А появилось пузо тогда, когда он переехал в Марчелику. Рамон был уверен, что стоит ему вернуться на Старый Эдем, и вес немедленно придёт в норму. Однако именно этого он сделать не мог. Потому что всё, чего Рамон добился в жизни, всё, что он собирался оставить семье – было здесь, в Марчелике. На Старом Эдеме ему делать было нечего.
Должность, деньги, собственный дом – всё это было только здесь. Рамон тяжело остановился, опёрся на изгородь и уставился на особняк с зелёной крышей. Уставился с ненавистью и внутренним содроганием. Ему совсем не хотелось туда идти. Но кто-то должен был объяснить Ионе Маринао, что бить морды – даже в пьяном угаре! – это плохая идея.
Как бы ни уважали в городе Иону и его касадоров, но они перешли грань позавчера ночью, когда ввязались в драку с работниками попольковой фабрики. Ребята не виноваты, что отдыхают от работы в том же трактире, что и касадоры. Он же ближайший к фабрике – а заодно и к особняку Ионы с его касадорами.
«Нет, ну конечно есть суд, мэр… – Рамон вздохнул, выпрямился и продолжил путь. – Всегда можно по закону, через власть… Но это же, значит, простой выход. Разве же можно поддерживать нормальные отношения, если постоянно судиться?».
После драки несколько трудяг оказались в лекарне и не смогли выйти на фабрику на следующий день. Уже вечером лекарь сообщил, что один из них больше не сможет работать. Рамону было жалко бедолагу. Всё, что он умел – это обрабатывать попольку. Всю жизнь проработал – и вот на тебе! И было бы из-за чего драку устраивать!..
Пыхтя и отдуваясь, Рамон поднялся по ступенькам крыльца и, прежде чем постучать, остановился перевести дух. Он облокотился на дверь, чтобы было легче стоять и поддерживать своё огромное пузо, и та жалобно скрипнула.
«Иона-то должен понимать, что жизнь сломали мужику! – огорчённо подумал Рамон. – Нельзя же, значит, так вот… Не по-христиански это!».
Он оттолкнулся от двери, и та, к его удивлению, с лёгким скрипом раскрылась, пропуская обширное тело Рамона внутрь особняка. Из одной комнаты, где, если его не подводила память, располагалась столовая, были слышны голоса. Он вздохнул и двинулся вперёд.
Ему очень хотелось сесть. Выпить кактусовой воды, перевести дух. Путь до особняка и без того дался ему тяжело. Он шёл на голоса, преодолевая внутреннее сопротивление. Ему надо было поговорить с Ионой Маринао о его поведении и его касадоров. Хотя и очень не хотелось. Иону он откровенно побаивался. Но что Рамон мог сделать?
– Иона здесь? Иона! – крикнул он, входя в столовую.
Не мог Рамон никому пожаловаться – он сам был ривом Куидад Родриго. Поэтому, решительно отдышавшись, он вошёл… И замер, разглядывая семерых касадоров Ионы, привязанных к выстроенным в ряд стульям.
Все они (не стулья, конечно же, а касадоры) несли на себе печать хорошей взбучки. Парни явно оказались привязанными к мебели не ради непотребных плотских игрищ. И, похоже, даже не на спор. Ведь кто-то же должен был их связать…
– А где Иона? – растерянно спросил Рамон, глядя на касадоров.
– Осторожно! – отчаянно крикнул один из них, но было слишком поздно.
– Я за него! – услышал Рамон, прежде чем что-то тяжёлое опустилось ему на затылок.
Пузо рива заколыхалось, ноги подкосились, и Рамон тяжело опустился на колени, закатив глаза. А затем вся его необъятная туша упала на пол, который от такого обращения жалобно затрещал досками.
– Вы идиоты?! Это ж рив! – возмутился Микей, глядя на своих пленителей. – Вы вообще спятили?
Иоганн укоризненно посмотрел на стоящего над телом Дана. А тот развёл руками, показывая, что не знал таких важных подробностей. После чего опустился на колено рядом с ривом, чтобы проверить пульс и дыхание.
– Живой, – сообщил он друзьям.
– Ну хоть не убили! – мрачно заметил Иоганн.
– Надо бы его на диванчик перетащить… – предложил Мигель.
Они не успели самую малость. Допрос уже был закончен, и дальнейший маршрут известен. Оставалось только уйти… Дан даже взял ключ от двери и собирался её закрыть, но кто же знал, что так же, как они сами пробрались в особняк, туда вломится ещё и толстый рив?
Перетащить такого рива – это дело небыстрое. Провозились они ещё минут десять. Пришлось даже задействовать тележку, найденную у одной из жилых пристроек на заднем дворе. Рива до ближайшего дивана довезли, а вот тележку… Ну а что тележка? Тележка под такие грузы приспособлена не была. Спасибо, что продержалась до конца работы…
Когда Дан, Иоганн и Мигель вернулись в столовую, на них уставились семь пар настороженных глаз.
– И что теперь? Убьёте? – нервно поинтересовался Микей.
– Неплохая идея! – заметил Мигель. – Застрелим их, а револьвер вложим в руки рива!
– Не надо! Пожалуйста! – жалобно попросил Роланд, который не хотел быть убитым. Он и так лишился двух зубов за свою забывчивость, а потому считал себя особо пострадавшим.
– Чем тебе этот пузырь не угодил? Зачем револьвер в руки рива? – проигнорировав пленника, уточнил Дан у друга.
