Будто бы осталось только спуститься, но внизу хлопнула коридорная дверь, и послышались легкие женские шаги. Аркадий тоже сделал несколько шагов вверх, но остановился. То, что он был здесь – не значило уже ровно ничего.
Однако же женщины остановились, поднявшись на половину лестничного пролета, чиркнула спичка.
– Ненавижу, – послышалось после затяжки. – Когда-то казалось, что люблю. А сейчас – не знаю. Мы разные люди. Он не мещанин, нет… Но у него в голове будто счеты. И будто у него не сердце бьется, а костяшки так: тук-тук…
– Мужики, они такие… – ответила вторая женщина.
– Ну и что делать-то теперь?
Первый голос принадлежал Юле – жене Кости Киора. Быть может, она зашла к мужу, встретила подругу. А, может, и шла сразу к подруге.
– А что тут уже сделаешь, – ответила подруга. – Была я замужем. Ничего там хорошего нет. Если счастья до ЗАГСа не было, потом ему откуда взяться?.. Заведи любовника… Только с умом.
– Я пробовала… – выдохнула Юля. – Они все одинаковы. Мужик нынче пошел… В постель со мной попадает, все норовит выспаться… Вот, Танюха, скажи, что надо с мужиком сделать, чтоб взбодрить, чтоб он в постели взбесился?
– Чтоб взбесился? Укуси его за жопу. Только сильно и неожиданно.
Юля засмеялась:
– За жопу?.. Ну ты как скажешь, подруга. Хоть стой – хоть падай!
– Я бы тебе еще одно место подсказала, но ты точно не согласишься.
– Фу на тебя… Я знаю, о чем ты. Не возьму его. Фу… Зачем ты это сказала.
Вдруг разговор смялся. Хлопнула дверь и на площадке появился еще один курильщик. Девушки выпорхнули в коридор.
Одинокий мужчина курил быстро и нервно. Когда он ушел, Аркадий смог спуститься.
Глава 30
Билеты привез курьер из ЦК, и тем же вечером Данилин отправился в путь. Ибо был следователь легок на подъем, а черный чемоданчик с самым необходимым – собран и ждал своего часа.
Имелся прямой рейс в город на берегу моря, но первый секретарь обкома распорядился иначе. В областном аэропорту у трапа Данилина ожидала черная строгая «Волга», которая понесла следователя прямо в обком. Там, не смотря на то, что рабочий день в учреждениях завершился, шло заседание бюро. Однако узнав о приезде московского гостя, Легушев оставил совещание на своего заместителя, а сам принял Данилина в своем огромном кабинете.
В городе установилась душная жара, окна в учреждении стояли распахнутыми. И лишь в кабинете Легушева плескалась приятная освежающая прохлада: в оконную раму была врезана техническая новинка, которую начали выпускать лишь в прошлом году – может быть, первый во всей области оконный кондиционер.
– Я ожидал, что из Москвы будет направлена целая бригада. Все же случай чрезвычайный, – заметил слегка недовольный Легушев.
– Штаты у нас не бесконечны, – ответил Данилин. – И я приехал не подменить городские, областные, республиканские органы, а лишь помочь, взглянуть на дело свежим взглядом.
– Многие товарищи склонны рассматривать происшествие, как подготовку к вооруженному мятежу, восстанию против советской власти. Быть может, патронов и мало, но вполне хватит для актов устрашения, террора.
Московский следователь потер подбородок, отметил про себя, что, пожалуй, неплохо бы побриться. Но вслух сказал:
– Это серьезное подозрение. У вас есть какие-то доказательства?
– Мне сообщают, что в городе засоряет эфир чуждой нам музыкой радиохулиган-шарманщик по кличке Лирник. Тамошняя милиция бессильна. А, быть может, это все саботаж. Быть может, просто так его хотят поймать.
– Во многих городах есть «шарманщики». Я слышал, что в приморских городах они особенно часты.
– Я вам так скажу: этот Лирник совершает идеологическую диверсию своими передачами. Затем посмотрите – почему он Лирник? Ясно, что это не фамилия. Почему он себе такую кличку взял, позывной? Я узнавал: лирники – это такие музыканты были, вроде кобзарей или бандуристов, играли на лирах – это что-то вроде ручной шарманки. Не всякий такое знает, правда ведь? Он стал Лирником – не гусляром, не балалайщиком? Я думаю, в душе он украинский буржуазный националист.
Данилин кивал и, достав из кармана небольшую записную книжку, сделал какие-то пометки.
– Я склонен думать, что работа подрывной радиостанции и воровство патронов – звенья одной цепи. А ваше какое мнение будет, товарищ следователь?..
– Составлю его на месте и поделюсь с вами, – ответил Данилин.
После беседы следователя снова ждала машина, которая понесла его из города прочь, к морю – через поля, вдоль посадок, через поселки. Обгоняли грузовики, междугородние медлительные «Икарусы» со злым едким выхлопом, редкие машины частников, которые катили к морю. На место прибыли уже в густых сумерках, практически ночью, когда через окна машины получалось рассмотреть совсем немного.
Курортный сезон находился в самом разгаре: пансионаты, гостиницы были забиты под завязку. Но Данилина поселили в небольшой обкомовский санаторий. Располагался он за городом, и пустовал практически все время за исключением выходных, когда с семьями приезжало областное руководство.
