- Константиныч, как настроение? - окликнул его Титов, спускавшийся по лестнице с третьего яруса печи.
- Бодрое, жизнеутверждающее, - с улыбкой отозвался Сергей. - Что, старина, обмоем первый продукт?
- А то! - Титов снял кепку и ладонью вытер со лба обильно выступившую испарину. - Ради такого праздника сам Бог велел пропустить чарку под поджарку по-старосельски!
Спустя час, смыв трудовой пот и надев чистые сорочки, они вдвоем сидели под фикусом в ресторане "Кооператор".
- Все путем, - говорил Титов, закусывая очередную рюмку студнем с ядреным, выбивавшим слезу хреном. - Насчет потребителей не бери в голову. Наш карбид оторвут с руками и ногами, качество - первый сорт!
- Добро!
- Только бы обошлось без поломок.
- Думаешь, что-нибудь откажет? - с полным ртом спросил Сергей, налегавший на севрюгу горячего копчения.
- За печку я спокоен. А вот за тракт подачи шихты... Не нравится мне, как работает скребковый транспортер на горловине. Что-то там намудохал Перепелицын, не к столу будь сказано.
- Не каркай.
- Может, и обойдется, но электромотор явно слабоват, как бы не сгорел, высказал опасение Титов и наполнил рюмки. - Давай за тебя, Сергей свет Константиныч! Клянусь материнским прахом, бывали дни, когда я не верил, что ты сдюжишь. Уж больно инфляция нам все карты сбила. Но ты молодец, не оплошал, справился. Бывай здоров!
Они чокнулись и выпили, после чего Титов, поддев на вилку кусок окорока, произнес с сомнением в голосе:
- Производство я отлажу, пусть у тебя за это душа не болит. А вот комбинатские мазурики могут вставить нам арбуз в очко.
- Это проблема Тихона Ефимовича, с него и спрос, - сказал Сергей. - Он мужик порядочный, сам себе не враг.
Директор химкомбината и Титов имели по 10% от доли Сергея и в равной мере были заинтересованы в прибыльной работе карбидного цеха.
- Порядочный-то порядочный, только кресло нынче под ним ходуном ходит, заметил Титов, отправляя в рот окорок, обильно приправленный хреном. - А-а, глянь-ка, как в нос шибануло! У-ух!.. Ты с головой зарылся в карбид и толком не слыхал, что творилось летом на собрании акционеров, а я варюсь в комбинатском котле, знаю всю ихнюю раскладку.
- И что же? - вяло полюбопытствовал Сергей, посасывая маслину.
- А то, что власть на комбинате переменилась. На приватизационном аукционе ребятки из ваучерных фондов гоношились, выпячиваясь друг перед дружкой, а контрольный пакет достался двум московским банкам. Оттого-то в совет директоров попали только ихние. Ни одного нашего там нету, а Тихон Ефимыч уже не генеральный, а исполнительный директор.
- Данилович, не морочь мне голову, - посмеиваясь, попросил Сергей. - Что из того, что генеральным избрали москвича Кизякова? Он же бывает в Старосельске наездами, не больше двух дней в месяц. А Тихон как сидел в директорском кабинете, так и сидит.
- Сидеть-то сидит, а прав у него с гулькин нос, - упрямо возразил Титов. Чует мое сердце, с Кизяковым мы еще наплачемся. Ты его видал?
- Нет.
- Он годков на десять моложе тебя. В технологии производства ни бум-бум, реактор от колонны не отличит, но по финансовой части дока, на ходу подметки режет, - вполголоса сообщил Титов, пугливо озираясь по сторонам. - Из комсомольцев-добровольцев. До перестройки, слышно, сшивался в ихнем ЦК ВЛКСМ, вроде бы инструктором. Банкирам недосуг заниматься нами, вот они и учредили трастовую шарашку, поставив туда Кизякова. Они ведь не один наш комбинат за гроши купили, а четыре или пять, точно не скажу.
- Мне-то от этого какая печаль?
- Константиныч, родной, зри в корень, - наставлял Титов. - На Ефимыча и на всех нас, комбинатских, москвичи положили хрен с прибором. Толкают, гады, наш аммиак на экспорт по 121 доллару за тонну, а комбинату перечисляют всего 92... Ей-ей, Кизяков быстро скумекает, что карбид - это большие бабки. А сам не скумекает, ему кто-нибудь из старосельцев подскажет. Говна на нашем комбинате - вагон и маленькая тележка.
Титов будто в воду глядел - не прошло и суток, как аварийно вышел из строя скребковый транспортер. Умельцы из электроцеха за 150 долларов наличными заменили сгоревший электромотор на новый, более мощный, но неприятности на этом не кончились - ровно через неделю, 12 сентября, цех без предупреждения обесточили. Сергей немедленно связался с Тихоном Ефимовичем, требуя восстановить электроснабжение, но исполнительный директор признался в собственном бессилии: команда на отключение поступила к главному энергетику из Москвы, лично от Кизякова, а поскольку генеральный директор обещал быть в Старосельске завтра к обеду, Сергею Константиновичу есть резон записаться к нему на прием, чтобы раз и навсегда выяснить отношения.
Сергей не сомневался, что чванливый москвич захочет поважничать и даст аудиенцию далеко не сразу, но ошибся - в середине дня секретарша Тихона Ефимовича позвонила в карбидный цех и пригласила его в зал заседаний на встречу с господином Кизяковым.