– Да ничем… – признался Мигель. – Просто ребята так ждут, что мы их убьём. Я просто не могу себе отказать… Надо же исполнить их сокровенные это… Мечты, вот!
– Всё, хватит! – покачал головой Дан. – Валим отсюда.
– А развязать?! – возмутился Микей.
– Рив развяжет, когда в себя придёт, – буркнул уходивший последним Иоганн.
– Суки! У-у-у-у! Суки! – Микей принялся качать стул, стараясь его расшатать. – Сволочи!
Одна из ножек стула подломилась, и Микей упал на пол, продолжая извиваться и дёргаться уже там. Как бы это ни было смешно, но он искренне волновался за рива. Рамон был хорошим мужиком, добрым и справедливым. А с его комплекцией и весом терять сознание – это совсем неправильно. Откуда Микей это знал? Да он и сам не помнил! Просто засело у него где-то убеждение, что с толстыми надо быть поаккуратнее.
Однако волновался Микей напрасно. Рив оказался крепким пузатиком – и через четыре часа всё-таки пришёл в себя.
Правда, чтобы добраться от дивана до столовой, откуда к нему горестно взывали касадоры Ионы, Рамону понадобился ещё час. Толстое и неуклюжее тело отказывалось ему подчиняться после сильного удара по черепу. Голова кружилась, а желудок тошнотворно подкатывал к горлу.
И всё-таки, мужественно преодолевая сопротивление обстоятельств, Рамон сделал эти тридцать шагов и освободил одного из касадоров. После чего без сил лёг прямо на полу.
Дальше дельтианцы освободились уже сами. Роланд побежал в лекарню, а Микей и остальные потащили Рамона на диван. Несмотря на то, что их было шестеро, тащить рива было очень тяжело. И каждый из них удивлялся: как?! Как трое касадоров недавно сделали то, что сейчас делают целых шестеро? Но потом они вспоминали силу ударов своих пленителей, и неудобный вопрос исчезал сам собой.
А ещё каждый из них продумывал, как и куда постарается сбежать в ближайшее время… Потому что собратья по татуировке вряд ли будут довольны тем фактом, что они выдали Дану Старгану название города, куда стремился попасть Ульрих Томази. А значит, им требовалось исчезнуть как можно быстрее – и уехать как можно дальше.
Тем временем вадсомад Старган, не останавливаясь на ночь, двигался на север просёлочными дорогами, всё больше и больше удаляясь от Куидад Родриго. Их путь лежал в скромно притулившийся у подножия гор Дефромаг городок с длинным названием Тодос Лос Сантос, где, как надеялся Дан, он получит ответы на свои последние вопросы. И тогда, как надеялись, в свою очередь, остальные члены вадсомада, наконец-то закончится долгая и рискованная погоня…
Глава 18
Вадсомад Старган, неподалёку от поселения Инокайм, Марчелика, 2 января 1936 года М.Х.
– Ты хотела вести фургон? – неожиданно напомнил Алекс, отвлекая Пеллу от разглядывания окрестностей.
– Да! – немедленно отозвалась девушка. И даже постаралась вытянуться, с достоинством распрямив спину.
Хотя вообще-то ей было чем заняться в последние несколько часов. Путешествие вадсомада до сего момента проходило в тех местах, которые здесь называли «побережьем». На самом деле, это были довольно обширные земли между берегом и центральными равнинами Марчелики. Да, на них было жарко и местами сухо. Вот только таких пе йзажей и на Старом Эдеме в избытке.
Немного добавляла экзотики местная растительность – весьма необычная и по своему виду, и по расцветке. Например, в Марчелике легко можно было найти красную и голубоватую листву. Но всё это было не совсем то. Ведь визитной карточкой материка были именно центральные равнины. И они, наконец, начинались.
Местность вокруг дороги постепенно сглаживалась. Всюду, куда достигал взгляд, виднелись наносы песка и красноватая сухая почва. Вдалеке можно было заметить обветренные скальные массивы, источенные ветром, что твой сыр с дырками. Сухие кустарники, столбики кактусов и наплов, жёлтая и красная трава – всё это было непривычным. И даже, можно сказать, чуждым. Пелле казалось, что вадсомад пересёк какую-то невидимую черту – и просто-напросто попал в мир альвов из старых эдемских сказок.
Но нет – это просто начинались центральные равнины. Они раскинулись всюду, куда только достигал взгляд Пеллы, когда фургон взбирался на очередной пологий холм.
И только на самой кромке горизонта виднелись какие-то кроваво-коричневые массивы.
– Что это за горы, Алекс? – спросил Пелла, принимая поводья от юноши.
– Дефромаг, – ответил тот. – Да и не горы это, так… Скопище скал. Вот на севере – там да, там горы!
– Так, и что мне делать? – спросила Пелла, держа поводья и глядя вперёд.
– Пока просто не давай воллам слишком близко подходить к впереди идущему фургону. И ещё попробуй притормозить, натянув поводья! – предложил Алекс.
– Ладно! – Пелла решительно потянула поводья, но ничего не произошло. – Они не хотят замедляться!..
– Тяни сильнее! – посоветовал Алекс. – И ещё, знаешь, так… Рывками.
Пелла попробовала последовать его совету. Создать достаточное натяжение поводьев ей удалось, лишь всем телом откинувшись назад. Воллы начали недовольно похрюкивать и постепенно замедляться.