Сегодня следовало набраться сил – со службы Данилин собирался заскочить к Вике, погулять с ней в центре города, сходить в кино, и, может быть, в сумерках целоваться с ней.
Коротая дообеденное время, Данилин листал книжку, купленную в здешнем книжном магазинчике. То было капитальное издание «Спартака» Джованьоли – и если бы подобная книга появилась на полках в Москве, ее бы смели тут же. Разумеется, при условии, что она была бы издана на русском.
Роман был напечатан на украинском. Данилин взял его, наивно полагая, что украинский язык будет понятен русскому, но завяз на первой странице и теперь просто листал томик, выискивая смешные слова.
Распахнулась дверь, на пороге появился Карпеко. Был он мрачнее грозовой тучи. И Данилин понял все.
– Говори, – сказал он, откладывая книгу.
– Патроны. Наши патроны выстрелили.
– И как оно?..
– Это ЧП союзного масштаба.
–
В бардачке лежала самодельная «кайенская смесь» – мешанина лютой махорки, купленной на Тихом рынке и красного перца. И порой Аркадий останавливался, бросая щепотки зелья на свои следы. Оборачиваясь, он поглядывал на Пашку.
Тот катил велосипед со злым упорством. Мешок, накинутый поверх руля, скрывал зажатый в руке пистолет-пулемет.
Остаток плана был прост: подняться через сад, пересечь Тополиную улицу, мимо тракторной станции спуститься к кукурузному полю. Выйти через него к реке, перейти по мостку, оттуда – в мешанину поселковых улиц, спрятать деньги в коллекторе.
Но это было уже невозможно. Пашку никто не должен был видеть – во всяком случае таким.
Прямой путь лежал через холм, по которому шла Тополиная улица, но Аркадий стал направлять движение вокруг холма, вдоль речки, что огибала его. Они пересекли дорогу под мостом и пошли по кукурузному полю. Кусты скрывали их с головой. Скоро вышли к окраинам поселка, к свалке.
Они укрылись в чаще, в шалаше, чьи стены составляли здешние густые кусты. Деревья являлись колонами, а их ветви – стропилами, на которые были наброшены фанерные листы и клеенка. Здесь имелся даже топчан, сложенный из досок и бревен. Возможно, шалаш сложили здешние мальчишки, но скорей – проживающие на природе в летнее время бичи.
Дальше предстояло что-то решать.
– Я в аптеку. Возьму бинтов… Зеленки…
– Ты еще подорожника нарви, Айболит хренов, – огрызнулся Пашка. – Дуй к Вальке в больницу. Пусть мне укол какой поставит. Тащи ее сюда.
Аркадий взглянул на тюки, в которых помещалась добыча. Пашка оскалился.
– Деньги… Деньги тут оставь. Тебе же проще будет ехать. И оружие здесь оставь. Я дам им бой, если что. И давай, двигай…
Аркадий кивнул и с велосипедом стал подниматься наверх кручи. По свалке, чтоб не пробить колесо на бутылочных осколках, вел велосипед за руль. А когда вышел – запрыгнул в седло и словно в детстве покатил по пустынным улицам. Поселок был погружен в послеобеденную негу. Спали в прохладных саманных домах старики и дети. Но скоро жара спадет, улицы заполнят идущие с работы…
Он успел заскочить домой, сменить грязную рубашку на помятую, но чистую футболку, хлебнуть воды из чайника, потом покатил дальше.
–
До заводской проходной было всего-ничего. И по заводу понеслись не выключая мигалку. Испуганные шумом ласточки ушли в высоту, чем дезинформировали прохожих относительно грядущей смены погоды.
– Чего нестись, чего шуметь? – флегматично пожал плечами Ханин. – Все уже надежно украдено.
У цеха их встречал начальник заводского ВОХРа – в прошлом сам милиционер, ушедший на завод после какого-то скандала.
– Нашли раненого водителя «скорой», – сказал вохровец. – Сама «скорая» покинула территорию завода. Предполагаем, что воры уехали на ней.
– Нужно поднимать вертолет, – решил Данилин. – Какой марки и цвета была украденная машина?..
– Обычная «таблетка», «УАЗик». Темно-зеленого цвета.
– До особого распоряжения – всем «скорым» защитного цвета вернуться в места приписки. У нас тут, слава богу, не США, автомобилей немного, каждая на виду. Машину проще укрыть в городе, потому – организовать патрулирование, особое внимание – поселки, дворы частных домов.
Карпеко пожал плечами:
– Не знаю, согласиться ли авиаотряд.
– Звоните через начальство, говорите, что это распоряжение секретаря обкома. Тут счет идет на минуты.
– Я позвоню в горком Кочуре, – сказал Старик и отправился к своей машине.
– Воров уже опознали? – спросил Карпеко.
– Нет.
– Сколько их было?..
– Кажется, двое…
– «Кажется», – передразнил его Карпеко и сплюнул под ноги.
Заговорил Данилин:
– До особого распоряжения – в завод никого не пускать и никого не выпускать.
– Но план производства… – начал главный инженер.
– В задницу ваш план! – срезал Данилин.
– Да что вы себе позволяете, молодой человек? Украденное уже вывезли с завода, – напомнил Грищенко.
– У них могли быть сообщники. Показывайте, где вас обокрали.