В приемной, рядом с дверью зала заседаний, восседал на стуле мускулистый хмырь, чистивший ногти лезвием стилета. Пока Сергей вглядывался в его сытую харю с перебитой, вдавленной внутрь переносицей и вывороченными ноздрями, секретарша что-то промурлыкала в трубку и обратилась к Сергею:
- Проходите, Игорь Ростиславович ждет вас. Войдя в зал заседаний, Сергей крайне удивился. Ориентируясь на реплики Титова, он полагал, что увидит типичного аппаратчика из молодых, с нагловатой ухмылкой на простецкой роже, а перед ним оказался рафинированный интеллигент, чья внешность скорее подошла бы не бизнесмену из новых русских, а гастролирующему скрипачу или пианисту. Среднего роста, худощавый, с тонким одухотворенным лицом и светлыми, кольцами вьющимися волосами. Кизяков выглядел безукоризненно - серая двойка, голубая сорочка, бордовый галстук и вишневого цвета полуботинки с рантом были, без сомнения, приобретены у лучших модельеров Франции и Италии.
- Сергей Константинович! - Кизяков вышел из-за стола и шагнул к двери. Вот вы какой!
- Какой?
В тоне Сергея против его воли проскользнуло все то же удивление - ко всем работникам химкомбината Кизяков обращался только на "ты", а его почему-то выделил из общего ряда.
- О вас, не сговариваясь, все здесь отзываются как о сильной личности, - с улыбкой сказал Кизяков, пожимая ему руку. - Называют "торпедой". Лестное сравнение, а?
- Впервые слышу.
- Скромность украшает человека, - заметил Кизяков, усаживаясь за длинный стол и жестом предлагая Сергею занять место напротив. - Что же вас привело ко мне?
- Безобразия, которые творятся по вашему указанию, - вперившись в карие с поволокой глаза Кизякова, жестко произнес Сергей. - Мы только-только запустили рожденное в муках карбидное производство, а вы нас обесточили.
- Олл-райт, - не переставая улыбаться, подтвердил Кизяков. - С какой стати комбинат должен за мой счет снабжать вас энергоносителями?
- Мы же совместно создавали "Старосельский карбид". Вот учредительный протокол и дополнение к нему, вот наш устав. - Сергей достал документы из кейса и выложил на стол.
- Олл-райт, - повторил Кизяков. - Я, как и вы, не новичок в бизнесе. У вас есть хозяйственный договор на аренду помещений и обеспечение всеми видами энергии?
- В период реконструкции цеха в хозяйственном договоре не было необходимости, а теперь... - начал Сергей.
- Момент! - остановил его Кизяков.- В ваших документах изложены только общие принципы, а конкретика, на основании которой производятся текущие взаиморасчеты между юридическими лицами, содержится в хоздоговорах, отражающих действующие цены в реальном времени. Сперва заключим договор, а затем откроем вам зеленую улицу, о'кей?
Сергей похолодел. Закрутившись в предпусковой сутолоке, он совершенно упустил из виду, что следовало оформить арендный договор с Тихоном Ефимовичем, пока тот был в силе. Что же делать? Ведь, образно выражаясь, поезд ушел.
- Сколько вы хотите? - хмурясь, осведомился он.
- Это деловой разговор, - смягчился Кизяков. - Во что вы оцениваете ваш карбидный бизнес?
Такая постановка вопроса решительно не устраивала Сергея. Вместе с тем он сознавал, что ссылка на коммерческую тайну прозвучит глупо - химкомбинат в качестве законного совладельца обладал правом доступа к любой закрытой информации.
- Покамест трудно сказать, - помолчав, уклончиво ответил Сергей. - Мы только начали продавать карбид, а делить шкуру неубитого медведя...
- К чему темнить? Мои эксперты все давно подсчитали. Годовая прибыль "Старосельского карбида" после уплаты налогов составит примерно полмиллиона долларов. Плюс-минус 5%. Будем отталкиваться от этой цифры.
- Попробуем, - нехотя согласился Сергей, пораженный точностью сведений, которыми располагал Кизяков.
- Тогда аренда помещений вместе с платой за пользование инженерными коммуникациями моего комбината обойдется вам в 400 тысяч, о'кей?
- Это грабеж средь бела дня! - с гневом выпалил Сергей и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
- Это - бизнес, - мягко поправил Кизяков.
- Вы что, хотите, чтобы я уподобился тому еврею, который покупал яйца по рублю десяток, варил, продавал по гривеннику штука, но имел бульон и был при деле?
- Сравнение образное, но с перехлестом. - Кизяков усмехнулся. - Кроме зарплаты, вы будете иметь дивиденды, по 3 тысячи долларов ежемесячно. Разве это бульон от крутых яиц?
- Что же получается? Четыре года я как проклятый дни и ночи ишачил, чтобы вырастить плодоносящее дерево, а когда созрел урожай, пришли вы с корзинами и берете меня за горло? Веселенькие дела!
- Олл-райт! Кто же мешал вам вовремя позаботиться о своих интересах? На ошибках учатся. Не принимайте близко к сердцу, Сергей Константинович, на этом жизнь не кончается. В следующий раз вы обязательно разбогатеете.
- Хотелось бы знать, где вы ума набрались, юноша? - прищурившись, спросил Сергей.