадников особо не было потерь. Страшные враги-людоеды просто бежали перед ними, как стадо баранов перед пастухами.
Картинок себе наблюдатели наделали столько, что им пришлось чистить персональные накопители, перекидывая данные на съёмные носители информации. Где ещё можно было заснять на память, как огромные горбатые животные наравне с наездниками крушат серых обезьяноподобных созданий, вооруженных заострёнными палками?..
По возвращении каждый такой снимок влиятельные медиа-персоны Земли будут отрывать у них с руками. Визги восторга от увиденного даже представить было страшно… Это была медийная бомба, которая могла без малого озолотить любого из присутствующих.
К концу дня от орды аборигенов остались лишь разрозненные отряды, которые спешно уходили на восток. А сами всадники встали лагерем к юго-востоку от города, ставшего камнем преткновения трёх групп людей…
Наверно, будь среди исследователей социологи и историки, они бы уже визжали от восторга. Однако эти специалисты только подлетали к патрульному крейсеру на скоростном корабле МООК. Так уж получилось, что основная масса их работы проходила на Земле, Марсе и на Венере, не затрагивая дальние области Солнечной системы — где трудились в большинстве своём специалисты из других областей.
— И как мне вообще работать? — проговорил биолог, не отрывая взгляда от трансляции. — Мне-то прямо хочется туда… На поверхность. Там моя работа! А приходится тут сидеть…
— Вы должны верить в себя, — наливая себе кофе, наставительно заметил командир десанта.
— Вам легко говорить! — возмутился учёный.
— Это не я сказал, — ответил Ван Ксу. — Это снова Сунь-Цзы.
— Да он у вас, мне кажется, всё умное сказал! — усмехнулся биолог.
— А ты не завидуй! — крикнула ему девушка-геолог, уже на выходе из кают-компании. — Он хоть что-то умное сказал, в отличие от тебя!..
Ван Ксу только усмехнулся и вздёрнул бровь. А биолог довольно улыбнулся и прошептал командиру десантников: