лько ему платят), тот расплылся в беззубой улыбке.
– Чем могу помочь, метен? – спросил он.
– Ульрих Томази, – тихо сказал Дан, останавливаясь рядом. – Знаешь его?
– Знаю такого, – кивнул нищий. – Был тут вчера. Вышел из дилижанса, побыл несколько часов и уехал…
– А куда уехал? – поинтересовался Дан, вытянув к нищему руку, но тот только головой покачал.
– Откуда мне знать, метен? – грустно проговорил он, заприметив краешек ещё одной банкноты в сто во.
– А кто может знать? – не отставал упорный касадор, и нищий ловко принял второе подношение.
– Спросите в особняке, что в конце этой улицы… – он лукаво прищурился. – Там сейчас семь похмельных касадоров. Думаю, они не откажут вам в ответе. Домик приметный. В нём раньше торговец обитал. Черепица на доме крашеная, зелёная. Только краска стала облезать.
– Благодарю! – кивнул Дан, и третья бумажка, скатанная в комочек, перебралась в карман к попрошайке.
За несколько минут попрошайка стал богаче большинства жителей города, заработав триста во, которых ему хватило бы на пару лет. Если, конечно, не отберут. А ещё бедолага-информатор нажил себе в городе не самых благодушных врагов…
Понимая это, нищий не стал медлить. Едва только три касадора сели на воллов и поехали по делам, он подхватил свой нехитрый скарб и скорым шагом отправился совсем в другую сторону. Триста во – это всё-таки триста во. А городов в Марчелике много: есть ещё, где милостыню просить… Или уже не просить? Вроде денег-то нормально поднял…
Дан, Мигель и Иоганн о размышлениях нищего ничего не знали. Они ехали по улице, высматривая описанный им особняк. И тот, как и было обещано, обнаружился в самом конце улице.
Там же обнаружился и дельтианец, спешивший сообщить товарищам об увиденном. Своих преследователей он, будучи молодым и не слишком опытным, не заметил. Если поначалу парень ещё оглядывался на церковь, то теперь видел лишь свою цель – входную дверь в штаб-квартиру дельтианцев.
Внимательного дельтианца звали Роланд. И он действительно очень спешил, рассчитывая на денежную премию от начальства – что, впрочем, несколько извиняет его безалаберность. Спешно открыв ключом дверь с облупившейся зелёной краской, он пролетел по длинному коридору и ворвался в комнату, где с ночи сопел оставленный за старшего Микей.
– Мик! Мика! – принялся тормошить начальство Роланд. – Мика, проснись!
– Отвали! – отмахнулся тот.
– Мик, тут этот… Старган! За него с приятелями шесть тысяч дают! – сообщил Роланд, но тот лишь перевернулся в кровати и продолжил спать.
На этот раз Микей лёг на спину, надвинув шляпу на глаза. И выводимые им рулады способны были заглушить даже пушечный выстрел. Не говоря уже о скрипе двери и осторожных шагах в коридоре…
– Мик, нам их всех пристрелить сказали! – предпринял Роланд очередную попытку. – Надо всех поднимать!
– Отвали! – Микей снова проснулся и повернулся на бок. – Вон, Алехандро дёргай… А меня в покое оставь!
Роланд готов был заплакать, хотя ему уже было девятнадцать лет, и плакать в таком возрасте не полагалось. За голову каждого из тех, кого он увидел в городе, Ульрих Томази пообещал две тысячи во. Во! Огромная сумма! А приятели Роланда бессовестно дрыхли, прямо сейчас упуская шесть тысяч.
– Да чёрт бы тебя побрал! – в сердцах выдохнул он и кинулся к Алехандро в соседнюю комнату.
Вот только в коридоре его лицо неожиданно наткнулось на чей-то кулак, и парень оказался на полу быстрее, чем понял, что именно произошло. Во рту чувствовался металлический привкус крови, и ещё очень сильно что-то мешалось… Роланд подставил ладонь и сплюнул, желая понять, что там такое попало в рот. Оказалось, не попало, а покинуло! Зуб! Его собственный!
– Это зуб!.. – озвучил он очевидное.
– А это кулак! Приятно познакомиться, Зуб! – раздался голос над головой у Роланда.
Тот посмотрел на голос, и взгляд его наткнулся на тот самый кулак.
– Хочешь, я познакомлю его со всеми твоими зубами? – осведомился мрачный тип, в котором Роланд опознал Дана Старгана, замеченного им у церкви.
И пока Роланд пытался понять, как Дан чудесным образом переместился в особняк, мы возьмём на себя смелость объяснить всё это точно и достаточно подробно. Итак, Роланд, окрылённый шуршанием шести тысяч во награды, открыл ключом деревянную дверь с облупившейся зелёной краской. И в это самое время в просторный двор въехали три касадора.
Роланд, не оглядываясь, кинулся в дом, само собой позабыв, что любая открытая, чтобы войти дверь, должна быть немедленно заперта изнутри. Ведь двери неспроста запираются, а чтобы никто без ключа не вошёл. Роланд – не иначе, как в силу незнания этого простого правила, а вовсе не по преступному умыслу – забыл закрыть замок, что и было замечено глазастыми гостями. Дан, Мигель и Иоганн переглянулись, ухмыльнулись, слезли с воллов и вошли следом.
Ориентировались они на громкие крики, доносившиеся из дальнего конца коридора. А прикрывались громким храпом, который слышался оттуда же.
Внутрь комнаты касадоры входить не стали, потому что услышали поспешные шаги, которые и так приближались к ним. Дальше дело было за малым. Что и проделал (по своему обыкновению, весьма успешно) Дан Старган. В тот самый момент, когда из комнаты выскочил дельтианец, рука Дана довела кулак до той точки, где, предположительно, должно было располагаться лицо этого самого дельтианца.
И всё совпало! В смысле, лицо и кулак совпали! Дельтианец оказался на полу, потеряв ориентацию и не понимая, что происходит. Какое-то время он ещё лежал, глядя в пол, а потом приподнялся на локтях, поднёс сложенную лодочкой ладонь к лицу – и сплюнул на неё зуб вместе с кровью и слюной, скопившейся во рту.
– Это зуб!.. – удивлённо и обиженно выдал дельтианец.
Дан растерянно глянул на Иоганна и Мигеля. Ган философски пожал плечами, а Мигель, указав на дельтианца, прошептал что-то в духе «бьетолоне» – что в переводе с языка его предков означало «тупица». Дан приподнял бровь, вновь посмотрел на дельтианца, всё ещё лежавшего на животе и рассматривающего зуб в ладошке, а потом нагнулся, подставил кулак к лицу и проговорил:
– А это кулак! Приятно познакомиться, Зуб! Хочешь, я познакомлю его со всеми твоими зубами?
Иоганн и Мигель дружно заулыбались. А дельтианец посмотрел наверх, наткнулся взглядом на кулак, чуть склонил голову набок… И уставился на Дана совершенно ошалевшим взглядом, в котором если и проскальзывали драгоценные искры мыслей, то просто потому, что заплутали в пустоши отбитого кулаком разума.
– А!.. – спустя несколько секунд проговорил дельтианец, потом глянул в конец коридора на дверь и сник, выдохнув грустно и сокрушённо. – Э-э-э…
– Урок на будущее! – весело объяснил бедолаге Мигель. – Даже когда мысленно делишь шесть тысяч во, не надо спешить! Иначе твои во могут превратиться в очень злых касадоров, хето!
– Я буду кричать! – сникнув, пообещал дельтианец.
– Конечно, будешь! – согласился с ним Дан. И, задумавшись, выдал витиеватую фразу. – Знакомство зубов с моим кулаком без крика выдерживает один из десяти. И ты явно относишься к тем девяти, кто не выдержит.
– Роланд!.. Роланд, твою мать! – раздалось из комнаты. – Чё там происходит?
Даже попав в очень неприятное положение, Роланд нашёл в себе силы попробовать предупредить проснувшегося Микея об опасности. Однако не успел он и рта раскрыть, как кулак Дана продолжил знакомство с его зубами…
В тот момент, когда парень пытался вспомнить, что случилось в последние несколько минут, с грустным видом сплёвывая второй зуб в ладошку, дверь комнаты Микея распахнулась, и тот появился на пороге с очень недовольным видом.
Похмелье – это, к слову сказать, такое состояние, в котором голова работает отвратительно. Поэтому чтобы понять, что происходит в коридоре, Микею понадобилось аж несколько секунд. За это время Иоганн, стоявший ближе всех к нему, взвёл курок револьвера и успел вставить дуло прямо в открывшийся от изумления рот.
– Как дела? – спросил Иоганн у Микея. – Как зовут?
– Олофо! Ыфей! – послушно ответил тот, сводя глаза к переносице, чтобы видеть оружие, грозящее ему незапланированными природой отверстиями.
– Ган, да вытащи ты у Олафа или Ыфея дуло изо рта! – попросил Мигель. – Ни черта же не понятно!..
– Зато всё, что скажет – чистая правда, – ответил Иоганн. – А если я вытащу дуло изо рта, будет всё понятно, но тогда будет непонятно, где он врёт.
– Значит, ты считаешь, что непонятная правда лучше понятной лжи? – уточнил Мигель.
– Я не вдавался так глубоко в этот вопрос, – почесав свободной рукой нос, признался Иоганн. – Но точно знаю, что такие боровы выглядят с оружием во рту менее опасными.
– Эфравда! – Микей, конечно же, возражал. И заявлял, что утверждение Иоганна – ложь.
Иоганн обиделся. Насупился. Чуть надавил на спусковой крючок, и Микей, который и проснулся-то лишь потому, что очень хотел в туалет, не выдержал и внепланово опорожнил мочевой пузырь.
– Ну вот… – расстроенно произнёс Иоганн. – Ты уже потёк! А знакомство только началось!
– Хорош зубоскалить! – приказал Дан и коротким ударом вырубил Роланда, по-прежнему любующегося на свои зубы. – Тут где-то ещё пятеро…
Куидад Родриго, улица перед штаб-квартирой дельтианцев, 26 декабря 1935 года М.Х.
Рамон шёл по улице к особняку, тяжело дышал и потел. Пузо его колыхалось при каждом шаге, и эти странные колыхания распространялись по всему телу. Что, кстати сказать, опять-таки мешало идти.
Пузо у Рамона было просто выдающимся, но это совершенно его не радовало. Он и рад бы был вернуться на десять лет назад, когда он был просто слегка упитанным, но поддерживающим себя в форме человеком. Однако, к несчастью, у него ничего не получалось.
Сколько раз Рамон пытался соблюдать лечебное голодание, сколько заставлял себя ходить по округе – и всё без толку. Жена с ужасом и жалостью смотрела на стремительно толстеющего мужа. Лекари и вовсе разводили руками, а люди тихонько смеялись за спиной. Ничто не могло помочь Рамону избавиться от полноты. Она мешала ходить, сидеть, лежать, нагибаться – она вообще мешала ему во всём…