– Вот это правильно, – отозвался Гнусавый, – везде должен быть порядок!
– Так что, у них теперь тоже надзорный орган появится? – удивился Толстый.
– Ага, конечно! – рассмеялся Длинный. – Бьюсь об заклад, всё будет в ведомости этих треклятых фон Бергов.
– Так или иначе, чем меньше нелегальных магов, тем лучше! Вот и нашему Жестокому королю уже бы следовало принять подобный закон.
– Ворчун, – предостерегающе произнес Гнусавый.
– А чего? Наше Величество что-то слишком мягок к одаренным. Даже прозвище свое не оправдывает. Обяжи он всех еще с детства проходить проверки, и нам бы меньше работы. А то гоняемся за нелегалами, как собаки какие-то! Вот честное слово, у нашего короля просто кишка тонка!
– Ворчун! – сразу несколько голосов попытались осадить разгорячившегося охотника.
– Ты бы поосторожней с выражениями. Все же о повелителе нашем говоришь, – тихо заметил Умник.
– Тю, а что мне станется? Король о моих словах же не узнает. Никто из вас меня его Величеству не выдаст, – хохотнул он, покачав указательным пальцем. – Не посмеете, я ведь, если что, и о вас много чего могу рассказать.
Гнусавый скосил на нас глаза.
– А, да эти уже никому ничего на скажут, – Ворчун махнул рукой. – В магической тюрьме до короля-то не докричишься.
И он разразился громким противным хохотом. Эдвард сидел спокойный, с какой-то странной легкой улыбкой на губах, которая не сулила Ворчуну и остальным ГНОММам ничего хорошего.
Охотник взял зеркальце и начал его с интересом крутить в руках.
– Хм, вроде обычное, – скучающим тоном протянул он и постучал серебряной рамой по столу.
Я дернулась, что не укрылось от Ворчуна. Он с интересом на меня посмотрел.
– А может, и необычное.
– Прошу осторожней! – взмолилась я. – Это зеркало досталось от матушки, и очень мне дорого.
– Дорого, говоришь? – охотник ухмыльнулся и со всей силы швырнул Роджера на стол. – Можешь забыть, в тюрьме оно тебе точно не понадобится.
Я испуганно подскочила на ноги, подбегая к столу. К счастью, зеркальце выглядело по прежнему целым. Ворчун схватил меня, крепко прижимая к себе.
– Так, ну что, старика в камеру, а бабуля пусть еще с нами побудет, – протянул он и совершенно недвусмысленно шлепнул меня по ляжке.
– Тьфу, она же старая! – рассмеялся Гнусавый, покачав головой.
– Так на лицо можно и не смотреть, – возразил Ворчун, – зато гляди, какая фигурка-то аппетитная!
Тут, к моему удивлению, рассмеялся Эдвард.
– Всеми святыми прошу, сделайте милость, забирайте!
– Что? – я возмущенно вскинулась, даже забыв о противных руках Ворчуна.
Охотники удивленно переглянулись, выглядели они не менее озадаченными.
– Я хоть немного отдохну от этой старой карги! Она у меня уже в печенках сидит, – Эдвард картинно закатил глаза. – Сил нет! Всю плешь мне проела своим ворчанием, все нервы истрепала! Почитай, целую жизнь на неё потратил, а она мне ни дня покоя не дает. Святым Готфридом молю, забирайте! А я посижу в камере в тишине да в спокойствии, отдохну.
И он счастливо улыбнулся, прикрыв веки.
– Слышь, дед, тебе тут не гостиница, чтобы отдыхать, – проскрипел Ворчун и потащил меня к кованой двери.
Он грубо впихнул меня в тесную темную комнату с зарешеченным окном, где не было ничего, кроме большого жестяного ведра. Следом в нее втолкнули и короля. Тяжелая дверь захлопнулась, и послышалось лязганье закрываемого замка.
Опустившись на холодный пол, я прислонилась к стене и с негодованием посмотрела на Эдварда.
– И что это только что было?
– Если бы я начал возмущаться и требовать оставить вас в покое, они бы точно от вас не отстали, – спокойно заметил Эдвард, внимательно осматривая камеру. – А так поступили против моего желания из чувства противоречия. Оно присуще почти всем служителям надзорных органов. Вспомните, как один из них швырнул Мортимера на стол.
– Да? А если бы ваша импровизация не сработала? – все еще негодовала я.
– Действовал бы по ситуации, – пожал плечами король, опускаясь на пол.
Задумчиво посмотрела на сидящего рядом со мной старика.
– Значит, Эдуард из рода Фрост? – немного успокоившись, полюбопытствовала.
– Сказал первое, что пришло в голову. Не говорить же им было имя правящей семьи.
Он сидел сосредоточенный, словно к чему-то прислушиваясь. Минут десять прошли в молчании.
– Только не кричите, – вдруг прошептал Эдвард.
– О чем вы? Почему я должна кри… А–а… м-м-м!
В этот момент произошло следующее: у нас над головами в оконном проеме появилась жирная крысиная морда с блестящими серебристыми глазками, с тихим писком она пробралась через решетку и рухнула прямо к моим ногам. Несмотря на просьбу Эдварда, от вида шлепнувшейся возле меня облезлой крысы, я начала вопить. Чтобы мой крик не привлек внимание охотников, Его Величество решил заткнуть пугливую особу единственным возможным в нашей ситуации способом. Резко наклонившись ко мне, он впечатал свои губы в мои, превращая крик в удивленное мычание. Когда я изумленно замолчала, он отклонился и вопросительно на меня посмотрел.
