– Да эксперты обещали, что все четко будет. Что на бумагах какой-то состав, потянет из пор остатки нитратов.
Двоих удалось разговорить, но их грехи не тянули и на хулиганку. Выслали наряды, кои обнаружили у подростков кипы селитрованной бумаги.
Последним был Знахарь, который довольно связно объяснял про какие-то химические опыты, впрочем, не в силах предъявить какие-то доказательства.
– А может, это просто совпадения? Может, поселковые чего-то действительно удобряли, но у них патроны и «дуры» дома лежат? – предположил Карпеко.
Задержанных еще раз проверили отечественным методом смыва, ожидая найти остатки порохов, угля, свинца. У всех результаты оказались пренебрежительно ничтожными.
– А вообще стоило бы не играть в хитроумных идальго, а просто хлопнуть облаву на стадион, – размышлял Данилин. – Оцепить стадион и пропустить всех через мелкую гребенку
– Значит, вот так, по-вашему, должна выглядеть встреча с молодежью?.. – спросил Карпеко.
Данилин промолчал.
– Вы вообще понимаете, что мне провал такой операции мог стоить репутации? – не унимался Карпеко. – Устраивать подобную ловушку – подло.
– Не говорите глупостей, – ответил Данилин. – Что за беда? Если что, свалил бы все на меня. Я все равно отсюда уеду. Быть может, даже завтра бы, если повезло.
– Не говорите глупостей теперь вы. Удача такого большого размера в нашей провинции не водится. Ну что, будет отпускать задержанных?.. – предположил Сергей.
– А давайте все же устроим обыск? Может, что-то и найдем?..
– Ищите сами. Я с вами не поеду, буду охранять задержанных…
Глава 36
Мир, если верить глобусу и другим картам – велик. Время, согласно некоторым теориям, так и вовсе бесконечно. Меж тем, человек проводит свою жизнь на крошечной дуге между вчера и завтра, между работой и домом. И осуждать человека надо не за семь смертных грехов, а за нежелание выйти за указанную траекторию.
А бывает так, что человек сдержан обстоятельствами. Советский Союз очень не рад перетеканию трудовых ресурсов. Съездить куда-то в отпуск можно, но денег обычно хватает лишь на отдых в деревне у речки. Для путешествий за границу у граждан СССР есть телевизионный «Клуб Путешественников» с добрейшим Сенкевичем. А простым трударям путь за кордон заказан. И вопреки заверениям «Международной панорамы», живут люди там неплохо. Иначе почему за границей остаются многие, а вот на родину Октябрьской революции стремятся проникнуть разве что шпионы?
– Я все же полагаю, что надо нам сперва сидеть на заднице ровно может год, а то и два, – рассуждал Пашка, пока Аркадий что-то рисовал на миллиметровке. – А потом сваливать в Батуми разными дорогами. Сначала я, а потом ты подтянешься. А я к тому времени разузнаю, что, где и как, сведу знакомство с контрабандистами, и сбежим мы за кордон.
– А на месте нельзя остаться? – спросил Аркадий, не особо вникая в рассуждения товарища.
– Ну ты даешь, командир! Как это – на месте?.. Тебе же и копейки тут не сможешь потратить. Если тебе деньги не нужны, так отдай мне.
Все было так. Украсть деньги – это одно. Другое – уйти с ними. Но совершенно третье – их потратить. И желал ведь Аркадий не много – купить себе если не машину, то мотоцикл с коляской. Но не какой-то «Восход», а непременно «Яву». Но ведь пристальный государственный взгляд будет считать каждую копейку, потраченную всеми подозреваемыми.
Подозреваемыми…
С одной стороны – а с чего бы их подозревать?.. С иной… Изначальный успех окрылял. Быть может, ограбление тира не было идеальным преступлением, но оно определенно было хорошо сработано. И был соблазн впасть в грех самоуверенности.
– А если нас найдут?.. – спросил Аркадий, прокладывая на бумаге прямую линию.
– Не найдут.
– Почему?..
– Да тут все просто, командир. Менты начнут после ограбления всех судимых перетряхивать, и меня в том числе. Но сидельцев на заводе много, потому я затеряюсь на их фоне. Сочтут, что это такое дело – не по моему полету. Тут, главное, на завод вернуться, прежде чем начнут перетрушивать. Я на велике доеду до трампарка, брошу его в кустах, а сам через дыру в заборе. Даже если немного не успею – ничего. Скажу, что дрых где-то.
План требовал еще уйму мелочей. Следовало где-то спрятать деньги, сначала на быструю руку, а после – основательно, чтоб в тайнике они могли пролежать и год и другой. Впрочем, долгосрочное хранилище могло и подождать. А что касается первого схрона, то по краю поселка, вдоль кладбища, а после по Сельскохозяйственной улице шел коллектор, через который завод сбрасывал ливневые стоки в реку. Аркадий запланировал спрятать деньги там. Дети и подростки туда не лазили – отпугивал жуткий запах.
–
В армии ему не давали потолстеть, да и в детстве Аркаша был подростком щуплым, жирок набрать не успевал за играми. Бывало, на каникулах заскочит в дом поесть простой суп-кандер, который готовила бабка-покойница, и опять на улицу.
