их тусовках Вова, немало начитавшись в зарубежных детективах про волшебное действие хинина, входящего в состав оригинального тоника, что и обеспечивало популярность на Западе легендарного коктейля, на самом деле, конечно, имел в виду смешать благородный заграничный джин, являющийся на самом деле можжевеловым самогоном, с беспородным отечественным лимонадом. Что, согласитесь, не вполне комильфо. По этому, когда девочки торжественно внесли целый поднос с бутербродами, их ожидали красивые высокие стаканы с ярко-красным содержимым и даже воткнутыми в это содержимое соломинками и разноцветными зонтиками из зубочисток, которые, по секрету рассказать, Славин папа, будучи военным атташе могучей ядерной державы в одной из карликовых стран Западной Европы, сгорая от стыда, незаметно собрал со стола на каком-то фуршете в самом логове вероятного противника, положил в карман военного кителя с полковничьими погонами, а дома тщательно и аккуратно промыл, чтобы, не дай бог, не намочить и не порвать тонкую бумагу, просушил и привёз в Союз. После чего одноразовые зубочистки превратились в многоразовое экзотическое украшение праздников и придавали хлебосольным, но посконным российским застольям волнующий аромат западного образа жизни, знакомого большинству гостей только по кинофильмам да по рассказам искушённого хозяина.
Если взглянуть на ситуацию со стороны, то она весьма напоминала обмен дикарями золота на стеклянные бусы, но в том-то и дело, что взглянуть со стороны было некому. Так думал Славин папа, но он был не совсем прав. Эта ситуация долго не давала покоя аналитикам из грозной и могущественной организации под названием Центральное разведывательное управление США. После того как скрытая видеокамера зафиксировала факт умыкания кадровым советским разведчиком одноразовых зубочисток в виде коктейльных зонтиков, до того по назначению использованных высокопоставленными военными США, в ЦРУ началась паника. Там решили, что русские по ничтожным остаткам слюны научились делать хитроумные анализы, дающие полную картину как минимум о состоянии здоровья носителя слюны, а как максимум – о том, что находится в его черепной коробке. Вот так, ни больше ни меньше. Большие деньги, между прочим, в дальнейшем потратили на подобные исследования и даже добились некоторых результатов, но в итоге решили, что до русских им ещё далеко.
И конечно, никому из яйцеголовых аналитиков в голову не пришло, что страна, ещё недавно первой запустившая в космос человека, а теперь обыденно бороздящая просторы Вселенной, просто не может или не хочет наладить производство банальных предметов повседневного обихода, включая хоть бы те самые зубочистки. Тем более с зонтиками. А если, паче чаяния, какой-нибудь предприимчивый Вахтанг навострится производить что-нибудь подобное на коленке, а потом сбывать благодарным согражданам, то государство непременно заметит и вместо поощрения влепит Вахтангу срок за колючкой, чтобы было время подумать о своём недостойном поведении и раскаяться. А если Вахтанга вовремя не заметят и он развернётся в своём заблуждении и наладит уже массовое подпольное производство тех же несчастных зубочисток или шариковых ручек, которых тоже случался дефицит почему-то, да ещё и труд наёмных работников будет использовать, платя им заметно больше, чем родное государство, то Вахтанг будет признан не подлежащим исправлению, и самый гуманный суд в мире постановит намазать ему лоб зелёнкой, чтоб другим неповадно было. А вы говорите – анализы!
Между тем злосчастные зонтики в корне поменяли ситуацию в гостиной и одним своим видом способствовали превращению банальной водки с томатным соком в Bloody Mary. В конце концов, все в компании были выпускниками языковых спецшкол и знали разницу.
Поначалу девочки жеманничали и ломались, но мальчики оказались упорными, и постепенно процесс пошёл – языки развязывались, поведение становилось всё более раскованным, границы раздвигались. Надо отдать ребятам должное – народ в компании подобрался весьма неглупый и отлично образованный для своего возраста, поэтому разговоры завязывались интересные. Обсуждали и политику, и экономику, благо темы были профильными для всех присутствующих, и текущая сессия, конечно, в стороне не оставалась.
– А вы слышали, что у плановиков с киберами несколько человек коллоквиумы по линалу с матаном на отлично сдали? И получили зачёты автоматом!
– Да ладно. Это невозможно.
– Это тебе невозможно, а у них победители олимпиад по математике имеются. Им – раз плюнуть.
– Да они там шизанутые через одного – просто филиал мехмата.
– Точно. У них даже военка с мехматом общая, прикиньте. И лекции, и семинары совместные. Методы оптимальных решений проходят – налёты крылатых ракет моделируют. Сплошной тервер. У нас только на втором курсе будет, и то один семестр, слава богу.
– А ты откуда знаешь?
– А у меня одноклассник на планирование поступил. Теперь вешается, переводиться хочет.
– А как поступил-то?
– А ты такую фамилию – Черновец – слышала?
– Тот самый?
