— Ну, разумеется. Этот фрагмент имеет какое-то значение? Ограждение шершавое, много, много людей проходило мимо и бралось за него. Я видел, что вы внимательно изучали тот участок, когда включили свет. Что вы увидели? Что это был за материал?
— Что-то черное. Меня заинтересовало его местоположение. Размеры рейки ограждения примерно пять на два дюйма. Действительно, с внутренней стороны она шершавая, и именно с внутренней стороны, ближе к нижнему краю, зацепился этот обрывок материала.
После значительной паузы Вальдарно произнес:
— Это, возможно, немного любопытно, но я бы подумал, что большого интереса не представляет. Какой-то человек наклонился над ограждением, свесив вниз руки и вглядываясь в глубину, и… — Он умолк, нахмурился, а затем проговорил: — В любом случае идите вниз, мой друг, и обследуйте этот участок, как вы хотите. Я даю вам на то полное право.
— Вы очень любезны, — промолвил Аллейн и немедленно воспользовался этим предложением.
Он спустился вниз и увидел, что люди Вальдарно под руководством Бергарми выполняют знакомые стандартные действия. Виолетту сфотографировали на месте, а затем переложили на носилки, где хирург склонился над ее жутким лицом. Крышкой саркофага занимались на предмет отпечатков пальцев. Аллейн ни на секунду не подумал, что они что-нибудь отыщут. Бергарми взял визитную карточку своего начальника с изысканной учтивостью и без особого энтузиазма.
У Аллейна была своя и очень специфическая камера. Пока Бергарми и его подчиненные занимались своими делами, он быстро сделал три снимка внутренней стороны ограждения. Затем Аллейн вернулся в базилику. Он сообщил Вальдарно, что сделал, и сказал, что воспользовался бы теперь его любезным предложением и посетил бы квартиру Мейлера. Вальдарно дал указание одному из своих водителей отвезти туда Аллейна, и, усердно пожав друг другу руки во второй раз за час, они расстались.
Квартира Мейлера находилась на боковой улице за Пантеоном. В нее попали, пройдя через жалкий внутренний дворик и поднявшись на один пролет по узкой внешней лестнице. Дежурный человек Вальдарно впустил Аллейна и, взглянув на всемогущую карточку, оставил его одного.
Комнаты, а их было три, поразили Аллейна следами улучшения материального положения хозяина. Одно или два новых кресла с богатой обивкой, прекрасный письменный стол, шикарная тахта, а на кровати мистера Мейлера сплошь расшитое и довольно уродливое бархатное покрывало — все указывало на достаток. Обветшалая кухонька, тускло освещенная ванная комната и вздувшаяся краска на стенах давали основание предположить, что все те предметы были недавнего происхождения. На книжных полках был представлен полный набор изысканной порнографии, частью очень дорогой, и подборка просто порнографии — дешевой и чрезвычайно мерзкой. Человек синьора Вальдарно коротал свое дежурство с образцом последней.
Аллейн спросил у него, осматривалось ли содержимое письменного стола. Тот ответил, что вице-комиссар Бергарми вскользь упоминал, что займется этим позднее, если Мейлер не вернется.
— Он не вернулся, — сказал Аллейн. — Я этим займусь. Возможно, вы предпочтете позвонить комиссару Вальдарно, прежде чем я это сделаю.
Уловка сработала. Полицейский вернулся к своей книжке, а Аллейн принялся за письменный стол. Единственный замок, заставивший его попотеть, принадлежал потайному шкафчику в глубине ниши для ног. И именно в этом шкафчике Аллейн наконец наткнулся на сокровище: тщательно хранимую бухгалтерскую книгу, что-то вроде ежедневника со ссылками. Здесь, через промежутки, напротив даты стояла галочка с одной, а иногда с двумя буквами рядом. Аллейн сверился с собственной записной книжкой и обнаружил, что все эти записи соотносятся с пометками, связанными с предполагаемыми поставками героина из Измира в Неаполь, а оттуда через Корсику — в Марсель. Он дошел до даты чуть более года назад и нашел: «Андж. в авг. Б.Г.», и четырьмя днями позже: «Б.Г. С. в Л.». Это показалось Аллейну совсем уж странным, пока в ящике стола он не обнаружил рукопись под названием «Анджело в августе». Он вернулся к бухгалтерской книге.
Ничего интересного, пока он не наткнулся на запись от мая предыдущего года. «В. дер В. Подтверждено. Ждать». С этого момента периодически появляются записи о больших суммах денег без объяснения, но связанные с датами поставок. Аллейн продолжал скрупулезно изучать книгу. Полицейский зевал над своей порнографией. Записи за текущий год. «Перуджа. К.Д. 100 000 лир». Несколько записей с инициалами К. Д. После этого: простая памятка о первом и последующих турах «Чичероне».
Аллейн закончил обыск письменного стола. В запертой металлической шкатулке для хранения денег он нашел ряд писем, ясно указывавших на то, что мистер Мейлер занимался шантажом, и одно на языке, которого он не знал, но по виду, пожалуй, на голландском. Это письмо он скопировал, а затем сфотографировал вместе с несколькими дневниковыми записями. Было уже половина двенадцатого. Аллейн вздохнул, пожелал полицейскому доброго утра и отправился в офис Вальдарно, размышляя, что он, вероятно, только что совершил явное преступление, но нисколечко об этом не жалеет.