Черная «Волга» вернулась в Донецк, но к Данилину постоянно была приставлена райкомовская машина, цветом и престижностью скромнее. Следующим утром на ней он приехал в РОВД.
Его ожидали – одноразовый пропуск уже лежал у дежурного. Другой, постоянный – ожидал фотографии и печати.
–
Оказавшись на месте, Данилин сразу потребовал отвести его на место преступления. Карпеко подчинился. Туда отправились на «Волге». Прошлись по коридорам, заглянули в компрессорную, осмотрели оружейку.
– А где дверь с сейфа? – спросил приезжий.
– У нас в вещественных доказательствах.
Тем временем, к тиру подкатил желтый заводской электрокар. Пашка бодро взбежал по лестнице, намереваясь добраться до кабинета директора. Но вертушка оказалась закрыта, а путь ему преградил запоздало бдительный вахтер.
– Стой, куда прешь?..
– К директору, – ответил Павел.
– Его нет.
– Как это нет?..
– Ну вот как я есть, так его нет. А тебе чего?..
Как оказалось, держась рукой за грудь в области сердца, директор тира ушел на больничный.
– Да двигатель привезли, – пояснил Павел. – Куда сгружать?..
На шум выглянули следователи.
– Что за шум? – спросил Карпеко, внимательно оглядев Павла. – Кто хулиганит?
– Я не хулиганю. Двигатель привезли с завода вместо сгоревшего. Куда его ставить?
– А ставьте прямо на его место? – предложил вахтер.
– В самом деле, – сказал Данилин. – Было бы интересно взглянуть. Вы с ключами? Смонтировать сможете?
Задача была не из сложных и не из долгих. Двигатель походил на сгоревший словно близнец. Муфту набили на заводе, и следовало только попасть пальцами в ответную муфту, затянуть четыре болта на лапах, да подкинуть кабель, угадав фазировку. Если с первого раза угадать не получалось – следовало поменять местами два любых провода.
Вахтер нажал рубильник – загудел двигатель, завыло в трубе. Но выло как-то надсадно, тяжело, так, что вахтер, не дожидаясь команды, выключил вытяжку.
– Как у вас тут на крышу подняться?.. – спросил приезжий.
Для этого имелась крохотная металлическая лестница, которая продолжала черный маршевый ход. Но дверь туда была надежно закрыта, завалена хламом, ключи были неизвестно где, и Карпеко с Данилиным воспользовались пожарной лестницей.
Из вентиляционной трубы московский следователь извлек ветошь с такой уверенностью и безапелляционностью, словно сам туда ее положил. Карпеко, разумеется, был уязвлен – теперь это казалось ему самоочевидным. Но москвич находкой не кичился. Он осмотрелся.
Здание тира было двухэтажным, но стояло на уклоне, оттого с крыши открывался вид вполне приличный – сперва на крыши пятиэтажек, а за ними – на центр города.
– Красиво тут у вас, – сказал Данилин. – И жарко.
Спустились вниз.
– Так что, – спросил вахтер. – Будем отпускать рабочих?
– Ну а чего их тут держать?..
–
Затем москвич возжелал ознакомиться с вещественными доказательствами. Когда ехали в «Волге» к экспертам, приезжий как бы между прочим спросил:
– Скажите, вы слышали о таком радиохулигане – Лирнике?..
– Слышал, – ответил Карпеко и почему-то стушевался. – А вы откуда о нем знаете? Неужели в самой Москве о нем говорят?..
– Не в Москве, но в Донецке. Как его можно услышать?..
– Ну, вечером, в верхнем конце среднего диапазона хулиганит, – ответил Карпеко и пояснил. – Я одно время с пеленгатором ездил, дежурил.
–
…Вещественных доказательств было ровным счетом две единицы. Во-первых, уже упомянутая дверь с сейфа, во-вторых – арматурные прутья, срезанные ножовкой.
У экспертов Карпеко говорил уже вполне уверенно:
– Замок, как видите, врезной сувальдный или в простонародье – сейфовый. Поскольку все стандартизировано, ключ подбирается довольно легко. А еще больше помогает номер, отлитый на силуминовой головке. Но тут произошла накладка: замок открывается ключом номер 32, однако его где-то давно потеряли и кто-то догадался переточить 86-ой номер. Отличаются ключи незначительно – только два выступа надо подпилить. Ну так вот, получается, что воры знали, какой номер ключа, открывающего сейф, но не знали, что он переточен.
– То есть кто-то из своих?.. – заключил Данилин. – Конечно, вы проверили учеников школы, которые имели приводы в милицию. И проверка, так понимаю, ничего не дала.
– Ну да, – словно на уроке принялся докладывать. Карпеко. – Первая группа: те, кто учился в этой школе, а теперь состоит или состоял на учете в детской комнате милиции, и, особенно те, кто вернулся из мест лишения свободы. Вторая группа: осужденные за кражу или разбой, и освободившиеся за последний год. Третья – просто сидельцы как-то связанные с тиром… Слесаря, к примеру, строители. Но массив информации большой. Требуется дополнительное время на его обработку.
– А сами-то на кого думаете?