- По-вашему, они не искали Витаса?
- Может быть, может быть.
- Почему вы так считаете?
- Вспомни, что вчера рассказывал Тизенгауз. Он же утверждал, что ни Пичугин, ни следователь Алексеев вообще не задавали ему вопросов о внешности и приметах Витаса. А как отыщешь человека, не имея об этом представления?
- Как же я прошляпил? - уныло вздохнул Турчанинов.
- Не переживай, Руслан, поработаешь с нами - многому научишься. А пока помогай в пределах возможностей. Я хочу, чтобы ты по всей форме допросил Тизенгауза. В ответах его не ограничивай, бумаги не жалей.
- А вы? - с оттенком недоумения произнес Турчанинов.
Руслан ни минуты не сомневался, что официальный допрос потерпевшего, с учетом значимости этого документа, проведет руководитель следственной бригады.
- Я же сегодня вечером уезжаю в Москву, а оттуда - в Минск. Нужно заканчивать белорусское дело. Мои орлы вчерне готовят разделы обвинительного заключения, а мне, дружок, предстоит обобщить наш труд, причесать текст под одну гребенку, - озабоченно пояснил Долгов. - Придется попотеть.
- А как же я?
- Ты работай. Вон сколько я тебе надавал поручений. И думай, ищи нестыковки вроде той, что относится к поиску Витаса.
- Когда же вас ждать?
- Не знаю, не знаю... - Долгов помолчал. - Я же приехал сюда, чтобы застолбить плацдарм. По мере высвобождения моих орлов буду десантировать их здесь, а сам... сам перемещусь в Ленинград к середине июля. Но ты не теряйся. Считай себя моим полномочным представителем.
62. РАСПРОДАЖА
В среду, 6 июня, Вороновский провел большую часть дня в западноберлинском офисе фирмы "Борнхаузер, Митчерлих и Роддау" за подведением итогов совместной деятельности.
Задуманный им трансфер с использованием "переводных" рублей состоялся еще в конце января и принес 70,3 миллиона "деревянных" марок, которые летом, при обмене отжившей свой век валюты, превратятся в 35,15 миллиона бундесмарок. На этом можно было поставить точку, почив на лаврах, но Вороновский решил за счет некоторого снижения нормы прибыли несколько раз прокрутить деньги по той же схеме: марка ФРГ - польский злотый - "переводной" рубль - марка ГДР. Зимой европейские валютчики догадались, что операции с "деревянной" маркой сулят баснословные доходы, вследствие чего ее котировка на бирже установилась по отношению к бундесмарке на уровне 1:3. Если же в оборот вовлекались по-настоящему крупные суммы, то маклеры шли на уступки, чем и воспользовался Вороновский, сторговавшись с "Борнхаузер, Митчерлих и Роддау" на трансфертом коэффициенте 1 : 2,85. В результате их соглашения каждый новый оборот 15 миллионов "переводных" рублей приносил "Ост-Вест Интернэшнл" не 570% прибыли, а только 366%, зато доход за истекшие пять месяцев составил 123,5 миллиона бундесмарок. Подписав документ о перечислении 5,28 миллиона на счет Берлинского филиала "Ост-Вест Интернэшнл" для завершающего трансфера, уже не связанного с "Борнхаузер, Митчерлих и Роддау", Вороновский не без удовольствия подсчитал, что вся кампания до ликвидации восточногерманской денежной единицы обогатила его холдинг почти на 160 миллионов бундесмарок.
За ленчем в строго обставленной столовой для избранных Людвиг Борнхаузер, старший партнер "Борнхаузер, Митчерлих и Роддау", сияя маленькой лысинкой, больше похожей на монашескую тонзуру, мелким бесом рассыпался перед Вороновским, что сам Виктор Александрович счел вполне естественным. Их плодотворное сотрудничество принесло "Борнхаузер, Митчерлих и Роддау" свыше 52 миллионов бундесмарок, что, как известно, на улице не валяется. Поэтому он не удивился приглашению отобедать в пятницу в "Кемпински", где супруги Борнхаузер жаждут увидеть его вместе с "фрау доктор", с которой будут счастливы познакомиться. Вороновский не сказал ни "да", ни "нет", пообещав дать ответ после консультации с "фрау доктор". Возвращался Вороновский к себе в Карлсхорст под вечер, потратив на дорогу полтора часа. Как всегда, много времени отняло пересечение государственной границы с ГДР у доживавшего последние дни контрольно-пропускного пункта "Чак-Пойнт-Чарли", с той лишь разницей, что прежде здесь свирепствовали помешавшиеся на бдительности фольксполицаи Хонеккера, тогда как проезжавших было раз-два и обчелся, а теперь проверка паспортов свелась к минутной формальности, зато число машин, медленно лавировавших в двухсторонней гребенке из бетонных блоков заграждения, возросло в сотни раз. Это было в порядке вещей: тотальная распродажа движимого и недвижимого имущества в Восточном Берлине привлекала прорву западных немцев, слетавшихся туда, точно воронье на падаль.
В заторе у "Чак-Пойнт-Чарли" Вороновский окончательно решил уговорить Елену принять приглашение на обед в "Кемпински". Как-никак это один из лучших ресторанов Европы, фешенебельная достопримечательность Берлина. Вот только как быть с Сашей? Не оставлять же его на целый вечер...