– Ага. Дед настоял, чтобы шёл на планирование, а потом к нему в Госплан. Поступить-то он поступил, а как учиться, если в математике не сечёт, хотя в школе пятёрку имел? Он сейчас думает к нам перевестись, а деду не говорить. В общем, я ему не завидую.
– Познакомишь?
– Конечно. А тебе зачем?
– Ну, про планирование поговорить.
– Ага, а там, глядишь, и замуж выйти!
– А-ха-ха-ха!
– А слышали, что сейчас водку «андроповкой» прозвали, потому что на неё цену снизили до четырёх семидесяти за бутылку?
– Партия решила подсластить народу закручивание гаек. В кинотеатрах днём у людей документы проверяют, спрашивают, почему не на работе.
– Ну и будут вместо кино на работе дешёвую водку пить, а работать всё равно никто не будет! Какой смысл работать, если оплата практически не привязана к результату труда.
– А слышали новый анекдот? Русский с американцем спорят, у кого в стране больше демократии. Американец: «Я могу во всеуслышание заявить, что не согласен с политикой президента Рейгана! И мне ничего не будет!» Русский: «Ну и что? Я тоже могу во всеуслышание заявить, что не согласен с политикой президента Рейгана. И мне ничего не будет». Американец: «А я могу перед Белым домом встать с плакатом, что осуждаю нашу агрессивную внешнюю политику! И мне ничего не будет!» Русский: «Я тоже могу на Красной площади встать с плакатом, что осуждаю вашу агрессивную внешнюю политику. И мне ничего не будет». Американец думал-думал и говорит с некоторым сомнением: «А я могу расстегнуть ширинку, снять штаны и помочиться перед Белым домом в знак протеста! И мне, наверное, ничего не будет!» Теперь русский задумался, а потом говорит: «Я тоже могу помочиться на Красной площади в знак протеста. И мне точно ничего не будет! Если, конечно, ширинку не расстёгивать и штаны не снимать!» А-ха-ха-ха!
Кате было не очень интересно слушать этот легкомысленный трёп, и она присоединилась к компании двух умных ребят – Васи Поздышева и Коли Пархоменко, которые сидели в уголке и в общем разговоре не участвовали.
Мама частенько, словно невзначай, упоминала, что девушке неплохо бы присматриваться к ребятам из своего окружения: «Хороших кобелей разбирают ещё щенками», – и оценивать их не только и не столько по внешним данным, сколько по внутреннему потенциалу и амбициям. «С лица воды не пить, а жизнь прожить – не поле перейти», – любила повторять она пословицы. Катя понимала, о чём речь, и, несмотря на романтический возраст, была внутренне солидарна с матерью. Она видела, что та не реализована в жизни и винит в этом прежде всего мужа.
Катя любила отца, но не могла не согласиться, что он чересчур мягкий и непробивной по жизни. Дед устроил его на очень престижное место с высокой зарплатой и загранкомандировками, но на этом всё и закончилось. Сам он никак не продвигался по карьерной лестнице, несмотря на настойчивые поначалу увещевания, а потом и требования жены. Будучи неглупым и хорошо образованным человеком, он отказывался, по его собственным словам, «идти по головам, не считаясь с моральными принципами». А ещё он как-то несовременно чересчур верил в туманные коммунистические идеалы. Жену это категорически не устраивало, и она периодически вымещала на нём собственную неудовлетворённость. Катя довольно спокойно относилась к мужской внешности, ей больше импонировали ум и самостоятельность в мужчинах. А ещё – фигура. Лицо не выбирают при рождении, что досталось, то досталось, а вот иметь спортивную фигуру – забота каждого человека, свидетельство в том числе целеустремлённости и силы воли.
Ребята, к которым она присоединилась, не пили и обсуждали межнациональные отношения – тему в Союзе жёстко табуированную. У Васи отец был ни много ни мало вторым секретарём ЦК Компартии одной из среднеазиатских республик. Так называемый смотрящий из центра за национальными элитами. В каждой республике первым секретарём ЦК, то есть формальным республиканским лидером, выбирался, читай – назначался, представитель местной титульной нации, но вторым секретарём в обязательном порядке становился засланный казачок из Москвы. И не всегда было понятно, у кого больше полномочий. В конце концов, ещё с древнейших времён в провинциях империй реальный политический капитал измерялся близостью к центральной власти.
Вася рассказывал интересные вещи. На самом деле в республике всё было не так ажурно, как писалось в газетах. По большому счёту население, включая и руководителей всех уровней, ещё не рассталось с полуфеодальными обычаями. Отношение к русским было, мягко говоря, настороженным. Слияние наций в одну большую дружную семью народов СССР на деле представлялось отдалённой перспективой. Назначения на руководящие должности происходили по принципам клановости, личной преданности, а нередко и за деньги. То есть должности просто покупались, и существовал даже неофициальный, но хорошо известный всем посвящённым прейскурант. Купивший должность тут же начинал беззастенчиво отбивать вложения, на что вышестоящее начальство закрывало глаза, беспокоясь только о том, чтобы подчинённый вовремя и надлежащим образом делился – им, в свою очередь, нужно было занести наверх и про себя не забыть. Такая вот феодальная вертикаль.