Следователи поднялись на место происшествия, зашли со стороны комнаты ВОХР. Очередь, стоявшая за деньгами, уже исчезла, да и толпа на улице рассосалась. Лишь издалека за движением у административно-бытового корпуса наблюдали зеваки.
В кассовой комнате уже осела пыль, укрывая разметанные бумаги и купюры.
Пролезли через дыру в стене, оказавшись в столовой, спустились в подвал, где сварщики уже срезали тяжелую бронированную дверь с петель – она лежала тут же.
– Карта подземелий имеется? Кто начальник цеха?..
– Я – начальник.
Данилин никогда не видел этого молодого человека раньше, но узнал тут же. Сложилось воедино чуть надменное лицо в высоком донецком кабинете, сгоревший двигатель в ограбленном стрелковом тире, который взял на ремонт цех товарища Легушева.
Мир имел быть право тесным, но подобное обилие совпадений вызывало подозрение.
– Товарищ Легушев?.. – все же уточнил Карпеко.
У Владлена Всеволодовича сердце рухнуло куда-то вниз. Был бы он послабей – рухнул бы в обморок. Но устоял, хотя и покачнулся. Это не ускользнуло от взора сыщиков.
На бетонном полу расстелили принесенную Ханиным карту подземелий. Саня быстро простроил возможный путь к месту, где была украдена «Скорая помощь».
Принесли фонарь и с ним пошли по подземельям. Идти было метров семьсот, но на этой дистанции успели дважды сбиться с пути. Наконец, вышли на поверхность. Здесь было тихо, и ласточки летали на надлежащей высоте.
– Как думаешь, дождь будет? – спросил Карпеко.
– Или будет, или нет, – ответил Данилин.
– И то верно.
На стальной двери, покрытой лоскутами ржавчины, обнаружились пятна засохшей крови.
– Кровь. Похоже, одного из них ранили, – заметил Карпеко, скорей чтоб разбавить молчание.
– Это замечательно, что ранили, – ответил Данилин. – Найдем раненого, найдем и деньги. Сообщите в больницы, чтоб докладывали нам тут же.
– В больницу они не сунутся, – покачал головой Карпеко.
Глава 43
– Вика, а где Валька? Пашке помощь нужна.
Аркадий огляделся по сторонам, ожидая увидеть на территории больницы следы переполоха. Но та была будто притихшей.
– Какая помощь?
– Я ей скажу.
– Мне говори.
– А потом ей пересказывать буду?.. Позови ее сюда.
Виктория, подумав, кивнула.
– Подожди на улице.
Девушка принялась искать Валентину. Это было не так уж и легко. Из-за смутных слухов в больнице все были слегка растеряны и невнимательны. Часто медики были не на своих рабочих местах. Приемный день подходил к концу, но врачи словно не замечали этого. Шептались на лестницах, в курилках, сходились и снова расходились.
Достоверно было известно, что машина «Скорой помощи» выехала на машиностроительный завод, где будто произошел несчастный случай. Машина пропала, водителя с разбитой головой, старика с сердечнім приступом и окровавленного бойца ведомственной охраны привезли уже в милицейской машине. После оказания помощи их поместили в одиночные палаты, приставив к каждой милицейский караул.
После пронесся слух: на заводе случилось что-то настолько страшное, что вход и выход оттуда запрещен. Собирались у радиоприемников. Ожидали, что Гражданская Оборона сейчас прервет вещание центрального канала и сделает важное объявление. Однако же радио меланхолично рассказывало о новостях с полей, о визите Индиры Ганди и о договоре, подписанном между СССР и США.
По улицам хуже чумы поползли слухи и заползали в больницу: якобы на заводе страшная авария, что людей везут в Донецк на скорых сотнями.
Но перекрыв движение через проходные, милиция не догадалась отключить связь, и скоро достоверно стало известно – завод ограбили.
Собственно, в больнице узнали это через Викторию. Когда она проходила мимо кабинета старшей медсестры, ее окликнули, позвали к аппарату.
– Алло?.. – по голосу Вика узнала Данилина. – Как дела, солнышко?.. Я сегодня буду занят, много работы. Тут какие-то идиоты сперли на заводе четверть миллиона.
Положив трубку, Вика тотчас это пересказала медсестре, справедливо полагая, что слухи просочатся все равно.
Затем в манипуляторной Вика все же обнаружила Валю. С ней вместе вышли на улицу.
Аркадий дожидался их на лавочке – на той самой, на которой ожидал вестей о здоровье мамы. Все вокруг произошедшее с того дня, казалось ему страшным сном. И сейчас он очнется, и окажется, что мама жива, что на заводе его ждут.
Но нет. Реальность была несокрушимей бетона.
Минуты ожидания тянулись вечностью. Чудилось: сейчас кто-то крикнет: смотрите-ка, вот именно он украл два мешка полновесных советских рублей. Но нет: каждый шел по своим делам.
– Ну? – спросила подошедшая Валя. – Чего он там еще натворил?
– Его… Пашку подрезали. Зовет тебя к себе, просит перевязку сделать. Ну и обезболивающего…
– Ему надо в больницу.
– Он не хочет, говорит, что нельзя. Его ищут те, кто подрезал.
Валька кивнула, но лицо ее не выражало ничего хорошего.