Когда Елена 18 мая с душевным трепетом впервые привезла сына в Комарово, Вороновского поразило его сходство с Сергеем. Десятилетний мальчуган был таким же черноволосым, темноглазым и угловатым, как его отец двадцать пять лет тому назад, в день их первой встречи во дворе толстовского дома на улице Рубинштейна. И брови у него были такими же, почти сросшимися на переносице. А по складу характера Саша оказался мягче отца, живее и общительнее. Они сразу же нашли общий язык, под причитания Елены ни свет ни заря отправившись на рыбалку в Финский залив.
Подъезжая к коттеджу, наполовину скрытому за живой изгородью ровно подстриженного кустарника, Вороновский по привычке остановил "БМВ" в метре от ворот. Как он и ожидал, в тот же миг на крыльцо выскочил Саша и с возгласом: "Мам, дядя Витя приехал!" - бросился к воротам. Въехав внутрь, Вороновский выключил дворники и вышел из машины.
Сверху сеялся мелкий дождь, а с наступлением сумерек тучи сгустились, потемнели и опустились на город, накрыв его влажной пеленой тумана с запахом паровозной гари. Июнь в Берлине выдался сырым и дождливым, из-за чего дым от топившихся углем котельных низко стлался над землей и вызывал першение в горле.
- Как прошел день? - поинтересовался Вороновский и, нагнувшись, без усилий задвинул наверх вывешенные на противовесах ворота гаража.
- Таскались по магазинам, - разочарованно сообщил Саша и без какого-либо перехода спросил: - Дядя Витя, почему вы завели Якова?
- Есть у меня давняя слабость - люблю собак.
- А Бакс?
- Бакс принадлежит Алексею Алексеевичу, а мне хотелось иметь собственного пса.
- А почему эрделя?
- Видишь ли, Саша, когда я был в твоем возрасте, у моего одноклассника Димы был эрдельтерьер Джим, а я ему ужасно завидовал.
- Нашли чему завидовать. Завели бы сами, и все. - Вспомнив детство, Вороновский грустно улыбнулся.
- Тогда нам с мамой было не до собаки.
- Почему? - не унимался Саша.
- После войны еще два с лишним года продукты отпускали по карточкам, так что жили мы впроголодь.
- А как же Дима кормил эрделя?
- У его родителей водились деньги, а по коммерческим ценам мясо можно было купить в особторге. Да и не только мясо - икру, копчености, пирожные.
- Что такое особторг?
- Как тебе сказать?.. - Вороновский уже привык к детским вопросам в стиле блица, но порой затруднялся с ответами, опасаясь, что Саша может превратно их истолковать. - Строго говоря, это были магазины для богатых.
- Вроде "Березки"?
- Сравнение не совсем точное, но близкое.
- А вы были бедным?
- Очень. Моя мама зарабатывала шестьдесят рублей, а мне за убитого на фронте отца государство выплачивало пенсию в размере четырнадцати целковых.
- Дядя Витя, отчего вас мне жалко, а других бедных - нет?
"Хороший вопрос! - промелькнуло в голове у Вороновского. - Особенно сегодня, после подсчетов в офисе "Борнхаузер, Митчерлих и Роддау". Если я чего-то боялся в жизни, то только бедности. Но ведь этого в двух словах не объяснишь мальчугану".
- Если я правильно тебя понял, ты не сочувствуешь бедным? - спросил он с оттенком неодобрения.
- Ни капельки.
- Позволь узнать - почему?
- Они сами виноваты.
- В чем?
- В бедности.
- Кто тебе сказал, Саша?
- Папа. Он говорит, что бедность от пьянства.
- Твой папа был далеко не первым, кто задумался о причинах богатства и бедности, - осторожно ответил Вороновский, вовсе не желавший покушаться на отцовский авторитет Сергея Холмогорова. - Задолго до него эта проблема волновала умы выдающихся мыслителей. Таких, например, как граф Клод Сен-Симон и Шарль Фурье во Франции, Роберт Оуэн в Англии, Адам Смит в Шотландии, твой тезка Герцен у нас, в России, Карл Маркс и Фридрих Энгельс здесь, в Германии...
- Знаю - бородатые.
- Совершенно верно. Эти люди рассуждали по-разному, но сходились в одном скорее не бедность проистекает от пьянства, а, наоборот, пьянство от бедности.
- Тогда почему пьянствует дядя Веня? Он же живет у бабы Зины как у Христа за пазухой.
- Мне трудно судить - я ведь не знаю твоих родственников, - сказал Вороновский и счел за благо сменить тему разговора. - Как тебе новое местожительство? Нравится?
- Не то слово! Потрясный домик, точь-в-точь как у Штирлица!
Из реплик взрослых Саша узнал, что домовладение на К+-пеникераллее, где они поселились неделю назад, принадлежит Управлению контрразведки Западной группы войск, и это обстоятельство, наряду с некоторым сходством с натурой из телефильма "Семнадцать мгновений весны", придавало ему ореол жгучей таинственности.
Вороновский уже второй год арендовал коттедж из шести меблированных комнат. Ему пришелся по душе этот безмятежный уголок Карлсхорста - в ясную погоду воздух вокруг был чист и прозрачен, обилие зелени радовало глаз, а тишина мощенных брусчаткой улочек, обсаженных липами еще во времена кайзера Вильгельма II, выгодно отличалась от неумолчного шума и гама в "Гранд отеле" на Фридрихштрассе, откуда он начинал знакомиться с Берлином. Вдобавок совсем рядом, на той же К+-пеникераллее, только в доме 99, по соседству с бывшим Военно-инженерным училищем вермахта, где в