А вот, работая на заводе, Аркадий стал замечать, что иные брюки вдруг становились малы – особенно после выходных. Давала о себе знать размеренная жизнь: завтрак, обед и ужин – причем все дома.
Но после смерти матери стал он худеть: с Пашкой сидели допоздна, просыпались в последний момент, не успевали позавтракать и пили на работе горчайший ячменный кофе без сахара, который не столько бодрил, сколько злил.
И мысли становились быстрыми, злыми. Планирование давалось легче, словно мозг перестраивался. Впрочем, появился иной взгляд на методы. Как мир к нему жесток, так и он будет к миру.
В очередной раз кронциркулем замеряя расстояние от административно-бытового корпуса до заводской проходной, Аркадий сообщил:
– Нам нужен больной. Причем надо бы чтоб он заболел в определенное время.
– Мы можем попросить кого-то изобразить инсульт?.. – предположил Пашка.
– Нет. Тогда он станет соучастником. Его догадаются опросить.
– Ну а, положим, если я гайку на кого-то сброшу с верхотуры?
Аркадий задумался, но предложение отверг.
– Ты можешь убить человека. Это слишком. Тем более, за покойником «скорая» не спешит.
–
Чтоб удобней было ожидать, Сергей составил несколько стульев, а когда проснулся, оказалось, что софиты на стадионе уже выключены, и поле освещают лишь дежурные фонари. Рядом сидел Данилин, смотрел, как Карпеко спит, и вид у москвича был кислым. Можно было ни о чем не спрашивать, однако Сергей поинтересовался:
– Ну как все прошло?.. Нашли?
– Что-то нашел. Но не то, что надо…
–
Учительница была красивой и молодой. В школу Мария Александровна пришла в позапрошлом году, сразу после института. Старшеклассники были ненамного ее моложе и относились первое время к ней как к сверстнице и подруге с вытекающими последствиями и заигрываниями.
Но Мария Александровна быстро осадила здешних балбесов, создала себе авторитет.
И ученическая симпатия сменилась обидой.
– Представляешь, она мне говорит: «А голову ты свою дома не забыл?» – обсуждали в школьных курилках старшеклассники учительницу.
И вот на одном из перекуров появилась мысль: а хорошо бы сбить спесь с училки, довести ее до истерики и визга, показать, что голову не забыли, нет.
Пластмассовый школьный скелет по прозвищу Жорик для этого не годился.
К лету мысль у Знахаря превратилась в замысел, а после обрела черты плана. Украсть голову из морга оказалось затруднительным, откопать труп на кладбище показалось слишком тяжелым.
А тут еще свой шалаш в пойме реки построил бездомный. Пил он тихо, но поселковый народ грешил на бича. Говорили, что крадет он кур да и все, что плохо лежит. Короче, никчемный никому не нужный человек.
И вот в один майский день школяр явился к бездомному и поспорил, что тот не выпьет бутылку водки залпом. Поспорили, кстати, еще на две бутылки горькой, только бездомный их, разумеется, не получил. Когда бич упал, сраженный алкоголем, юноша без лишних церемоний тесаком и пилой отделил голову и кисти несчастной жертвы. И, вспоров живот, столкнул тело в реку. Что называется – концы в воду. Только позвонок пес бродячий успел утащить.
Далее все было просто до безобразия. До нового учебного года было далече, и добычу как-то требовалось сохранить. Напрашивался вариант заспиртовать голову – но где школьнику взять столько спирта? И на помощь пришел учебник истории – кто сказал, что школа не дает нужных знаний? Русским по белому было напечатано, что древние египтяне при бальзамировании использовали раствор селитры.
Было в том убийстве еще немного от дерзости – сможет ли он убить и препарировать человека?.. Годиться его цинизм для врачебного дела?..
Мамина радость, папина гордость, в душе – бунтарь по кличке Знахарь, мечтающий о мотоцикле и собиравшийся поступать в донецкий мединститут, оказался убийцей. Мальчишка даже не до конца понимал свою вину – ведь он, вроде санитара леса, убрал ненужного человека.
–
– А я ведь должен был догадаться, – корил себя Сергей. – Человек, которого никто не кинется… Бездомный, неизвестный.
Если иной бич исчезал, его, как правило, никто не искал. Ведь документально этого человека не существовало.
В самом деле: никто не знал имени убитого.
Данилин сделал хорошую мину при посредственной игре. Сообщил всем, включая футболистов, что в результате операции раскрыто убийство, а также несколько преступлений поменьше – дактилокарты действительно пригодились.
Карпеко планировал изобразить обиду и не разговаривать с Данилиным до конца недели, но работа требовала взаимодействия.
Глава 37
Станок был небольшой, но важный. Для всего завода и предприятий-спутников на нем резали шестерни и зубчатые колеса. Старики-резчики давным-давно сорвали с кожухов станка настроечные таблицы. Без них никто, кроме стариков, не мог выставить гитарные шестерни.
Знание делало резчиков неуязвимыми – их не могли сократить и даже обойти с премией. Завод размером с небольшой город попал к ним в заложники. Аркадий подумывал покончить с этим шантажом – будто бы на «Пожзащите», что около ДОСААФ стоял станок схожей модели. Но все недосуг было туда съездить. Да и шантаж был небольшим, терпимым.