В полдень унылая команда паломников мистера Мейлера собралась в великолепном кабинете комиссара Вальдарно.
Леди Брейсли, Кеннет Дорн и майор Свит выказывали тяжелые следы излишеств прошлой ночи. Ван дер Вегели казались удивленными, Барнаби Грант — встревоженным, а Софи Джейсон — потрясенной. Они сели на расставленные полукругом роскошные стулья в псевдоренессансном стиле и чувствовали себя стесненно, пока по приказу Вальдарно их обносили вином, поданным на богатом подносе. Леди Брейсли, Кеннет Дорн и майор Свит обратили к нему болезненный взгляд и отказались. Остальные неловко прихлебывали вино, пока комиссар держал перед ними обстоятельную речь.
Аллейн сидел немного в стороне ото всех, и они, пока комиссар говорил, посматривали на него с нарастающим испугом.
Не вдаваясь в подробности, Вальдарно сообщил им об обнаружении тела Виолетты и о продолжающемся отсутствии Себастьяна Мейлера. Он сидел за своим внушительным столом. Аллейн заметил, что центральный ящик приоткрыт и в нем лежит лист бумаги. Комиссар небрежно положил сложенные руки на ящик, но, разгорячаясь по мере рассказа, забылся и принялся свободно жестикулировать. Аудитория неловко ерзала на стульях. Майор Свит, встряхнувшись, сказал, что с самого начала этот тип Мейлер показался ему подозрительным. Никто его не поддержал.
— Миледи, дамы и господа, — заключил комиссар, — вы, я уверен, понимаете, что важно разыскать этого мистера Мейлера. На самом высоком уровне я заверяю вас — мы крайне озабочены тем, чтобы никому из вас не причинили неоправданных неудобств и чтобы ваш визит в Рим, мы надеемся, приятный, никоим образом… — он умолк и глянул в ящик стола, — … не был ухудшен, — продолжил он, — этим неприятным происшествием.
Вальдарно совершил крохотную ошибку, движением большого пальца задвинув по рассеянности ящик. В остальном, подумал Аллейн, он справился блестяще.
— Очень цивилизованно, уверен. Сделаем, что можем, — проговорил майор Свит.
— Конечно, — сказали Ван дер Вегели и Софи.
Леди Брейсли растерянно посмотрела вокруг себя.
— Нет, но в самом деле! — воскликнула она. — Я хочу сказать, это слишком неприятно и необычно.
Она открыла портсигар, но не сумела достать сигарету. Руки у нее дернулись, и сигареты рассыпались по полу.
— Excellenza![41] — вскричал комиссар. — Scusi! Позвольте мне!
Он вскочил.
— Нет! Нет! Не надо! Кеннет! Какая я неловкая. Нет!
Кеннет собрал сигареты, засунул их в портсигар и не без труда раскурил одну, дрожавшую у него в губах. Все отвели глаза от леди Брейсли и Кеннета.
— Вы нам этого, конечно, не сказали, — громко вступил Грант, — но, видимо, я не ошибусь, если предположу, что вы подозреваете Мейлера в этом убийстве?
Кеннет Дорн издал звук — нечто среднее между смешком и фырканьем.
Вальдарно прибегнул к помощи одного из своих более витиеватых жестов.
— Не следует делать поспешных выводов, — заявил он. — Скажем, мистер Грант, мы предполагаем, что он может…
— «Помогите полиции в ее расследовании», — сказал Кеннет, — знакомо звучит. «Инспектор или суперинтендант Большая Шишка заявляет, что он озабочен поисками мистера Себастьяна Мейлера, который, по мнению полиции, может помочь…»
Он осекся, уставившись на Аллейна.
— Господи! — произнес Кеннет и встал. — Я был прав! Боже мой! Теперь я вспоминаю. Я знал, что где-то уже видел это потрясающее лицо. Боже мой, вы — полицейский! — Молодой человек повернулся к остальным со словами: — Он — проклятый полицейский. Он детектив, о котором всегда пишут в газетах. «Красавчик» такой-то… как же его там?.. да… Господи… «Красавчик Аллейн». — Он указал на Аллейна. — Он не турист, он шпион. Вчера вечером. У Тони. Шпионил. Вот чем он занимался.
Аллейн наблюдал, как поворачиваются к нему все головы и падают все заслонки. Я опять на работе, подумал он.
Он поднялся со стула.
— Мистер Дорн, — начал Аллейн, — опередил нас на одну секунду. Думаю, комиссар как раз собирался объяснить.
И комиссар действительно объяснил, выпустив один или два существенных факта и несколько раз явно солгав, от чего Аллейн воздержался бы. Вальдарно сказал, что знаменитый суперинтендант приехал отдохнуть, но нанес визит вежливости в штаб-квартиру полиции в Риме, что он выразил желание остаться инкогнито, которое комиссар, разумеется, уважил. По чистой случайности, солгал он, Аллейн присоединился к экскурсии от агентства «Чичероне», но когда Мейлер исчез, он посчитал своим долгом сообщить об этом обстоятельстве. Чем крайне обязал комиссара и его подчиненных.
Здесь Вальдарно остановился. Из числа слушателей полностью удовлетворенными казались Софи и Ван дер Вегели. Остальные выражали разную степень недоверия и скептицизма.