– Постарайтесь сидеть тихо, иначе нам отсюда не выбраться. Другого способа избавиться от этих пут у нас нет, – сухо произнес король.
Его голос был привычно холоден и, если бы не легкий румянец, проступивший на старческих скулах, я бы подумала, что наш первый поцелуй его совсем не тронул. Он отполз к противоположной стене и подставил подбежавшей к нему крысе связанные руки, та начала быстро грызть веревку. У меня немного кружилась голова, в ней крутились мысли одна забавнее другой.
«Король меня поцеловал. В образе старика. В тюремной камере. И все из-за крысы. Очень романтично».
Когда веревка Эдварда была перегрызена, хвостатая сообщница метнулась ко мне. Зажмурившись, тихо хныча себе под нос, я протянула к ней руки. Каждый раз, когда кожи касались длинные тонкие усы, внутри всё содрогалось от страха и брезгливости. Минуты тянулись мучительно медленно, за окном начало темнеть.
В какой-то момент послышались приближающиеся шаги. Звякнул замок, и тяжелая дверь начала отворяться. Эдвард свел вместе запястья, на которых еще плотными наручами висели остатки веревки, чтобы скрыть следы преступления, а облезлая соучастница юркнула в темный угол. В камеру вошли двое.
– Уверен, что это оборотное зелье? – уточнил Ворчун, покачивая темным пузырьком в руке.
– Это противоядие для оборотного зелья, – поправил его незнакомый охотник с выдающимся горбатым носом.
– То–то мне показалось странным, что дед такой прыткий и сильный. Ну сейчас узнаем, кто у нас скрывается под личиной.
Охотник поднес пузырек к моим губам. Я успела испугаться и представить, как удивленно вытянутся лица ГНОММов, когда вместо старика со старухой перед ними предстанут королева Гримвальда и правитель их собственного королевства, но в этот момент из угла выскочила крыса. С грозным воинственным писком она прыгнула невероятно высоко для своего маленького роста и впилась зубами в запястье охотника. Завопив, Ворчун дернулся, пузырек вылетел из его руки, упал на пол и разбился на мелкие осколки. Громко ругаясь, мужчина выбежал из камеры, унося с собой и крысу. Большой нос, а это скорее всего был именно он, окинул нас безразличным взглядом и перед тем, как закрыть за собой тяжелую дверь, произнес:
– Конвой приедет на рассвете.
Мы снова остались одни. Эдвард поднялся, освободил свои руки и подошел ко мне. Мои путы были прогрызены лишь наполовину. Король схватился за толстые края, на его запястьях вздулись вены, когда он с силой потянул веревку, и через несколько секунд та с тихим треском разорвалась.
Эдвард молча помог мне встать. Подойдя к окну, он схватился за решетку и потянул её на себя. Она поддалась.
– Кроме всего прочего, надо будет заняться проверкой камер, – недовольно пробормотал король, выглядывая в открывшееся окно.
– Идемте, – он протянул ко мне руку, – на дворе ночь, нас никто не должен заметить.
– Подождите! – я отпрянула назад. – А как же Роджер?
– Гримхильда, сейчас не время, – начал Эдвард.
Упрямо покачав головой, сделала ещё шаг назад. Король устало прикрыл глаза и, усмехнувшись, покачал головой.
– Ладно, заберем мы вашего Мортимера. Есть одна идея. Но для начала нужно отсюда выбраться.
Ночь была тихой, город уже спал. Рядом с отделением ГНОММ начинался густой лес, но даже из него почти не доносилось звуков. Спрятавшись за широким стволом дерева, мы с Эдвардом выжидательно уставились на парадный вход. Через несколько минут мимо нас тяжелой поступью вразвалку прошел огромный бурый медведь, кивнул королю, и, забравшись на крыльцо, выбил лапой белую дверь. Ночную тишину тут же разорвали вопли и топот ног нескольких оставшихся на дежурство охотников. Все они через несколько секунд выскочили на улицу, после чего, крича и зовя на помощь, помчались в направлении города. Медведь с задорным ревом неспешно бежал за ними следом, гоня охотников все дальше от здания.
Когда они удалились на достаточное расстояние, мы с Эдвардом прошмыгнули в опустевшее отделение и начали спешно собирать свои вещи. Первым делом схватив Роджера, я сунула его в ставший вновь маленьким волшебный кошелек, затем торопливо забрала со стола Умника гримуар, травы и котелок. Король тем временем выпотрошил ящики столов и собрал украденные монеты, однако его кошель изрядно исхудал, так как большую часть охотники уже унесли. Та же участь постигла и меч Эдварда.
Сложив всё, что могли забрать, поспешили покинуть здание Горнхольцкого надзорного органа и скрылись в темном лесу. Когда король сказал, что меньше, чем через цайтаур мы выйдем к небольшому ремесленному городку, я уже не стала спрашивать, откуда он это узнал. Глаза короля светились серебром, и как в первую ночь, он уверенно вел меня за собой.
Действительно, примерно через час мы вышли к окраине поселения, которое ярко освещали фонарные столбы с магическими кристаллами. Трактир здесь был всего один – двухэтажное, немного покосившееся здание, вокруг которого витал сильный запах скотины, доносившийся от курятника, свинарника и небольшой конюшни. Рыжебородый хозяин приветливо нам улыбнулся и, несмотря на поздний час, с готовностью предоставил самую комфортную комнату «для пожилой пары».